– Атланты, за мной! Здесь кто-то скрывается! – крикнула она.

Один из атлантов забрался под магтобус и за ногу вытащил из-под него крепкого парня. Из одежды на парне были только трусы и майка, а в ладони зажат стеклянный шарик. Парень смотрел на шарик и хихикал. Парня подтащили к Нахабе.

– Бонифаций, ты, что ли?! – зарычал Нахаба, всмотревшись в него.

Парень молчал и от шарика не отрывался.

– Да, это Боня! – признала Мальвина.

– К ядерной бабке Боню! Если Боня здесь, то кто тогда в магхране?! Мы все видели, как он туда вбежал первым!

Мальвина и Пьеро стали трясти Боню, однако он очнулся, лишь когда Мальвина отобрала у него шар и передала его Нахабе.

– Склеротическая магия! Не смотрите на шар, шеф… Держать можно – смотреть нет!.. Боня, почему ты без брони? Где твой антимаг?

– А… вот как это называется! – обрадовался Боня. – У меня его взяли… этот… как его… брови такие торчат!.. Дал заглянуть в круглый такой… не помню что!.. Я пытался оторвать от него этот… как его… но не мог! Не ругайтесь, командир! Вы же командир, да?

Нахаба не отозвался. Он смотрел на шарик и слабо дёргал головой, как будто его глаза прилипли и он не понимал, как их отлепить.

Раньше чем Нахаба окончательно отлип от шарика, из хранилища возник ещё один Бонифаций. Точнее, его покрытый копотью и выбоинами антимаг. Первый Боня с удивлением наблюдал за приближением второго. Рядом с закопчённым Боней шла Любора и по-дружески с ним переговаривалась.

– Всё нормально! Просветили все закоулки! Никого там внутри нет! – крикнула Любора ещё издали.

Приблизившись, второй Боня преспокойно стащил с головы шлем, и под ним обнаружился стожар. В другое время Нахаба стал бы вопить и грозить арестом, но сейчас он тупо смотрел в шарик, дёргал головой и пытался вспомнить, как называется чувство, которое он испытывает. Злобность, злостность, злючность?

Стожар забрал у него из пальцев шарик, и Нахаба очнулся:

– Я… разорву тебя на… на… на как их там?

– На «как-их-тамы» рвать меня не надо! – сказал Филат. – Антимаг может активной защитой шарахнуть… Кстати, там в кармашке огрызок яблока! Плата за использование! Огрызок так себе, зато с косточками. Их можно посадить!

Он ловко выскользнул из антимага и вернул его Боне. Тот двинулся на него как бык. Недаром он был магом первой атаки. Стожар легко, как от мотылька, уклонился от летящего в него кулака и ловко нырнул за спину Нахабе.

– Отставить, Бонифаций! Уволю к ядерной бабке! Будешь у меня всю жизнь у рыночного сканера дежурить! – рявкнул стожар голосом головняка по рыжью.

Маг первой атаки застыл как вкопанный, не разобравшись, какой из двух Нахабов на него наорал. Правда, теперь Филату предстояло улаживать дело с разгневанным начальством.

– Прошу прощения, что воспользовался вашим голосом! Прежде чем метать молнии, взгляните, что я принёс! – Стожар показал Нахабе большую зелёного стекла бутыль.

– Что там ещё? – спросил Нахаба.

– Джинн – хранитель музея. Его засунули в бутылку, но я его нашёл и спас. Если не от смерти, то от паров растворителя… Джинны не переносят сильных запахов. Они со всеми запахами смешиваются! – Филат зубами вытащил пробку.

Из бутылки вытек красный, до крайности разгневанный джинн в чалме, представившийся как Вадид ибн Ваиль. Кто заточил его в бутылку, он представления не имел, но осыпал негодяя проклятиями. Утверждал, что всё случилось мгновенно. Чтобы на ком-то сорваться, джинн попытался обстрелять Нахабу молниями, но был успокоен совместной магией Мальвины и Пьеро. Тогда, с восточным фатализмом смирившись с неизбежным, охающий джинн ветром повлёкся ко входу в хранилище, однако уже через несколько минут вернулся.

– Ну? Что пропало? – спросила у него Настасья.

– Ничего, о красивейшая! – с поклоном отвечал джинн.

Настасье такое обращение явно понравилось. Нахаба же шмыгнул распухшим носом:

– Ничего? Ты уверен?

