Тут же началась суета.

Палачи сменили дислокацию, и вышли в самый центр зала. Приставы приволокли плаху.

«Меня что, каждый порубит на куски?» – подумала горько, глядя, как все палачи повытаскивали из чехлов кто топор, кто типа меч, кто ещё какую-то фигню…

Приставы сняли магнит с клетки, и прутья лишились напряжения. Суровые мужчины открыли дверь и потащили меня за цепь наружу.

А я ухватилась за прутья и замотала головой:

– Н-е-ет! Не пойду!

Но кого там, меня всё равно выдернули наружу и потащили к плахе, не обращая внимания на мои сопротивления.

– Только попробуйте казнить меня, и прокляну всех в этом зале и всех ваших потомков! – заорала во всю силу лёгких.

– Закройте ей рот кляпом! – посоветовал судья и мне в рот тут же затолкали вонючую тряпку, а руки больно заломили за спину.

Я замычала и попыталась зубами и языком избавиться от этой мерзости во рту.

Меня силой усадили на пол, а голову утроили на плахе.

– Руби! – радостно заорали оба судьи.

Зажмурила глаза, чувствуя, как слёзы обжигают, и задержала дыхание. Вот и всё… Эвелина, чтоб ты сдохла, падла!

– Казнь отменяется, – раздался чей-то спокойный, но до жути грозный голос. – Рекомендую немедленно прекратить этот спектакль.

К моей радости, меня отпустили, и я тут же отползла как можно дальше от плахи и палачей, которые вдруг затряслись от страха.

И вовремя отползла.

Палач, что пристроился рубить мне голову, выронил топор (слава богу, не на меня), а сам отправился в обморок.

Ого!

Это кто же напугал грозных мужиков? Они ведь даже от вида настоящего чёрта не грохнулись в обморок.

Ответ пришёл от самих присутствующих. В громком шёпоте я ощутила неприкрытый страх. Даже не страх, а священный ужас. А вот что люди говорили.

– Могущественный тёмный маг… Повелитель стихий… Первый меч империи… Очень влиятельный и очень богатый… Сам явился на суд ведьмы… Что же будет?..

– Лэрд Вейнер? – прохрипел, словно перед смертью длинноносый судья. Даже за сердце схватился. – Что… что это значит?

Великий и ужасный Лэрд Вейнер, о котором и шла речь, прислонившись к стене у входной двери, с надменной иронией смотрел на судей.

Его поза и выражение лица словно давали понять, что мужчина не испытывает никакого уважения к этим людям, их должностям и «заслугам».

Я не смогла отвезти от него взгляд.

Мужчина был одет весь в чёрное.

Чёрные волосы до плеч блестели и отливали синевой.

У него было хищное лицо. Не сказать, что мой спаситель был красивым мужчиной, но сила, исходящая от него, уверенность и даже злость делали его похожим на дикого и очень опасного зверя.

Его спокойный, но острый взгляд был направлен на притихших и побледневших судей.

Плотно сжатые губы являли собой явный признак недовольства.

– Что это значит? – переспросил он с сухой издевкой.

Потом отлепился от стены, щёлкнул длинными сильными пальцами и в его руке появился свёрнутый в трубочку, перевязанный лентой и запечатанный сургучом, коричневый документ.

Мужчина отправил документ в полёт прямиком на стол перед судьями.

– Согласно документу, подписанному императором, госпожа Нуар освобождается от любой ответственности и переходит под мою личную опеку. Можете ознакомиться с содержимым. Если возникнут вопросы – адресуйте их императору.

«Бульдог» сломал печать, стянул ленту и дрожащими пальцами развернул документ. Пробежался взглядом по тексту и натуральным образом закряхтел, схватился за воротник, который вдруг стал ему тесен, а потом и вовсе отправился в обморок – с жутким грохотом сверзился с кресла, только ноги сверкнули, и никто не побежал ему помогать.

Второй судья взял документ двумя пальцами, точно это была гадюка, тоже прочитал и нервно сглотнув, замахал приставам со словами:

– Немедленно освободить! Кандалы снять! И кыш все отсюда! Кыш! Заседание закрыто!

Стукнул молотком и бегом-бегом помчался прочь через запасной ход, навсегда позабыв о своём коллеге.

