– У меня нет бумажки с затейливыми буковками, за которую нужно выложить кучу денег, но это вовсе не означает, что я не знаю, о чем говорю. Напротив, ее наличие не делает тебя экспертом.

– Не слышу жалоб на полученную информацию.

Финн не собирался жаловаться, он был благодарен за все, что для него делали Стоун и Грэй – их третий партнер. Кто бы мог подумать, что они вместе построят свой бизнес? Когда-то Финн весьма скептически отнесся к заявлению друзей о намерении открыть компанию «Стоун Наблюдение», однако, обдумав все, согласился. Они искренне хотели помогать людям, исправлять ошибки – может быть, это оттого, что оба в свое время пострадали от предательства. Финн же никогда не был движим желанием помогать, считая, что люди получают по заслугам. Глупцы заслуживают того, чтобы их обманули – только так они могут чему-то научиться. В его понимании, всякий раз, совершая кражу чего-то ценного и прекрасного, он предоставлял услугу жертве, указывая на недостатки в системе охраны. Наградой ему за эту услугу был трофей. И еще его заводила сложность задачи – любое заявление о неуязвимости охраны лишь подстегивало желание доказать обратное.

– Знаешь, Финн, мы не возьмем с тебя денег. Кроме того, если бы ты согласился войти в совет директоров по нашей просьбе, ты бы стал полноценным партнером.

– Нет, спасибо. У меня есть работа.

Стоун ухмыльнулся.

– Это не работа. Когда в последний раз ты вообще показывался в своей компании?

– Хм. – Финн всерьез призадумался. – Вероятно, около семи лет назад, плюс-минус полгода. – На губах его заиграла усмешка. – Я им, очевидно, не нужен. Ты же знаешь, я просматриваю квартальные финансовые и управленческие отчеты. Видишь ли, ключ к успешному управлению бизнесом – нанимать компетентных людей, чтобы они делали для тебя всю необходимую работу.

Стоун покачал головой – не в первый раз они вели этот спор. Он не мог понять точку зрения Финна, потому что в его семье все были активно вовлечены в каждодневную работу компании. Конечно, речь не шла о международной корпорации с оборотом в миллиарды долларов, но это почти ничего не меняло. Финн же, напротив, решил, что не желает иметь ничего общего с семейным делом, потому, унаследовав корпорацию, без зазрения совести передал ее другим людям, что могли управлять бизнесом. Успех и прибыль позволяли ему заниматься тем, чем он хотел.

– Кражи вряд ли можно назвать работой, – возразил Стоун.

Финн широко улыбнулся.

– Я ничего не украл с того момента, как очутился на свободе.

Его друг усмехнулся.

– Ну да, ну да. Потому, что твои мысли заняты сыном? Я знаю тебя, Финн де Люка. Ты же скоро заскучаешь без дела, и, когда это случится, умоляю, не совершай глупостей. Обещаю, мы найдем способ использовать твои способности, сумеем извлечь из них выгоду, не подвергая тебя опасности вновь оказаться за решеткой.

Финн отклонился назад на стуле, балансируя на его задних ножках и закинув руки за голову. Ему нравилось это ощущение неопределенности, ожидания, что волею случая его качнет в одну или другую сторону. Риск и опасность были его стихией, и чем выше существовала вероятность быть пойманным, тем более захватывающим становилось приключение.

– Стоун, я достаточно умен, чтобы не попасть за решетку. Я уже не раз говорил, что поймали меня, – Финн указал на фотографию, все еще лежащую под документами на столе, – из-за нее. И у меня нет ни малейшего намерения позволить этому повториться.

Стоун скептически хмыкнул.

– Я провернул больше двух десятков дел до встречи с ней. Говорю тебе, я намеренно сдался, – настойчиво повторил Финн.

– Ну да.

– Я сам вернулся назад и подверг себя опасности.

Это все Женевьева, подумал Финн, из-за нее мозг его перестал работать, и результатом стала глупая ошибка. Больше такого не повторится, сейчас главное – снова заслужить ее доверие, чтобы получить доступ к сыну, и точка.

