«Ишь ты, – хмыкнул мысленно Реза, напряженно глядя в мощную широкую спину. – Ты ничего не боишься, отродье Иблиса? Только я отниму у тебя самое дорогое, как и ты отнял у меня, – сжал кулаки Реза, будто снова увидев безжизненное тело Фатимы, валявшееся в проходе самолета. Ее и Муслима. – Тебе конец, Бек, – рыкнул он про себя. – Ведь не зря же Аллах даровал мне эту встречу. А ты и не заметил ничего», – мысленно усмехнулся Реза, бредя за Кирсановым по кривым московским улочкам, и уставился на невысокие ворота и пропускной пункт рядом. Аккуратная аллейка с елочками вела к белоснежному особняку дореволюционной постройки. «Центр неврологии и нейрохирургии «Нейрон», – значилось на золоченой вывеске. Кирсанов шагнул в будку к охраннику. Кивнул по-свойски, показал пропуск и, внезапно оказавшись на территории клиники, бодрой походкой проследовал в здание.

«Ай-яй, – внутренне осклабился Реза. – Ты, оказывается, на голову больной, – мысленно фыркнул он и побрел прочь. – А ты, Бек, даже не заметил меня, – криво усмехнулся Реза, понимая, что ни в чем не преуспел. – Ну увидел Кирсанова, – поморщился он. – Но, наверное, он цветы и конфеты купил врачу. А судя по тому, что охранник его признал за своего, то, наверное, нашего боевого генерала лечат именно здесь. Нервы в порядок приводят, мозги вправляют».

Реза ошибался. И в первую очередь в том, что Кирсанов его не заметил.

«Я тебя, гад, сразу срисовал, – пробурчал себе под нос Бек и, поднявшись на второй этаж, остановился около окна. Хитрым взглядом окинул удаляющуюся фигуру. – Ну здравствуй, Реза, – хищно оскалился он. – Москва, дружок, не резиновая, и тебя вслед за Джамилем выпрем. Некогда мне было по дворам петлять, – раздраженно подумал Кирсанов и добавил мысленно: – Ну держись, Реза! Разозлил ты меня!»

Он вошел в палату и сразу же воззрился на Александру. Слабая и бледная Санечка улыбнулась ему заговорщицки.

– Куда ты ходил, Сережа-а? – пробормотала она. – Я уже заждалась тебя. Магазин вроде напротив.

– Так шоколада хотелось? – довольно обронил Кирсанов, наклоняясь к жене и накрывая ее губы своими. – Я в Елисеевский сгонял, – тут же доложил он. – На вот! – протянул жене коробку конфет и букет из белых роз и ирисов.

– Сережа-а, – запричитала Санька. – Ну зачем?

– Тебя радовать, – широко улыбнулся он. – Смотри на цветы, ешь конфетки, Санечка. Набирайся сил.

Александра, будто маленькая, прижав букет к себе, развязала бант на нарядной коробке. Осторожно потянула вверх крышку и смешно скосила глаза, пытаясь разглядеть содержимое, не отрывая от подушки голову.

– Давай помогу, – добродушно предложил муж и, откинув в сторону крышку преподнес Александре конфеты, лежащие стройными рядами. Потом оглянулся по сторонам в поисках вазы.

– Ух ты! – послышался восторженный возглас Александры. Кирсанов покосился на жену, благоговейно разглядывающую сердечки из белого, розового и традиционного шоколада. Санька вгляделась в красные буковки, расположившиеся на белом фоне и сложенные в самые главные слова на свете. «Я люблю тебя!»

– Такое есть нельзя, – мотнула она головой и предательски всхлипнула.

– Мне опять от твоих врачей попадет, – насупился Кирсанов. – Тебе же нервничать нельзя, Санечка, – пробурчал он недовольно.

– Не буду, – пролепетала она, потянувшись к нему.

– Я люблю тебя, – прошептал он, убирая с ее лица прядки. – Ешь конфеты, глупая женщина. Сейчас цветы в вазу поставлю и тебя чаем напою, – заявил он и, включив электрический чайник, бросился искать вазу или хотя бы трехлитровый баллон. Ваз в отделении не оказалось, зато баллон нашелся на кухне.

«Твою мать, – ощерился Кирсанов, вернувшись в палату и набирая в туалете воду. – Реза, как же я мог позабыть про тебя?»

Водрузив букет на тумбочку, примостившуюся около окна, осторожно поинтересовался у жены:

– Здесь оставить, Санечка? Вроде бы отсюда на веник открывается прекрасный вид.