Народ, сидевший всё это время тише воды, ниже травы, так и остался притихшим. Лишь взирал на моё освобождение круглыми глазами.

Я не сдержалась и просияла, адресовав победную улыбку палачам, когда мои руки вновь оказались свободными от противных кандалов и цепей, показала всем совсем некультурный жест. Интересно, средний палец здесь тоже что-то да значит?

Доковыляла до спасителя, схватила его за руку, затрясла и простуженным голосом затараторила:

– Я вам очень-очень благодарна! Вы не представляете, что произошло на само деле! Я вам всё-всё расскажу!

Мужчина выдернул из моих ладошек свою руку и абсолютно равнодушным, но приказным тоном бросил:

– Следуй за мной.

Шмыгая носом и вытирая сопли рукавом (простите, ни платков, ни капель от насморка у меня нет), я улыбалась во все тридцать два зуба, ощущая себя так, будто выиграла в лотерею.

Когда мы оказались снаружи зала заседания, там сразу грянул грохот – народ заголосил, бурно обсуждая произошедшее событие.

Наверное, на всю жизнь хватит им сплетен об Эвелине Нуар.

– Ты уже не в кандалах, – вдруг заговорил мой спаситель. – Излечи себя. Слушать твоё шмыганье и горячее дыхание нет никакого желания.

Я даже с шага сбилась. Как он себе это представляет.

– Обеспечьте меня противовирусным, куриным бульоном, тёплой постелью и я за дней десять поправлюсь.

Мужчина не замедлив шаг, лишь бросил:

– Не смешно.

– Мне тоже, – сказала на полном серьёзе. – Мне кажется, к простуде, я скоро ещё цистит заполучу. Ноги-то босые…

Мои слова остались без внимания.

Хотелось много приятного сказать в адрес спасителя, но прикусила язык. Спасибо, что хоть от суда и казни избавил, а то терять голову как-то жалко, привыкла я к ней.

Оказавшись на улице, невольно улыбнулась.

Несмотря на недоразумение, случившееся со мной, я ощутила облегчение и капельку радости – хрупкие лучи солнца робко пробивались сквозь набежавшие кучные облака. Дул ветер – холодный, промозглый.

Когда меня везли на суд – солнце светило ярче и чуточку грело, а теперь – холодина.

Поёжилась и шмыгнула носом. Обняла себя руками и сжалась, стараясь сохранить драгоценное тепло.

С завистью посмотрела на своего спасителя и его чёрный плащ, который ему на выходе вручила охрана.

Плащ тёплый и вижу, что подбит мехом. А ещё он в хорошей обуви – кожа сапог мягкая, со стильной серебряной строчкой по голенищу и подошва видно, что удобная. Стильные такие сапоги, что и я бы не отказалась от этой модели только своего размера.

В общем, ему хорошо, тепло, а я в одном подранном платье и босая.

Да и есть уже не просто хочется, откровенно хочется жрать, о чём некультурно намекает бурчащий желудок.

А ещё хочется пить. Неплохо бы и помыться, потом надеть чистенькую пижамку, лечь в мягкую постельку, заснуть и вылечится от простуды. И без разницы в каком порядке. В идеале всё сразу.

Спаситель к моему огромному возмущению и удивлению не предложил мне ни шарфика, ни своего плащика, а про ноги так вообще молчу.

Хотя по законам жанра, мой герой должен взять меня на руки как самую драгоценную ношу, завернуть в сто слоёв тёплой одежды и со мной на руках умчаться в свои владения и его чёрные волосы красиво бы развевались по ветру…

В моём представлении, мы бы скакали на вороном жеребце, и я бы ощущала себя принцессой… И со мной на руках он вошёл бы в прекрасный дворец и объявил меня любовью всей своей жизни. Ну-у, любовь с первого взгляда ведь бывает?

Но этот тип явно не мой герой.

Слава богу, далеко идти не пришлось.

Спустились по ступеням к своего рода стоянке, где были «припаркованы» различного вида повозки – от телег до нереально крутых дилижансов, мужчина остановился у одного такого «крутого» блестящего дилижанса.

Передо мной усатый слуга с низким поклоном открыл двери, и мой спаситель пропустил меня первой и даже позволил сесть на мягкое сиденье, а не на пол.