На первый взгляд, психологическая наука в данном плане мало похожа на философию, а выявляемые ею закономерности человеческой психологии, как и законы физики, действуют во всех странах вне зависимости от их географических, социокультурных и прочих особенностей. Однако специфика концепций отечественной психологии, разработанных Л.С. Выготским, Л.С. Рубинштейном, А. Н. Леонтьевым и другими ее крупнейшими представителями, общепризнанна и именно она служит одной из главных причин большого интереса западных психологов, например, к теории Л.С. Выготского. Специфические особенности отечественных психологических концепций, отличающие их от западных теорий,– явный примат социума над индивидом, соответствующая траектория формирования личности, выраженная идеей интериоризации, и ряд других – обнаруживают достаточно очевидную связь с базовыми ценностями советского общества. Еще более очевидна связь с ними таких советских психологических концепций, как теория коллектива, да и сама идея о том, что коллективы возможны лишь в социалистическом обществе, несет очевидную ценностную нагрузку. В других концепциях, разработанных в советской психологии, тоже воплощены соответствующие ценности. При этом для отечественной психологии того времени были характерны и такие ценности, как стремление к самобытности, к противостоянию западной психологии. Конечно, подобные особенности советской психологической науки можно списать на ее идеологизированность, но такое представление было бы сильным огрублением ее куда более сложной социокультурной детерминации.
Современная российская психология развивается в условиях отсутствия «железных занавесов»9 и вместе со всей мировой наукой переживает процесс глобализации (Юревич, Цапенко, 2005), помимо всего прочего, означающей частичное стирание ее национальных особенностей. Бóльшая часть отечественных психо логических исследований строится по западным образцам (в основном в рамках позитивистской парадигмы), представители новой генерации отечественных психологов подчас лучше знают западные психологические концепции, чем теории Выготского, Леонтьева и Рубинштейна10. Но и в этих условиях отечественная психология сохраняет ряд специфических особенностей и приобретает ряд новых. Например, «схизис» между исследовательской и практической психологией, хотя и имеет ряд интернациональных черт, с особой остротой проявляется именно в отечественной психологии. Одна из причин состоит в том, что если наиболее влиятельные теории западной психологии – теории З. Фрейда, Э. Фромма, К. Хорни, Э. Эрикссона и др.– разрабатывались в контексте терапевтической практики, то отечественные психологические теории в основном носят академический характер. Сохранение влиятельности этих теорий, а также преданность наших академических психологов соответствующим традициям закрепляют специфику отечественной психологии. Да и вообще отечественной академической психологии свойственна характерная для нашей государственной науки ценностная ориентация на служение обществу в целом, а не на выполнение заказов коммерческих структур или обслуживание индивидуальных клиентов, которая содействует сохранению ее специфики.
Четвертый уровень ценностных оснований психологической науки конституируется внутренними ценностями существующих в ней научных школ и направлений. Каждое из них – бихевиоризм, когнитивизм, психоанализ, теория деятельности и др.– формирует не только свой образ психической реальности и специфические принципы его изучения (Юревич, 2000), но и соответствующую систему ценностей. Так, в основе любой глобальной психологической теории лежит определенное представление о природе человека, имеющее ярко выраженную ценностную окраску. В частности, как пишут Л. Хьелл и Д. Зиглер, «все теории личности имеют в своей основе определенные философские положения о природе человека» (Хьелл, Зиглер, 1997, с. 434). Для психоанализа, например, характерна «мрачная концепция человеческой природы» (там же, с. 479), которая «вытекает из изучения Фрейдом людей, имеющих психические расстройства» (там же, с. 479), а для гуманистической психологии – представление о том, что «человек от природы хорош и способен к самосовершествованию» (там же, с. 479)11, т. е. общие представления о природе человека, лежащие в основе психологических теорий, предполагают оценку этой природы, в результате чего строятся на определенных ценностных основаниях. А каждому из исследовательских направлений, возникших на основе подобных теорий, свойственна определенная прагматическая установка («Что делать» с человеком), тоже имеющая ценностную составляющую:
в случае бихевиоризма – сделать поведение человека контролируемым, в случае гуманистической психологии – помочь личности раскрепостить ее творческий потенциал, в случае теории деятельности – сделать человека более полезным для общества и т. д. И вполне закономерно, что соответствующие цели регулярно формулировались в работах основоположников этих направлений. Кроме того, общие методологические принципы, характерные для любого из них, как правило, не существуют в виде чисто когнитивных регуляторов исследовательской практики, а имеют ценностную составляющую и получают ценностное закрепление. При этом в любой методологической установке, как и в социальной установке вообще, можно выделить три взаимодополняющих аспекта: когнитивный (выражающий определенные представления об изучаемой реальности), поведенческий (предписывающий определенные образцы ее изучения) и аффективный (эмоционально закрепляющий эти образцы). Существование последнего объясняет и такие явления, как «методологические эмоции» (Юревич, 2000), которые испытывает каждый исследователь, и весьма эмоциональный характер взаимоотношений между представителями различных психологических школ и направлений.
Эти школы и направления порождают не только предметные ценности, проявляющиеся в отношении изучаемых объектов, но и социальные, находящие проявление применительно к психологическому сообществу и его конкретным представителям. В частности, сама по себе принадлежность к определенной психологической школе является ценностью для ее адептов, а отлучение от школы (что было сделано, например, в отношении К. Хорни за ревизию принципов ортодоксального психоанализа) служит строгой моральной санкцией. При этом отношение к другим, особенно оппонентным школам и их конкретным представителям тоже не выглядит ценностно нейтральным12.
В современной науке вообще и в психологии в частности можно различить и еще одну ценность этого уровня – не принадлежать ни к одной научной школе, что, по мнению ученых, подчеркивающих свой «школьный нейтралитет», означает истинную объективность, отсутствие ангажированности какими‐либо внутришкольными взглядами и позициями.
Пятый уровень ценностных оснований психологической науки образуют ценности, воплощенные в изучении конкретных психологических проблем. Изучение таких проблем, как терроризм или агрессивное поведение, предполагает определенное ценностное отношение к ним (терроризм – это зло, агрессивное поведение надо блокировать), которое придает психологическим исследованиям определенную направленность – соответственно на изыскание способов борьбы с терроризмом или редуцирование агрессии. Но и в психологическом изучении более нейтральных проблем, как правило, имплицитно заложен определенный ценностный подход. Например, исследования интеллекта строятся на презумпциях о том, что иметь низкий интеллект плохо, а высокий – хорошо, и соответственно основная часть исследований интеллекта имеет в качестве явной или имплицитной цели выявление ресурсов его повышения. То же самое можно сказать об исследованиях способностей, мотивации, девиантного поведения и вообще об основной части психологических исследований. В этом состоит одно из очевидных отличий психологии от естественных наук, представители которых, например, физики не подходят к изучению атомов с позиций определенного ценностного представления о них.
