«Придурки», – мысленно нахмурилась Санька и, сунув телефон под подушку, постаралась заснуть. И сразу провалилась в сон. Она снова и снова падала в сугроб головой, и Кирсанов спасал ее из ледяного плена. Доставал, ощупывал каждую косточку. В какой-то момент Александре даже почудилось, что Сергей не проверяет целостность костей, а ласково оглаживает Марту и Берту. Она открыла глаза и тут же сонно уставилась на мужа, лежавшего рядом.

– А Лешик? – пробубнила она, садясь на кровати.

– Алексей в койке спит, – доложил Кирсанов, потянул Саньку к себе. – Как голова, Санечка? Еще болит?

– Ага, – жалостливо промычала она, укладываясь к нему на плечо.

– Сейчас полечу, – радостно ухмыльнулся Кирсанов, стягивая с жены трусики и задирая майку.

Потом, когда любовный пыл сменился томной усталостью, Санька заворочалась в кольце Кирсановских рук и пробормотала:

– Я тебя вычислила, Александра Серегина!

– Пфф… Подумаешь, ребус! – фыркнул муж. – Я знал, что ты догадаешься!

– Как тебе поэма, Сереж? – осторожно поинтересовалась она.

– Нормально, – хмыкнул он, целуя ее в висок. – Мне раньше никто стихи не посвящал и в любви не признавался.

– В любви? – удивилась она, приподнявшись на локте.

– Ну да, – радостно улыбнулся Кирсанов. – Вот написал твой знакомый графоман:

– Я написала Красному Перцу, что он идиот, – пробормотала Александра, закрывая глаза.

– Да пусть развлекается, Сань, – отмахнулся Кирсанов, – пока не указана фамилия загадочного генерала, трахающего все подряд, мне по барабану. Но если твой знакомец позволит себе личный выпад, пусть тогда не обижается. Только это не пиши, а то чудак-человек решит, что я ему угрожаю.

– Ладно, – прошептала Александра, целуя мужа в ключицу. Лично передам. На Имболк всей толпой встречаться будем.

– Что? – Кирсанов, отстранившись, аж приподнялся на локте и навис над ней. – Ни одного слова не понял, Сань. Поясни.

– Есть магические праздники, называются они Колесо года. Энергетически сильные дни. Вот мы и придумали встречать их вместе. На удачу. Йоль совпал с новогодним корпоративом, а Имболк приходится на первое февраля.

– Глупости какие – отмечать языческие праздники, – фыркнул себе под нос Кирсанов. – Никуда ты не пойдешь, Александра, – погасив свет, заключил он и накрыл ее и себя одеялом.

– Это еще почему? – прошипела Санька. – Я что, могу передвигаться только с твоего разрешения? Шаг влево, шаг вправо – расстрел?

– Мне нужно напомнить, что тебя хотят грохнуть? – рыкнул он. – В кафе, или где там вы собираетесь, я не смогу обеспечить твою безопасность.

– Давай начистоту, Сережа, – вскинулась Александра и уселась на кровати. – Включи свет, пожалуйста, – попросила она.

Кирсанов послушно нажал на кнопку, и комната снова озарилась золотым свечением.

– До утра не терпит? – усевшись на кровати, пробурчал он сердито.

«Магические праздники она отмечает, – рыкнул он про себя. – Вот же дурочка! Собственной башки не жалко».

– Нет, – хмыкнула Александра и поморщилась. Каждое движение головы причиняло боль. – Мне кажется, тебе стоит признаться, что тормоза на айке и взрывчатка в Рэндже – твоя работа. То есть не было никаких покушений. Скорее всего, и тормоза целы, и под тачку Павлова муляж прикрепили. Я же об покушениях знаю только с твоих слов. И склонна думать, что это такой метод ухаживания. Ну чтобы я уехать с тобой согласилась и замуж вышла.

– Что за чушь, Саня? – Кирсанов негодующе уставился на жену и, взяв себя в руки, серьезно поинтересовался: – Ты действительно так считаешь?

– Ну да, – передернула плечами она. – Эти напасти начались с твоим появлением и закончились перед нашей свадьбой. Все логично. Тебе нужен был этот брак, и роль спасателя отлично сработала.

– Чушь, – пробурчал он. – Ты хоть сама понимаешь, что говоришь ерунду?

