– Да я вас обоих засужу!

Харриман прошел к окну и выглянул наружу. Окно было настоящим, приятно иногда было вот так подойти к нему и смотреть в небо…

Подошедший Диксон положил руку ему на плечо.

– Не расстраивайся так, Делос. Никто не собирается отнимать у тебя твою мечту. Однако сейчас тебе не следует лететь. Ты не имеешь права подводить нас. Мы вместе с тобой зашли слишком далеко, и ты обязан быть с нами до последнего.

Харриман молчал. Диксон продолжил:

– Ну ладно, я тебе не очень-то нравлюсь. А Джордж? Он ведь с тобой, и вы оба против меня. Однако ему больно от одной только мысли о том, на что ты его обрекаешь. Именно обрекаешь – если не доведешь дело до конца. Как же быть с Джорджем, Делос? Ты и его готов подвести?

Не обращая на Диксона внимания, Харриман резко обернулся к Стронгу.

– Джордж, что скажешь? Ты тоже считаешь, что я должен остаться?

Стронг потер руки, пожевал губу, и наконец поднял глаза.

– Со мной полный порядок, Делос. Делай, что считаешь нужным.

Харриман долго глядел на него. Похоже было, что он сейчас заплачет. Потом он хрипло выговорил:

– Ладно, крысы. Ладно. Я остаюсь.

То был один из великолепных вечеров, что, впрочем, обычно для пика Пайкс после того, как гроза покидает небо. Трек катапульты прямой линией устремился к вершине горы, для этого пришлось срыть весь склон. Во временном здании космопорта Харриман в компании других почетных гостей прощался с пассажирами и экипажем «Мэйфлауэра».

Толпа почти вплотную подошла к рельсам катапульты. Не было надобности держать людей на расстоянии: двигатели не включатся, пока корабль не окажется на вершине пика. Охранялся лишь сам корабль, да сияющие рельсы. Диксон и Стронг вместе – ради Компании и для взаимной поддержки – держались у края площадки, отведенной экипажу и гостям. Они смотрели, как Харриман подшучивает над улетающими:

– До свиданья, доктор. А вы, Жанет, с ним построже: нечего там лунных дев искать!

Потом они принялись наблюдать, как он, о чем-то заговорив с Костером, хлопнул его по спине.

– Не вешает нос, верно? – шепнул Диксон.

– Может, надо было его отпустить? – спросил Стронг.

– Что? Ерунда! Он нужен здесь. Во всяком случае, место в истории ему обеспечено.

– Да что ему история, – серьезно ответил Стронг. – Он ведь просто хотел слетать на Луну…

– Да, черт его побери… Пусть летит – только сначала с нашим делом пусть закончит. В конце концов, он же все это затеял! Все это сделал он!

– Я понимаю.

Обернувшись, Харриман увидел своих компаньонов и направился в их сторону. Они тут же замолчали.

– Ладно, нечего там, – весело сказал он. – Все в порядке. Полечу в следующий раз. К тому времени дело должно уже само собой двигаться. Посмотрите, – он повернулся к «Мэйфлауэру», – каков красавец, а?

Внешний люк был задраен, вдоль трека и с контрольной вышки мигали огни готовности. Завыла сирена.

Харриман подошел поближе.

– Пошел!

Кричала вся толпа. Громадный корабль мягко тронулся вверх по треку, набирая скорость. Через некоторое время он, уже совсем крохотный, достиг вершины и устремился в небо. На долю секунды он завис над землей, затем из его сопел вырвался сноп пламени – включились двигатели.

Потом он превратился в светлое пятнышко – огненный мячик – и вскоре совсем исчез. Улетел – вперед и вверх, на рандеву с танкерами.

Едва корабль достиг вершины, толпа переместилась к западному краю платформы. Харриман остался на месте. Диксон и Стронг тоже не пошли со всеми. Они остались втроем. Харриман был самым одиноким из них – он, казалось, не замечал никого вокруг. Он смотрел в небо.

А Стронг смотрел на него. Наконец он шепнул Диксону:

– Ты Библию читал?

– Кое-что.

– Он совсем как Моисей, тот, наверное, выглядел точно так же, когда созерцал землю Обетованную.

Харриман опустил глаза и увидел компаньонов.