Литмир - Электронная Библиотека

Здесь уместно вспомнить один из самых «несправедливых» случаев в истории науки, произошедший в далеком XVII веке. Английский ученый Маскелейн, который носил почетный титул «королевского астронома» и поэтому многое мог себе позволить, уволил своего подчиненного – Киннебрука – за то, что тот систематически регистрировал прохождение небесных светил на полсекунды позже самого мэтра. Строгий начальник усмотрел в этом недобросовестность своего ассистента, хотя в действительности вся вина Киннебрука состояла в том, что в силу своих психосенсорных особенностей реагировать быстрее он не мог. Анализ подобных случаев, весьма многочисленных в истории науки, породил понятие о «личном уравнении». «Личное уравнение» – это интегральная характеристика психофизиологических особенностей человека, задающая предел его сенсорных возможностей. Каждому исследователю свойственно индивидуальное «личное уравнение», определяющее его возможности как наблюдателя (Полани, 1985).

Эти возможности опосредованы не только психофизиологическими характеристиками ученого. Его социальные и психологические особенности тоже влияют на результаты наблюдения. Исследователь смотрит на приборы, а видит эмпирические данные, представляющие собой перевод показаний приборов в другую смысловую систему. Эта система выстроена в мышлении наблюдателя и несет на себе отпечаток его личности. Показания приборов, по словам Р. Хи-лана, обретают смысл только в рамках «жизненного мира» наблюдателя (Heelan, 1972). Его внутриличностный «мир» вбирает в себя определенную языковую культуру[5], социально-психологические качества личности, ее прошлый опыт, особенности ее взаимодействия с социальным окружением и многое другое.

Результаты наблюдения обычно приобретают статус фактов. В то же время факты не идентичны результатам наблюдения, а включают их определенные интерпретации. Научный факт не существует как таковой – в виде «чистых» данных, он всегда включен в определенную интерпретативную структуру. «Наука вообще не знает “голых” фактов, а те “факты”, которые включены в наше познание, уже рассмотрены определенным образом, а следовательно, существенно концептуализированы», – пишет П. Фейерабенд (Фейерабенд, 1986, c. 149). Факты не имеют раз и навсегда заданного значения, оно меняется с изменением способа их видения. «Сегодняшние факты – это вчерашние фантазии и завтрашние мифы» (Mahoney, 1976, р. 18), хотя, конечно, далеко не все факты меняют свое значение со временем. Каждый ученый обладает своей собственной интерпретативной структурой, зависящей от его принадлежности к определенной традиции, его представлений об изучаемой реальности и личностных особенностей. Интерпретация фактов всегда встроена в эту субъективно обусловленную структуру и поэтому тоже в значительной мере субъективна.

Интерпретативная структура настраивает ученого на определенное «чтение» фактов. Во многом поэтому интерпретации фактов часто парадоксальным образом «опережают» сами факты. У. Максвелл, например, предсказал существование радиоволн задолго до того, как они были обнаружены эмпирически. Д. Тригг, проанализировав девять «решающих экспериментов», результаты которых легли в основу квантовой механики, обнаружил, что исследователи заранее знали, какие результаты получат, и даже могли предсказать их количественно (Тригг, 1978). В таких случаях трудно обвинить ученых в предвзятости, поскольку в их мышлении эмпирический факт вытекает из интерпретативной структуры, а не порождает ее. Более того, факты просто бессмысленны вне определенных концептуальных рамок, которые формируются до фиксации фактов и всегда предопределены внеэмпирическими обстоятельствами. И поэтому, хотя научный поиск иногда, и не без оснований, характеризуется как «авантюра, имеющая непредсказуемые последствия» (Eiduson, 1962), ученые, как правило, могут заранее предсказать результаты своих экспериментов, а научное исследование представляет собой «наведение мостов между зримым и воображаемым» (ibid., p. 134).

