– Не надо! Не на битву ведь едем! И не на пир даже! Про всё ведь уже договорено, только бумаги подпишем – и домой вернёмся!

* * *

Они подъезжали от лагеря, где стояли станом у реки, к городским воротам, когда всё случилось… Ратники князя не успели заметить тех, кто стреляли. Стреляли не из луков, а из арбалетов, с большого расстояния. Две стрелы, одна за другой…

Радонеж тоже не видел тех, кто стреляли.

Он любил князя Дмитрия как отца. Он всегда знал, что готов отдать за него свою жизнь – и не только как ратник, но и как сын.

В этот день вообще всё не так пошло… Князь не надел кольчугу, и Радонеж с каждым шагом его коня ощущал незащищённую спину князя.

Вот они спешились у ворот…

Радонеж услышал только свист стрел. Он чуть подпрыгнул, чтобы покрепче обнять своего названного отца за шею и закрыть его, закрыть своим телом…

* * *

Дмитрий держал на руках тело Радонежа, пронзённое стрелой, боясь пошевелиться.

Он понимал, что это – конец: рана – смертельна.

Перед городскими воротами, где всё произошло, начинала собираться толпа любопытных: крестьян, ремесленников, что ехали в город или из города.

Несколько ратников Дмитрия бросились в погоню за теми, кто покушались на жизнь князя.

Остальные безмолвно окружили Дмитрия, который опустился на колени и продолжал держать на руках умирающего Радонежа. Он не замечал, казалось, ничего вокруг и словно пытался удержать утекающую с каждой минутой жизнь своего названного сына.

«Боже! Спаси его! Возьми лучше мою жизнь!…» – Дмитрий взывал к Богу из глубины сердца, хоть и понимал, что сделать уже ничего нельзя…

Вдруг в толпе собравшихся людей послышались голоса – испуганные, недоброжелательные, удивлённые:

– Колдунья!

– Волхва!

– Явилась! Кровушку православную почуяла!

– Свят! Свят! Свят! Чур меня!

Дмитрий поднял взгляд от тела Радонежа.

От леса шла высокая светловолосая женщина, одетая в белую рубаху до пят, по, как говорили, языческому обычаю.

Толпа перед ней расступилась, словно боясь её прикосновения. Многие крестились.

Она подошла, опустилась на колени рядом с князем.

Сказала тихим, ровным и уверенным голосом:

– Держи крепче, княже, стрелу достану.

Она очень точными и сильными движениями тонких изящных пальцев обломила наконечник стрелы и затем выдернула стрелу из тела мальчика. Кровь брызнула фонтаном.

Волхва протянула обе руки над раной… Кровь перестала струиться.

Дмитрий подумал, что это – конец.

Но Радонеж – дышал! Под руками Волхвы рана затянулась на глазах…

– Колдовство!… – шептали те, кто стояли поблизости и видели всё.

Волхва не обращала внимания на эти перешёптывания.

Она поднялась на ноги. Внимательный и спокойный взгляд её серо-голубых глаз поймал взгляд Дмитрия. И она стала говорить так, что слова проникали вглубь души:

– Он не умрёт, князь Дмитрий! Я вылечу его! Но только нужно, чтобы несколько дней он пробыл у меня. Вели своим воинам сделать носилки и отнести мальчика со мной.

… Дмитрий кивнул ратникам. Они быстро соорудили носилки из двух копий и плаща. Дмитрий бережно опустил на них тело Радонежа.

– Не бойся, князь, я не заколдую его и не причиню ему никакого вреда! Заверши здесь все свои дела, подпиши все бумаги – и приходи ко мне в лес. Пусть – ничто тебя здесь больше не держит! Ты найдёшь Радонежа уже здоровым.

– Как я найду тебя в лесу?

– Слушай сердце: оно укажет тебе дорогу!

– Хорошо, я приду.

… Дмитрий смотрел вслед стройной фигуре женщины, за которой шли его ратники с носилками.

Через несколько минут они вошли в лес и скрылись из виду.

Дмитрий, привычным для воина взглядом, отметил направление, в котором они ушли, деревья, от которых начиналась тропа.

Люди, столпившиеся, чтобы полюбопытствовать о происходящем, начали расходиться.