– Я работаю в магхране больше двухсот лет, уважаемый! Я бы обнаружил даже пропажу волоска из мусорной корзины!.. Но ничего не исчезло, всё на месте!

Головняк по рыжью с облегчением провёл по лбу рукой, но от всех подозрений явно не избавился.

– Проверим! Равно как и то, насколько добросовестно ты исполнял свои обязанности! – буркнул он.

– Проверяй, о любезнейший! Да падут отныне мои обязанности на твою голову! – воняя растворителем, отозвался Вадид ибн Ваиль.

– К ядерной бабке! Если ничего не пропало – тогда какого дракона воры залезали в хранилище?!

– В запасниках ГХМВ 1 СО около семисот тысяч единиц хранения. Ещё точнее – семьсот тысяч сто семь артефактов! Вчера вечером было столько. Сейчас же их семьсот тысяч сто восемь! Ровно на одну единицу хранения больше!

– Тупость! Значит, кто-то преодолел серьёзнейшую многоконтурную защиту и влез в музей, чтобы подбросить один предмет? – спросил Нахаба недоверчиво.

– Ты узрел самую суть, о умнейший! Так он и сделал! – джинн поклонился, приложив руки к груди.

– С какой целью?

– О проницательнейший! Ответить на этот вопрос да поможет тебе твоя мудрость! В сговоре с похитителем я не состоял. Если бы я засунул сам себя в бутылку, я выбрал бы бутылку без резкого запаха и непрозрачную. Мы, джинны, ненавидим вонь и прозрачное стекло…

– Логично! Про кувшины и запахи… да… абсолютно согласна, – сказала Настасья.

Получив от неё поддержку, джинн склонился в благодарном поклоне.

У Нахабы завибрировал вещун. Надо отдать ему должное: когда дело касалось докладов, соображал он чётко и безошибочно.

– Так! Что мы имеем? Все семьсот тысяч сто семь артефактов на месте! Ничего не пропало! Даже появилось нечто новое! То есть я могу доложить своему начальству, что мы не только проявили оперативность и предотвратили ограбление, но и захватили у врага ценный трофей!

– Вне всякого сомнения! Раз уж артефактов стало больше! – улыбаясь, сказала Настасья.

– Хм… А мы сможем предъявить наш трофей?

Джинн покачал головой:

– Нет, о мудрейший Невер ибн Невзор! Злодей, проникший в хранилище, поменял сущности всех артефактов!

– Блии-и-и-и-ин! Гомункулус гуморальный! Врезать бы ему по лабильности да летальным геном! – не то в восторге, не в то в ужасе воскликнул Бермята.

– Как это – поменял сущности? То есть, допустим, какой-нибудь артефактный меч-головоруб уже не меч? – напрягся Нахаба.

– Так и есть, о проницательнейший! Ты постиг всю мудрость земли и всю сущность явлений, но да осмелюсь и я положить пять копеек своей глупости в сокровищницу твоей мудрости! Есть, например, меч-головоруб, а есть летающая зубочистка. И вот сущность меча-головоруба ныне в зубочистке. Ты возьмёшься за неё – и она оттяпает тебе голову… И таких предметов теперь более семисот тысяч… Плюс среди них один новый, который тоже, возможно, поменялся с чем-то сущностью.

Нахаба, до того рвавшийся на склад, раздумал туда заходить.

– А найти его мы сможем? – спросил он.

– Да, о величайший! Но это опасно. Ибо сии артефакты, как тебе известно, не просто так находятся в сём узилище. Это преступные и опасные артефакты!

– К ядерной бабке! – перебил Невер, трусливо косясь на задрожавший вещун. – Всё серьёзней, чем я думал… Но вор ничего не вынес? Точно?

– Сие так же верно, как и то, что всех нас заливает сияние твоей мудрости! – отозвался джинн.

Нахаба нахмурился, мнительно вглядываясь в джинна. Но тот, как и все джинны, был непроницаем. Точнее, слишком проницаем, чтобы что-то можно было усмотреть на его хитрой физиономии.

– Отлично! Тогда на этом пункте мы и построим отчёт о нашей… гм… победе. «Своевременные и оперативные действия, проявленные… гм… ну и мной в том числе, помешали злоумышленнику вынести похищенное…» Ну и далее по пунктам… Далее мы проведём инвентаризацию – неспешно, тщательно, с привлечением специалистов – и обязательно обнаружим лишний предмет!

– Так всё и будет, о разумнейший! Твои слова распутывают клубок наших недоумений! – язвительно произнёс джинн.