– Спасибо, Сережа, – кивнула она и поманила мужа к себе. Кирсанов уселся рядом. Взял ее руки в свои. – Я обидела тебя недоверием, прости, – прошептала она, укладывая голову ему на предплечье.

– Я сам виноват, Сань, – пробурчал он, целуя ее в макушку. – Нужно было сразу найти твоих недоброжелателей, а я замотался со своими проблемами. Никак не ожидал, что мои бойцы банк ограбят. Думал, как их вызволить, пока не понял, что никто никого не подставлял. Сами дураки. Даже с воровством твоих текстов не разобрался. Айтишникам дал поручение, но не проверил. Вот ты, Санечка, и сделала ложные умозаключения, хотя опиралась на верные вводные. Бывает… Но я, – Кирсанов тяжело вздохнул и ласково провел пальцем по щеке жены. Потом осторожно, стараясь не задеть корсет, плотно поддерживающий Санькину голову и шею, помог жене лечь на подушку. – Я исправлюсь, Санечка, – рыкнул он. – Всех найду и обезврежу, – заявил он. – Только ты должна поберечься. Понимаешь? Без охраны теперь никуда.

– И здесь перед дверью пост организуешь? – охнула она, чувствуя, что муж снова что-то недоговаривает.

«Верчу, кручу, обыграть хочу, – хмыкнула она про себя и неожиданно решила: – Если ему так спокойнее, пусть нас с Лешиком хоть целый взвод охраняет».

– Здесь? – уточнил Кирсанов. – И меня одного за глаза хватит. А если кто сунется, – хмыкнул он. – Ноги узлом завяжу и плясать заставлю. Я имею в виду потом, когда на ноги встанешь.

– Это еще нескоро, – тяжело вздохнула Александра. – Петр Владимирович говорит, что месяц мне тут валяться, не меньше.

– Медицина рулит, – развел руками Кирсанов. – Наше дело команды исполнять, Санечка. Ну ничего, прорвемся. Хочешь, почитаю тебе? Или просто поболтаем? – предложил он. А когда жена, утомившись, задремала, вышел в санузел и оттуда позвонил Гоголю.

– Видел Резу, бать, – кратко бросил он. – В Елисеевском отирался. Может, нужно проверить все камеры наблюдения в округе и найти место, где обретается эта мразь? И пост клиники прошу моими бойцами усилить. До самого порога за мной шел. Думаю, еще под окна явится… Хорошо бы прихватить его здесь.

Реза Парвизи, проводив Кирсанова, быстро направился к Елисеевскому.

– Где ты, брат? – поинтересовался у него Фархад. – Мы уже подъехали.

– Я тоже подхожу, – спокойно заметил Реза. – Прогулялся тут по району. Красиво.

– В самом центре очень дорогая недвижимость, – пробурчал Фархад. – С какой стороны ты идешь? Я пойду навстречу.

– Разминемся, – недовольно фыркнул Реза. – Стой на месте.

Потом, вернувшись обратно в гастроном, он подошел к витрине с шоколадом.

– Моя невеста любит конфеты? – с усмешкой поинтересовался он. – Купить ей?

– Не знаю, – поморщился Фархад. – Эта дурочка рыдает дни напролет по своему Камилю. Не думаю, что от сладкого ей полегчает.

– Намекни ей, что я не потерплю ее слез. Тем более из-за какого-то гяура.

– Может, тебе лучше взять в жены другую сестру? Лейла моложе на год, она тоже красивая и пока не просватана.

– Фотку покажи, – осклабился Реза и, увидев нарядную девушку, поморщился. – Нет, она мне не подходит. Хочу Кристину.

– Как скажешь, – пожал плечами Фархад, – пойдем в чайхану, обсудим.

Реза кивнул, направляясь вслед за родственником.

– Она знает, что станет моей женой?

– Да, – торопливо заверил Фархад. – Ревет не переставая. Мы ее в доме заперли…

– Камиля сразу прогнали? Она с ним не видится?

– Да. В тот же день, как ты написал, Реза, – пробурчал Фархад. – И Камиля мы к ней больше не подпускаем. Из дома ей выходить запрещено. Мать и тетка держат Кристину взаперти. Даже еду приносят в комнату.

– Правильно, – довольно обронил Реза и настойчиво поинтересовался. – К акушерке водили? Кристина не понесла?

– Нет, – промямлил Фархад, смущаясь таких подробностей. – То есть к врачам ходили. УЗИ делали и анализ крови брали. Сестра не беременна от Камиля.

– Значит, – усмехнулся Реза. – Давай зайдем в ювелирный, хочу купить украшения на махр.