ㅤГлядя, как она потихоньку приманивает пса, Солас подспудно ждал: вот-вот животное почует запах вяленого мяса в дорожной сумке, и либо голод сведет его с ума и заставит наброситься, либо ум пересилит. Ведь мабари, как ни крути, слывут очень разумными.
ㅤ— Ну, куда же ты? — расстроенно протянула Фреда, когда собака вдруг опрометью понеслась в ближайший пролесок.
ㅤ— Ловушка. — Солас снял со спины посох.
ㅤ— Ловушка, — согласилась Фреда, сделав то же самое. — Но собаку я все равно оставлю. Я уже имя ему придумала.
ㅤЗная, что конь Тревельян получил кличку «Осоздатель», Солас ощутил невольный интерес. Однако разговоры потом, а сейчас надо пойти и отбить у разбойников (или кто еще может поджидать в кустах?) новую любовь леди Инквизитора.
========== Заявка спойлернет весь драббл. AU ==========
ㅤУ Фредерики Тревельян вид настолько обескураженный, что нужда интересоваться: «У тебя, верно, есть вопросы?» — мигом отпадает.
ㅤЗато на ум приходит другая фраза, не менее коронная:
ㅤ— Ты немного изменилась, Инквизитор.
ㅤФредерика сражена. «Это Я изменилась?!» — читается в лиловых глазах.
ㅤЕе судьба, ее боль в эльфийском обличье, роковая пассия, наконец!.. тянет руку к элувиану, а Фреда не может вымолвить ни слова. Просто не получается. Не только оттого, что она не видела Соласа целых два года и теперь едва верит в их новую встречу. И не потому, что от боли в руке может только кричать (а значит, размыкать губы нельзя).
ㅤ— Что ж, довольно, — снисходит до нее надежда эльфийского народа. — Теперь, когда ты здесь, можно переходить к сути. Инквизитор… Мы не должны быть врагами. В моей прежней ипостаси единственной целью — долгом — было снять Завесу и вернуть мир на круги своя. Но кое-что изменилось, и больше я не хочу тебе лгать.
ㅤ— Может, сперва объяснишь? — У Фредерики наконец прорезается голос. — Объяснишь, почему ты в этом наряде? Ладно бы еще золотые лосины, как у Абеласа…
ㅤ— Мне идет?
ㅤ— Ты идиот?
ㅤВздохнув, эванурис отворачивается от зеркала и смотрит на Фреду уже не искоса, а прямым, честным взглядом сиреневых глаз, с едва различимым весельем.
ㅤОна видит: глаза все те же, как и вскинутый подбородок, как и гордо расправленные плечи. Но ниже плеч начинается упругая грудь размера, пожалуй, третьего, пикантно выглядывающая из корсета и шелкового платья, и этот факт Фредерика не может игнорировать.
ㅤОна все-таки кричит — и, как можно догадаться, совсем не от боли.
Комментарий к Заявка спойлернет весь драббл. AU
Арт к заявке от сообщества «Арты из-под парты»: https://clck.ru/T2HqR
========== Фреда на спонтанном свидании в Морозной Котловине. AU ==========
ㅤФредерика ничего не говорит, пока следует за Соласом в полузабытый храм; пока Солас кладет цветы на общий алтарь Фен’Харела и Митал; пока Солас тоже молчит. С одной стороны, Фреда явно не хочет нарушать момент скорби, а с другой — не знает, что сказать. И совершенно не понимает, зачем было звать ее, ненужную свидетельницу чужой боли.
ㅤНо эльф манит ее за собой, и за алтарем находится еще один вход. Точнее, выход: перед Фредой вдруг расстилается бесконечная панорама, ночной лес отсюда кажется далеким, тишайшим, небо усыпано звездами — и их столько, что невозможно придумать название каждой. По небу струится цветное полотнище с трепыханием знамени на ветру. Фреда смотрит, забыв обо всем. Она даже не замечает, что Солас смотрит только на нее, как всегда, когда показывал ей нечто новое и чудесное и не желал упустить ни единой ее эмоции.
ㅤНаконец, она говорит: здесь красиво. Держится поодаль, но лицо ее теперь выглядит завороженным, а не стылым. Ветер, развевающий сказочную аврору, взметывает и волосы Фреды, бросает их на лицо — и Солас убирает их быстрее, чем сам успевает подумать. Его закованная в перчатку рука замирает на чужой пылающей щеке. И от этого Фреда даже перестает дышать, и тогда в мире остается лишь призрачный шелест листвы, такой же едва слышный звон северного сияния, стук крови в ушах и дыхание Соласа… что все ближе и ближе.