Лицо Стоуна явно выражало недоверие, но он решил не комментировать слова друга и сменил тему:

– Женевьева, возможно, захочет разжечь скандал из-за украденной ценности, но ее финансы весьма ограниченны. Все, что у нее есть, вложено в активы – драгоценные камни и металлы.

Финн знал это и сам – ведь он пристально изучал финансовое положение Женевьевы. Но ему было непонятно, к чему клонит Стоун.

– На что ты намекаешь?

– Она потратила слишком много денег на то, чтобы нанять отличного адвоката для тяжбы с тобой.

Что ж, он и это ожидал – и как бы ни было неприятно осознавать, что она и его сын нуждаются, Финн намеревался в ближайшее время исправить ситуацию.

– Я пытался дать ей денег, но она не обналичила чек, – ответил он. – Но не беспокойся, старина. У меня все под контролем.

У Финна был план, и он знал, что девушка на сей раз не сумеет ему отказать.

Стоун пристально посмотрел на друга.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Все должно было разрешиться в следующие несколько недель, и многое действительно зависело от удачи, но Финн привык ставить все на кон и рассчитывать на единственное хорошо спланированное мероприятие.

Женевьева нервно расхаживала взад-вперед по гостиной, скрестив руки на груди. Каблучки ее туфель постукивали по паркету, который она недавно отполировала сама. Время от времени она бросала взгляды в окно, но на улице перед ее маленьким домиком было по-прежнему тихо.

Из другой комнаты было слышно, как Мэдди читает сказку Ноа, и ее высокий голосок звенел радостным колокольчиком. Последние три года стали бы для Женевьевы адом, если бы не лучшая подруга. Она была рядом всегда, включая тот день, когда Ноа появился на свет, и тогда, когда Финн впервые возник в жизни Женевьевы, сразу же вскружив ей голову, а было это на благотворительном вечере, организованном ее дедом. Конечно, он был обаятелен и красив – все девушки тогда не сводили с него глаз, – но для Женевьевы это была роковая встреча. Она сразу почувствовала за яркой внешностью Финна что-то темное, опасное и, словно мотылек, полетела на пламя. Для нее, воспитанной в строгости, этот соблазн был запретным плодом, манящим и притягательным. И притяжение только усилилось, когда Финн, не спрашивая разрешения, вытащил ее на танцпол и прижал к себе – она до сих пор помнила ощущение его теплой ладони на обнаженной спине. Желание вспыхнуло в ней диким пламенем – и у Женевьевы были все основания полагать, что оно по-прежнему жило в ней, несмотря на все произошедшее.

Бросив взгляд на часы, она вздрогнула: уже без пяти десять.

Почему Финн вдруг изъявил такое горячее желание увидеть Ноа? Он ненавидел ответственность – так, что даже семейный бизнес отдал посторонним управляющим. Вряд ли в нем проснулось желание отцовства. И, что самое главное, как отреагирует Ноа? Ей очень не хотелось, чтобы сын искренне привязался к Финну, ведь тот мог в любой момент исчезнуть – или обидеть его.

За окном хлопнула дверца машины, и Женевьева вновь взглянула на часы. Было ровно десять. Еще через мгновение раздался звонок в дверь, и она пошла открывать, тщетно пытаясь справиться с волнением.

Черт бы его побрал, подумала девушка, распахнув дверь и глядя на Финна. Он ни капли не изменился. Широко расставленные ноги в черных байкерских ботинках, могучие плечи с выпуклыми мускулами, почти целиком закрывающие проем… Интересно, мелькнула мысль у Женевьевы, он все еще гоняет по городу на черном блестящем «Мазерати», дразня полицейских? Финн де Люка был полной противоположностью ей – обожал риск и опасность и, точно ураган, привлекал своей мощью, завораживающей красотой, но это была смертельная сила.

Волосы его были темные, почти черные, и непокорные. На подбородке и щеках темнела тень щетины, точно ему было недосуг бриться, но самыми притягательными были глаза. Темные, они казались угольками, но Женевьева знала, что настоящий их цвет – неразбавленного кофе. И смотрел он на нее так, точно единственный из всех видел ее целиком, даже те части, что она научилась тщательно скрывать от других.