Дмитрий всё ещё был словно в прозрачном тумане от всего случившегося. Покушение, Радонеж, Волхва…

– Не вздумай ходить туда, князь! Душу погубишь и мальчика не спасёшь! – прокаркала ему в спину какая-то старуха…

… Когда толпа поредела, одна скромно одетая женщина тронула Дмитрия за рукав:

– Не верь, князь, что колдунья она! Да, веры она не православной, но врачевать хорошо умеет! В прошлом году она сына моего вылечила. И многих других чуть не с того света возвращала да на ноги подымала! И ничего худого с ними после не было! А три года назад мор начинался, да кабы не она – столько людей бы схоронили!… Многим она помогла, а зла никому не сделала! А что некрещёная – то Бог простит!

* * *

Дмитрий в тот день подписал последний из двенадцати договоров мирного соглашения меж княжествами, к заключению которого он стремился два последних года.

Потом он вернулся в лагерь, где они с ратниками стояли. Сел в палатке.

«Закончи все дела…» – прозвучали в сознании слова Волхвы…

«Ну что ж, все – так все!»

Дмитрий достал лист и написал новое завещание и распоряжения на случай, если ни он сам, ни Радонеж, которому всё завещано было, не вернутся сюда живыми.

Он позвал племянника Всеволода, вручил ему все бумаги, печати и ключи.

Затем он отдал все распоряжения ратникам, назначил тех, кто в различных делах его замещать будут.

«Ну вот, теперь – всё, кажется».

Уже давно стемнело.

В это время, наконец, возвратились те двое ратников, которые ушли в лес с Волхвой.

Дмитрий выслушал их:

– Далеко шли, домик у неё в лесу неприметный, ручей, вроде бы, рядом журчал, слышно было… Странная она, её звери да птицы слушаются…

– Дорогу сможете показать?

– Нет, не упомнили. Словно в тумане всё было. Наколдовала. Но Радонеж жив. В домике у неё оставили.

– А как обратно-то ночью вышли?

– Она белой сове велела путь нам показать, мы за совой этой и шли…

* * *

На рассвете Дмитрий отправился в лес один.

Он шёл уверенно, словно внутреннее знание подсказывало ему направление. Ни разу даже не засомневался он, куда повернуть.

Умение слышать и понимать этот внутренний голос или «чутьё», как сам Дмитрий его именовал, было присуще ему ещё с детства. Когда он этому «чутью» доверял, то всё ему удавалось, складывалось удачно. Правда, бывали периоды, когда надолго замолкало это внутреннее «чутьё».

«‘Слушай сердце: оно укажет дорогу!’ – вспомнил Дмитрий слова Волхвы. – Вот, значит, в чём секрет этого ‘чутья’ внутреннего: это сердце духовное позволяет Божий промысел ощущать!»

Про сердце духовное ему много прежде рассказывал наставник его монах Вениамин.

«Значит, Бог – со мной! И не будет вреда от колдовства Радонежу! Значит – выживет!» – радостно думал Дмитрий.

Вскоре весёлый ручеёк зажурчал рядом и весело начали петь птицы.

Дмитрий пошёл вдоль ручья, твёрдо зная, что направление – верное.

Уверенность, что он не заблудится и идёт в нужную сторону, крепла с каждым шагом.

Через несколько часов Дмитрий вспугнул спавшую в ветвях белую сову…

Она ухнула и полетела в сторону.

Дмитрий повернул в том направлении, куда полетела сова, – и через несколько минут оказался на уютной полянке. На её краю, у леса, притаился небольшой домик.

На пороге стояла, улыбаясь, Волхва.

– Заходи, князь! Хорошо ты путь искал, не сбился ни разу!

… Дмитрий поклонился в приветствии, коснувшись рукой земли, вошёл в дом.

На широкой лавке у стены спал Радонеж. Дмитрий подошёл ближе, нагнулся над ложем. Дыхание мальчика было ровным, спокойным. Лёгкий румянец на лице – вместо прежней мёртвой бледности умирающего – говорил о том, что Радонеж должен поправиться: «Живой! Будет жить!»

В открытой печи горел огонь. Стол был накрыт.

Волхва подала ковш, чтобы князь умылся, и пригласила отобедать.

Увидев, что взгляд Дмитрия всё время обращается на Радонежа, сказала:

– Спит он, и до утра завтрашнего хорошо бы ему поспать. Здоровья от того прибавится. Позволишь не будить теперь?