Он вошел в короткий и узкий коридор, прежде чем оказался на кухне. На холодильнике, под магнитом в форме яблока был рисунок фигурки из палочек, стоящей рядом с домом из палочек в мире из палочек, со счастливым солнцем и без злобных голубых глаз в поле зрения.

«ДЛЯ БАБУШКИ», - гласили большие, красные, написанные мелком слова наверху.

Повернувшись направо, он увидел вход в столовую, а за ним массивный, богато украшенный деревянный стол, показной в такой домотканой обстановке. На фарфоровых тарелках, блюдах и чашках было достаточно еды, чтобы накормить по меньшей мере двадцать человек. Ральф посмотрел на индейку в центре стола. В животе заурчало, и он посмотрел вниз, на свои похожие на палки руки, затем пощупал ребра под рубашкой.

Тем не менее, он еще минуту смотрел на еду, наслаждаясь потрясающим видом, прежде чем подойти к столу и занять свое место. Он коснулся индюшачьей ножки. Она была горячая. От еды шел теплый пар, который конденсировался у него под рукой. Он схватил нож – золотой, судя по виду – и вонзил его в индейку, отрезав кусок. Он бросил его на свою тарелку, откусил кусочек, и о, как это было чудесно на вкус, как Рождество и День Благодарения вместе взятые.

Он быстро потянулся за ложкой, погруженной в миску с картофельным пюре, но, подняв ее, заметил, что она соединена проводом со дном миски. Что-то щелкнуло; лезвие гильотины с потолка врезалось в стол. Ральф посмотрел вниз. Его вилка была разрезана пополам; верхняя четверть большого пальца тоже отсутствовала.

Он встал. Опустилось лезвие шириной с саму комнату, расколов всю кухню. Левая сторона комнаты отпала, индейка поднялась с тарелки, подняла крылышком разделочный нож и сверкнула им. Отрубленная шея раскрыла рот и неприятно улыбнулась.

Просвистело третье лезвие, на этот раз сбоку. Ральф пригнулся, когда она снесла верхние части дома. Прежде чем он смог переориентироваться, с пола взлетели вращающиеся лезвия на стеблях и соплах, разбивая доски и поднимая в воздух облака пыли, и скелеты, ползающие повсюду.

Устройства бросились в погоню, все время воспроизводя странно успокаивающую музыку из крошечных динамиков. Ноги Ральфа хотели затанцевать против его воли, но он не мог впустить эти частоты в свой мозг. Он игнорировал их, насколько мог, и перепрыгнул через четвертый клинок, угрожавший его ногам.

Выйдя на улицу, он побежал в сторону леса. Сопла, шланги и лопасти выключили свою музыку, издавая сбивающие с толку дребезжащие звуки. Обернувшись, Ральф увидел открытую, наполненную иглами пасть шланга, висящую всего в нескольких дюймах от его шеи.

Побежав быстрее, он почувствовал запах сосновой хвои, полевых цветов и ароматных корней. Он сосредоточился на этих запахах и выбросил из головы все, что не было связано ни с ними, ни с его стучащими ногами. Через несколько секунд темнота сменилась переплетением коричневого и зеленого. Сопла, шланги и лопасти попытались догнать его, но ударились о стволы деревьев или были опутаны лианами.

Ральф продолжал движение, пока не выбился из сил. Он упал в ложе из сосновых игл под мертвым деревом.

Ему потребовалось некоторое время, чтобы прийти в сознание, и еще больше времени, чтобы перестать чувствовать, что он вот-вот умрет. Он дышал так тяжело, что боялся, что его легкие могут лопнуть; он беспокоился, что его сердце может выскочить из груди или что в его мозгу может взорваться кровеносный сосуд. Теперь все, что он чувствовал – это пульсирующее ощущение в большом пальце. Кровотечение прекратилось, но он боялся инфекции. У него не было бинтов, и он никогда не был в кабинете врача.

Ральфу не хотелось думать об этом. Ему от этого не стало легче. Однако была одна вещь.

Ему не нравилось убивать маленьких животных—или что-то в этом роде, если уж на то пошло,— но это было неизбежно. Крупная добыча была исключена из меню. Это должно было быть существо достаточно маленькое, чтобы сила фаллоимитатора, брошенного ему в голову, либо убила его, либо лишила сознания. И все же скудный ужин был лучше, чем вообще никакого ужина.

