– Я всего лишь проводник, – напомнил голос даконца. – Воины по воле правительницы должны повиноваться только тебе, Предсказанный.

– Хорошо, – обернулся Малкин к воинам, взглядом выхватил из темноты ближние силуэты. – Привал! – и уловил легкий шорох рассыпавшихся в стороны шагов.

Свалившись как подкошенная, Катюха спиной прижалась к стволу дерева и стянула с головы шлем. Ноги гудели. Девушка вытянула их перед собой. Не чувствуя собственного тела, прикрыла глаза. И будто провалилась в глубокий сон. Даже не слышала, как рядом пристроился Ванька. Прошло время, прежде чем ее дыхание стало ровным и неслышным. Унторий опустился на землю у соседнего дерева. Воины рассредоточились среди деревьев вокруг Малкина, Катюхи и проводника, готовые отразить с любой стороны нападение на Спасателя. Малкин смотрел в темноту, сжимал посох и думал, что пока все идет удачно.

В общем-то, он не представлял, что должно случиться, но был собран и напрягал слух. Айдука назвала этот посох магическим.

Хотел бы он знать, какая магия заключена в нем. Впрочем, Айдука может ошибаться, и тогда этот сук, поднятый из-под ног, к магии не имеет никакого отношения. Темь клубилась перед ними и, казалось, готовилась выбросить на них весь ужас ночного леса. За кустами чудились холодные огни звериных глаз.

Однако все было тихо. Ванька чуть расслабился, повернул голову к Унторию:

– Кажется, все спокойно, Унторий. Зря тревожились, что враги Айдуки могут выследить, куда мы пошли. Никто нас не заметил.

– В лесу трудно быть незамеченными, Предсказанный, – отозвался голос проводника. – Я чувствую рядом лесных обитателей. Они не показываются нам, потому что мы не вторгаемся в их жизнь и потому что не пришло еще их время. Им известно о тебе. В лесу новости разносятся быстрее, чем можно представить. Ты только ступил на опушку, а лесные голоса уже понеслись впереди нас. Маги лесных обитателей так же сильны, как маги даконцев. Духи леса оберегают лес. Никто не хочет погибнуть от черных сил Великой Пустоты. Великая Пустота несет с собой Великое Безмолвие, в ней нет жизни ни для кого.

– Вот как, – проговорил Ванька. – Но почему-то маг Аватиал об этом ничего не рассказывал.

– Маги говорят только то, что должны говорить, – произнес Унторий.

– Надеюсь, – вздохнул Малкин, – лесные обитатели не враги правительнице, – он поежился от мысли, что лес не спасает от недругов Айдуки. Пошевелился, кожа доспехов скрипнула, трава под ним зашуршала. – У Айдуки слишком много противников. Хочу верить, Унторий, что по нашему следу никто из них не идет.

– Ночью только лес видит наши следы, Предсказанный.

А утром эти следы не всегда остаются прежними. Но запах не отличает дня от ночи, – неопределенно отозвался голос даконца.

Из глубины леса донеслось пощелкивание, сменилось коротким уханьем, вдохами и выдохами. Стало метаться по сторонам, меняя тональность звуков. Катюха очнулась и сжалась.

Усталость и сон как рукой сняло. Малкин ощутил как будто чье-то прикосновение к щеке. Легкий щекот пополз по ней снизу вверх, как бег мурашек. Он резко смахнул их. Но под ладонью ничего не оказалось. А над головой пронесся глубокий вздох и стал удаляться.

– Это духи леса, – тихо пояснил Унторий.

Никто не знал, как следовало понимать их появление. Как покровительство Предсказанному или какое-то предупреждение, либо угрозу. Все прислушивались, пока звуки совсем не стихли. Катюха первая прервала молчание и, чтобы приглушить в себе испуг, заговорила:

– Скажи, Унторий, – обратилась она к проводнику, – мы уже миновали земли, какие находятся под управлением бракута Пуватона?

– Нет, – раздался глуховатый голос Унтория. – Граница проходит по речке, мы движемся к ней. На берегу нас должны ждать лодочники бракута, чтобы переправить через водную преграду. Нам осталось пройти не очень много. Но надо спешить, чтобы успеть переправиться до свету. За речкой лежат земли, управляемые крептом Цулом, его крептохия находится в другой бракутрии. Цул предал правительницу Айдуку одним из первых.