В связи с тем, что ожидания ученых обычно сбываются, следует отметить, что человеческое восприятие располагает механизмом, обеспечивающим подчинение реальности ожиданиям. Это «эффект ассимиляции», впервые обнаруженный при изучении восприятия политической пропаганды, однако в дальнейшем приобретший статус универсальной психологической закономерности[6]. Мы не замечаем отклонений реальности от своих ожиданий, если эти отклонения не слишком значительны. Реальность воспринимается нами в соответствии с сформировавшимся у нас антиципирующим образом, который ее «ассимилирует», причем даже специально тренированные наблюдатели видят то, что ожидают увидеть. В результате одни и те же данные могут восприниматься по-разному – в зависимости от способа их интерпретации. А большинство дискуссий в науке – это споры о том, как интерпретировать тот или иной факт.

В современной науке соотношение между результатами наблюдений и интерпретациями, превращающими их в «факты», все более усложняется. Эту тенденцию подмечают многие исследователи, констатирующие, что «реальность лежит за пределами наблюдаемого и поэтому скорее выводится, чем воспринимается» (Maslow, 1966, p. 74). Наука так далеко углубилась в изучаемый ею мир, что прямое наблюдение, даже с использованием приборов, часто невозможно, и поэтому все чаще реализуется косвенное наблюдение, основанное на выведении. Характерным примером может служить наблюдение нейтрино, которому поддается не сама открытая Дж. Понтекорво частица, а результаты ее взаимодействия с радиоактивным изотопом аргона. В таких случаях интерпретация не надстраивается над наблюдением, а сливается с ним. Подобное наблюдение интерпретативно в самой своей основе и собственно наблюдением может быть названо лишь условно. Трудно не согласиться с тем, что «чистое» наблюдение вообще невозможно, и «термин “наблюдение” скорее вводит в заблуждение, чем что-либо проясняет» (Gombrich, 1960, р. 121).

Развитие науки сопровождается усложнением технологии экспериментирования, одним из следствий которого является накопление интерпретативных процедур, встроенных в процесс наблюдения. Чем больше интерпретативных звеньев включено в его структуру, тем оно информативнее, богаче нетривиальными результатами. И поэтому развитие технологии экспериментирования сопровождается возрастанием количества интерпретативных звеньев (Pinch, 1985). Однако обратной стороной накопления интерпретативных «звеньев» является субъектная опосредованность наблюдения, его возрастающая зависимость от личностных особенностей наблюдателя и осуществляемых им интерпретативных процедур. Поэтому, как это ни парадоксально, усложнение технологии исследований равносильно возрастанию их опосредованности социально-психологическими факторами. В результате наблюдение имеет мало общего с фотографическим отображением налюдаемых объектов, так как оно несет на себе отпечаток самовыражения познающих субъектов.

Возможности подобного самовыражения еще более возрастают на следующем этапе познания – этапе обобщения фактов. Согласно традиционному мифу о науке, получившему философское отображение в концепции логического позитивизма, ученый подходит к обобщению фактов строго рационально, руководствуясь одной лишь формальной логикой, и представляет собой своего рода «рациональное устройство по обработке информации, строящее теории и гипотезы путем индуктивного выведения» (Mahoney, 1976, p. 134). Главной альтернативой логическому позитивизму стал «методологический анархизм», идеологи которого – П. Фейерабенд, Ст. Тулмин, У. Селларс, Л. Лаудан, М. Полани и др. – не оставили сомнений в том, что в действительности этот процесс происходит иначе. В частности, М. Полани продемонстрировал, что основу обобщения фактов составляют суждения, выносимые на внелогической основе: «внелогическое суждение является универсальным способом соединения элементов научного знания, не элиминируемым никакими формальными процедурами» (Полани, 1985, p. 195).

вернуться

5

Как отмечал известный лингвист Р. Уорф, один и тот же физический опыт приводит всех наблюдателей к построению одной и той же картины мира до тех пор, пока они говорят на одном языке. Это условие, впрочем, является необходимым, но недостаточным: трудно прийти к одной и той же картине мира, говоря на разных языках, но можно прийти к разным картинам, говоря на одном языке.

вернуться

6

Поэтому Т. Кун, описывая «эффект ассимиляции» в науке, опирается на исследования психологических механизмов восприятия, осуществленные Дж. Брунером (Кун, 1975).

4
{"b":"768892","o":1}