– Только тебе выгодно было запугать меня, – тяжело вздохнула жена. – И среди моих многочисленных знакомых только у тебя имеется необходимый ресурс.

– Я понял, – просипел Кирсанов через силу. – Спокойной ночи, дорогая! – он выключил лампу и, повернувшись спиной к жене, дал понять, что разговор окончен. А утром ни свет ни заря отбыл на базу и сразу же устроил проверку боевой готовности. Весь день в кармане пиликал телефон, но Кирсанов лишь сумрачно глядел на каждый вызов, крепче сжимал челюсти и не собирался отвечать. Пять от Ларисы и три от Алены. Еще пару раз позвонила тетя Валя.

– Плевать, – пробурчал он себе под нос, еле сдерживаясь, чтобы не врезать кулаком в стену. – Потом перезвоню, – рыкнул он. – Что же вы сами не звоните, Александра Андреевна? – скривился в недоброй усмешке. – Считаете себя обиженной?

Кирсанов раздраженно бросил телефон в ящик стола и отправился в спортзал.

«Тем, кто выйдет со мной в спарринг, точно не повезет», – внутренне поморщился он и попытался взять себя в руки. Но обида и гнев перевешивали любой эффект от дыхательной гимнастики и прочих увещеваний.

«Значит, я подстроил покушения, Александра Андреевна? – мысленно обратился он к жене, скрипя зубами и сжав кулаки в карманах. – Тормоза лично перерезал? Или подослал кого? А взрывчатку под Рэндж? Или это все сказочки, чтобы вас запугать?»

Генерал отмахнулся от мрачных мыслей, чувствуя, как едкая горечь, заполнившая душу, растекается по венам, остается в каждой клетке.

«Раз в жизни открыл душу, – поморщился он, как от зубной боли. – Влюбился, как последний дурак! Но что делать, если она мне не верит и считает злодеем? Может, по разумению Александры Андреевны, я и журналиста украл? Теперь пытаю его в подвале! В любви клялась, а сама… – мысленно проревел Кирсанов и запретил себе думать о жене. – Все потом… – решил он. – Пусть строит дурацкие версии. Пусть анализирует всякую чушь, но я глаз с нее не спущу. Имболк какой-то отмечать собралась. Отмечай, дорогая! Я с тобой сам пойду. А не захочешь терпеть меня рядом, взвод отправлю тебя охранять!» – мысленно прорычал генерал, входя в спортивный зал.

– Ну-ка, танцоры, – обратился он к бойцам, желая как можно скорее выпустить пар. – Выходи, кто самый смелый!

Бойцы переглянулись между собой, замялись. Получить нокаут никому не хотелось. Кирсанов всматривался в лица, понимая, что им сейчас можно не только детей пугать, но и вот этих здоровенных мужиков.

– Крепс звонил, – серьезно обронил Асисяй сразу после спарринга. – Попросил Ларисе перезвонить, шеф.

– Обойдется, – пробурчал Кирсанов, смахивая со лба пот. Ясное дело, сейчас средняя сестрица начнет учить его уму-разуму.

«Ишь, бабский батальон, – усмехнулся он. – О как оборону держат! Хорошо хоть у сына телефона нет, а то бы и он позвонил!»

И вернувшись к себе в кабинет, выудил мобильник из ящика и поставил на беззвучный режим. Уселся в кресло и, поняв, что раздражение на жену никуда не делось, решил поработать основательно. Затребовал всю документацию для проверки, не обойдя своим вниманием даже пищеблок.

– Меню, бракеражные книги, все несите! – рыкнул он помощникам, прекрасно понимая, что никогда не лез в дела общепита и впервые в жизни запросил у них отчетность.

«Лучшее средство от домашних скандалов – это служба, – вспомнилась некстати поговорка Гоголя. – И то верно», – сварливо заметил про себя Кирсанов и углубился в бумаги.

Он нашел ошибки в составленных при царе Горохе инструкциях и срочно велел их переписать. Увидел излишне списанные в брак продукты и, что-то быстро прикинув на калькуляторе, довел начальника пищеблока до сердечного приступа. Вынес выговоры личному составу, кое-кого не пустил в увольнение, а двух долбоящеров отправил на гауптвахту. Немного полегчало. Но Кирсанов, понимая, что к ночи станет еще хуже, решил заночевать на базе, а утром устроить небольшой марш-бросок.