========== Проводы зимы как День Святого Валентина. Альков влюбленных. AU ==========
ㅤПроводы зимы в Вал Руайо отмечали роскошнее, чем где-либо еще. В начале зимохода орлесианская столица лишний раз прибавляла в блеске и великолепии. Бель-Марш — площадь восьми шелков, сейчас увитая лентами и украшенная праздничными фонарями, — выглядел полноводным колодцем, веселье из которого выплескивалось через край. То было время уличного театра, сладких яблок в меду, выпивки, огней и поцелуев, время, когда на хмельную, разудалую голову заключались самые смелые союзы, в том числе супружеские.
ㅤРазумеется, все, пришедшие на Проводы зимы, надели расписные маски, и Фредерика Тревельян не была исключением. Маску она выбрала неприметную, без рюшей и гербовых оттисков, чтобы не слишком выделяться в толпе, и серый шерстяной плащ служил той же цели. Инквизитор в отставке, она хотела сохранить свое инкогнито и избежать нежеланных встреч с теми, кто мог ее знать. Час единственной встречи, о которой Фредерика мечтала, близился, и она боялась опоздать.
ㅤНо, даже волнуясь об этом, — не устояла перед сластями с прилавков Бель-Марша: фруктами в карамели, шоколадными трюфелями, зефиром, чего там только не было! Фредерика хорошо знала хозяина кондитерской с соседней улицы и по одному изумительному вкусу узнала его работу. Она стянула зубами перчатку с единственной руки, чтобы не изгваздать кожаный аксессуар в липкой медовой карамели, и набрала побольше яблок в праздничную корзинку. Ей было сладко не только от угощения и волнительно не от атмосферы народных гуляний; витой серпантин, осевший на ее плечах, конфетти под ногами, переливчатые трели флейт и скрипок, все это настраивало на игривый лад, но не эти вещи поселили в сердце Тревельян затаенное ожидание одного счастливого мига.
ㅤИ это сердце, более зоркое, чем глаза, уже томилось, уже предчувствовало; не успела Фредерика глянуть через плечо, как ее корзинку заботливо подхватила чья-то рука.
ㅤ— Вы позволите, мадемуазель?
ㅤПочти безупречное произношение. Так сказал бы любой коренной житель Орлея, ну а для марчанки Фредерики фраза звучала чрезвычайно убедительно, и не знай она голос, который это произнес, то никогда не распознала бы эльфийский акцент.
ㅤТем не менее голос она знала. Тот, что с легкостью затуманивал ее разум, заглушал посторонние звуки, уводил их на дальний план.
ㅤФредерика оглянулась — и хихикнула.
ㅤОна ожидала увидеть Соласа в вычурном орлесианском костюме, а главное — в белокуром парике, как рассказывала Шартер. Эту часть рапорта разведчица цитировала с каменным лицом, пока все кругом покатывались со смеху.
ㅤИ Фредерика, честно, не отказалась бы посмотреть на любимого в таком виде, но он не доставил ей такого удовольствия. Ливрея сдержанных тонов, лысая голова, лицо в простой маске и без долийских отметин… Солас легко мог сойти за эльфийского слугу вроде тех, что нарезали круги по Бель-Маршу вслед за своими господами.
ㅤ— Са ва, — негромко произнесла Фредерика, отдав ему корзинку.
ㅤ— Са ва, — отозвался он и кивнул в сторону проулков.
ㅤОна знала, куда идти, поэтому без тени сомнения двинулась в том направлении. Солас, как почтительный верный «слуга», отставал на пару шагов, и она все время чувствовала его взгляд — у нее даже легонько зудело между лопаток. В переулке толпились люди, Тревельян приходилось лавировать между маленьких круглых столиков, уже наверняка омытых шампанским; вдалеке блестел и метался свет цветных фонарей на воде, разрезаемый редкими гондолами. Фредерика шла, вскинув подбородок — ни дать ни взять степенная гордячка, но ладонь ее, потея от волнения, комкала перчатку.
ㅤНа балконе, откуда открывался романтический вид на канал, яблоку было негде упасть. Правее располагались укромные ниши с пурпурными гардинами — так называемые альковы влюбленных, и Фреда сбавила шаг: ее настигла внезапная уверенность, что абсолютно все клетушки заняты. Но тут она почувствовала, как Солас незаметно для прохожих тянет ее за рукав к дальнему алькову, который — о, чудо! или о, предусмотрительность? — оказался пуст.