Необходимо как можно быстрее затеряться в его землях, чтобы не нашли лазутчики. У Цула хорошие соглядатаи.

Это известие насторожило Ваньку. Еще в твердоле у него возникли некоторые сомнения, о которых он не решился говорить там, но теперь захотел немедленно их развеять. Интуиция проснулась и заставила задать проводнику несколько вопросов:

– Объясни мне, Унторий, путь, по которому все это время мы топали к переправе, предложил правительнице бракут Пуватон? Уверял, что путь самый безопасный? – Малкин задержал дыхание, ожидая ответа даконца, но вместо голоса Унтория услыхал скрип кожаного одеяния, проводник шевельнулся и кивнул головой. Ванька в темноте не видел этого кивка, но почувствовал его и спросил напрямик: – Ты уверен, что бракут и крепт не сговорились и что нас на том берегу не ждут воины Цула? Тропа, по которой мы идем, может быть опасной.

– Прими поклон твоему уму, Предсказанный, – прозвучал голос даконца, – ты прав, теперь доверять никому нельзя, мы должны опасаться любой дороги, какую не выбираем сами. Поэтому в пути я выдерживал только направление, но вел вас по другой тропе. Проводник всегда должен быть осторожным.

– Ты не доверяешь Пуватону? – опять напрямик спросил Малкин.

– Правительница доверяет бракуту, – уклонился от прямого ответа даконец. – Я верен Айдуке.

Разнесся вздох Малкина. Его не покидал вопрос, почему небольшая горстка вельмож оставалась с правительницей, когда другие предали и разбежались? Что удерживало последних?

Цеплялись за эфемерную власть или некуда было бежать? Надеялись, что крептол Валахи станет точкой возврата и отмщенья? Впрочем, нельзя исключать и верность. Всегда есть те, кто надежен до конца. Потому вполне объяснимо, что всем оставшимся с ней Айдука доверяла полностью. И другим вопросом задавался Ванька: почему возле правительницы еще оставались нищающие незнатные даконцы и воины? Для них у Айдуки уже не было в разворованной и пустой казне денег, а сейчас и сама казна отсутствовала. Теперь в жирном вареве междоусобиц всюду плодились пауперы, озлобленные и безжалостные, сбивавшиеся в ватаги и промышлявшие грабежами и убийствами. Пышно расцветал промысел компрачикосов. Простому даконцу страшно было заходить не только в лес, но даже отходить от собственного жилища. Само представление о преданности невольно попадало под сомнение. Посему Малкину сейчас необходима была твердая уверенность в даконцах, находившихся в его сопровождении. Предательство в таких обстоятельствах могло все разрушить. Но будет ли удача сопутствовать ему?

Только стычки с врагом дадут ответ на этот вопрос. Они выявят, насколько верны Айдуке даконцы из его сопровождения.

И можно ли до конца полагаться на Унтория, не опасаясь ловушки. А пока приходилось рассчитывать только на собственную интуицию и хитрость. Верность приближенных – хлипкая штука. Подчас предательство выживает лучше верности. Доверие не должно быть безоглядным. В ответ на слова Унтория, Малкин произнес:

– К сожалению, Айдука питала доверие и к тем бракутам, какие предали ее. Мне думается, что и теперь она излишне доверчива, когда надо быть осторожнее втройне. – Тьма висела на ветвях, как паутина мизгиря, из какой, казалось, никогда не вырваться. С одной стороны, темнота скрывала их от недругов, но, с другой стороны, враги тоже были скрыты темнотой. Ванька поднял глаза и заметил сквозь ветви деревьев, что до верхушек стала дотрагиваться сероватая дымка рассвета. Показалось, что время бежит бешеным темпом. Пришла пора подниматься, передышка закончилась. – Вот что, Унторий, – парень вскочил на ноги, – двигаем сейчас не к переправе с лодками, а выведи нас ниже по течению. Переправляться будем сами с помощью любых подручных средств. Всем подъем! Привал закончен!

Воины поднялись с земли, выстроились в походный порядок, в темноте зашуршала кожа доспехов и трава под ногами.

Проводник выдвинулся вперед.

– Я никогда не плавала в одежде, тем более в доспехах, – пискнула Катюха, натягивая шлем и прижимаясь плечом к Ваньке.