Он услышал, как что-то забегало в кустарнике. Он подождал несколько секунд и увидел, как оттуда высунул голову кролик, подергивающий носом.

Ральф нащупал свой чемодан и открыл его. Один фаллоимитатор проснулся. Он узнал фаллоимитатор, которого убил, схватил его и закрыл футляр, прежде чем бодрствующий фаллоимитатор смог подумать о побеге. Он переместил свою метательную руку в нужное положение, но зашуршал листьями. Хотя Ральф быстро бросил фаллоимитатор, кролик исчез еще до того, как дилдо упал на землю.

- Черт возьми!

Он достал фаллоимитатор, подождал, пока добычи не станет еще больше, подождал, пока не вообразил, что с таким же успехом может лечь спать. Затем послышались звуки.

Он задался вопросом, что бы это могло быть. Эта штука казалась приличных размеров, когда она катилась по листьям. Может быть, это был скунс. Ральф вспомнил, как съел одного, и это не соответствовало ни его вкусу, ни желудку.

Тварь подобралась ближе. Это был сурок.

- Оставайся на месте, - прошептал он себе под нос. - Не шевели ни единым мускулом.

Сурок повернулся к Ральфу. Услышал ли он его и понял ли, что он сказал? Ерунда. Ральф бросил фаллоимитатор. Он пролетел по воздуху, дважды крутанувшись, прежде чем ударил толстую, пушистую голову твари и вырубил ее. Его задняя нога дернулась.

- Попался!

 Ральф сорвался со своего места и подбежал к животному, прежде чем оно успело сориентироваться. Он понял, что удар только оглушил его.

Он поднял мертвый фаллоимитатор и положил его в карман. Он не прошел и полпути, когда сурок пришел в себя. Существо царапало его руки и кричало, как человек, широко открыв рот, его ноздри раздувались так непристойно, что Ральфу показалось, что он увидел бы мозг животного, если бы освещение было лучше.

Он не мог вынести этого зрелища, не говоря уже о звуке. Он прижал сурка к ближайшему дереву и сильно ударил фаллоимитатором по его голове.

Он все еще дергался, поэтому Ральф бил по нему снова и снова.

- Просто умри уже! - Закричал он.

Несколько минут спустя голова сурка свесилась с руки Ральфа. Он наблюдал за ней еще несколько минут, почти ожидая, что он дернется или закричит. Когда этого не произошло, он решил развести небольшой костер, а затем заняться неприятной задачей – проткнуть сурка палкой.

Мясо сурка потрескивало и трещало на огне. Когда мясо было готово, Ральф снял его с огня, вытер одеяло из черного расплавленного меха и поднес хрустящего сурка к губам. Он откусил кусочек, и в нем поднялись воспоминания о холодных, сладких вещах на палочках, которые совсем не имели такого вкуса, как это. Хотя он надеялся, что пройдет много времени, прежде чем он снова съест сурка, он доел все мясо, кроме морды и хвоста.

С животом, набитым мерзкой, волосатой пищей, Ральф лег спать. Чтобы согреться, он насыпал сосновые иголки поверх груди, прежде чем свернуться в клубок эмбриона. Это заняло несколько минут, но он задремал, когда огонь погас и почерневшие куски дерева превратились в потрескивающие красные и белые угли, а затем вообще превратились в ничто.

Ральф, вздрогнув, проснулся. Его сон нарушил шорох поблизости. Он повернулся на звук и увидел белые, светящиеся тела тех, кого он называл Проходящими Мимо Шарами. Он забыл о них и о названии, которое дал им. Теперь ему казалось, что он видел их каждую ночь, и они всегда делали одну и ту же непостижимую вещь, неся светящиеся серебряные шары, как священные предметы, передавая их взад и вперед, ненадолго поднимая их вверх, позволяя лунному свету поцеловать их или, может быть, давая глазу в небе лучше рассмотреть их.

Кем они были? Чего они хотели? Были ли они живыми подсказками? Ангелы? Дьяволы? Посланники?

Он должен был подойти к ним.

Ральф сел, отряхнулся и пошел. Ветки под его ногами издавали очень громкие звуки, громче, чем они имели право звучать. Он проклинал их, но Проходящие, казалось, не обращали на это внимания. Они продолжали проходить, подниматься, подниматься и подниматься.