Через минуту вошёл Саша. На меня не глядя, сказал, что я опоздал и что поеду вечером. И ты... не тяни, пожалуйста. Я ничего не понял; да... сестры мне сказали, что ты... мне уехать или что?

О господи, конечно уехать! Они тебе это сказали? Это ерунда. Ничего они мне не говорили и такого сказать не могли. Не надо ещё и врать. И про деньги тоже. Если хочешь, пойду и тебе дам на дорогу. Матери моей потом вернёшь. Они мне этого не говорили. Не надо всё сваливать на них!.. Он пошёл куда-то к себе, вернулся, сказал, что денег у него нет и чтобы я уезжал. Ещё что-то хотел добавить, вдруг кинулся к двери, послышался топот - а, они опять подслушивают.

Не помню, как прошёл день; деться было мне некуда. Вечером я отправился, не прощаясь, да никто и не стал бы провожать. И вышел за калитку... качнулась тяжёлая ветвь и коснулась моего лба. Не оглянувшись, я представил себе их дом: он почему-то показался мне очень маленьким, белой коробочкой с высокой двускатной крышей, и тут же - сад, молодые деревья... правды, конечно, на всех не хватит, но мне показалось, что за спиной моей был рай, о котором никогда не устану мечтать; ах, они ещё будут купаться и собирать ягоды, и печь хлеб у друзей... Я шёл медленно, и когда вышел уже на дорогу, то не мог смотреть по сторонам. Саше пришлось окликать меня дважды.

Слушай, я тебя уже сколько жду. Я от них еле убежал. Ты меня извини, конечно. Тебе бы... ну я знаю. У меня просто денег нет, а так я б дал, ты поехал бы себе... Ты прости, придётся тебе ещё тут пожить, пока мать не вернётся. Я просто не знаю, как я виноват, ну ты пойми, какое у меня положение. Что ты! Это я тебя выгнал?! Да оставайся хоть на сколько, я же... так ты не хочешь уехать? А... ну это я перед ними. Если б ты сам захотел, они б тебя не отпустили, и я бы ничего не сделал. Сам уже всё понял. Деньги я видел. Они при мне их взяли. Нет-нет, ничего они мне не приказывали! вот этого действительно не было, это они тебе наврали. А как же ты пошёл? Я-то всё надеялся, что у тебя ещё есть, и ты сможешь добраться... а это- так, чтоб они не подслушали7 Нет? Значит, нет? Я как увидел, что ты уже..., так побежал... тут короткая тропинка есть, пошли... Я только и жду, когда мы отсюда уедем, дни считаю, всё много остаётся. Мать вернётся скоро, так это вообще будет кошмар. Осторожно, тут канава, дай руку.

Ночью он разбудил меня: тронул рукой и сразу притворился спящим, но я знал, что это он.

Поди сюда. Эй, дурак, поди сюда. - Я положил не откликаться на такое, и вообще я перестал бояться девочек, увидев, как Саша избил старшую до синяков, а та только визжала и пыталась удрать. - Ну подойди, поговорить надо. - И всё-таки я их боялся, очень боялся. - Слушай: Саша на чердак полезет, мы лестницу уберём, ты сразу иди в дом, туда, к нам. Когда мы тебя отпустим, поставишь лестницу, а ему скажешь - не видел.

Не будет он ничего кричать: маленький проснётся; ему очень надо. Посидит там и всё; тебе-то что? этот гад тебя из дому выгнал, тебе мало? скажем, чтоб выгнал.

Знаю, что он говорил. Он не сразу нас послушался, а когда мы сказали, что маленького пожжём, побежал. Не, про маленького нет. Его не покажем. Его на чердаке держат. Этому гаду не говори, что знаешь, не то опять выгонит тебя, и без денег.

Когда Саша наконец спустился, я не знал, куда глаза девать. Он тоже.

Ночью он опять меня разбудил, но сестёр не оказалось, я расслышал что-то в саду и догадался, что они поймали пса. Вернувшись, я почувствовал, что остался в комнате один. На всякий случай пошарил по Сашиной кровати пусто.

Я зажёг свет и стал его ждать.

Наутро мне показали маленького. Он лежал голым пузом на брезенте, и, казалось, дремал. Так это он и есть? Всегда думал, что он умер.

Нет; он на десять лет меня старше. Наоборот: он мудрый, может отыскивать клады и знает будущее. Знаешь, без него... Пошли скорее, а то проснётся.

Когда я спустился, девочки свалили лестницу, Саша чуть не упал. Ну, быстро! Ты почему вчера не пришёл? Что, трудно было выйти? Да, поймали. Он теперь нас до смерти боится. А она ему сделала вот так и держала, пока он чуть не сдох. Это ты сделала! Врёшь! Хочешь, мы его убьём? тогда ходи, как условились. Этот гад тебе всё рассказал? Да? Вот гад, мама не знает. А мама его дома родила, никто и не знает. А она сразу знала, что он такой будет. Пошли быстро.

Меня этому маленький научил, а потом её. Нет, меня сперва, а я тебе всё сказала! Он сказал, что если будем так, то никогда не расстанемся. Он нет. Он же будет жить всегда, пока его не пожгут. Он сам это говорил. А его скоро пожгут, он станет взрослым и уйдёт. Тоже сам говорил.

Иди, лестницу поставь ему, а то не выйдет.

Мать приехала через неделю.

Денег никто мне так и не вернул. Я уверен, что мать отдала их Саше, а тот не уследил, и все досталось девочкам. В первую же ночь по прибытию мать застала меня с сестрами - может быть, и случайно. Во всяком случае, мне опять было велено уезжать, уезжать вместе о Сашей, и учесть, что мы прекращаем это знакомство; Александр пусть водится с кем хочет, но его семья... Тем не менее за ужином была почти любезна и даже попросила передать сахарницу.

Когда разливали чай, погас неожиданно свет. Девочки принесли из тамбура, свечи и долго не могли их зажечь. Тут ко мне пришла одна мысль.

Кажется, я даже вздрогнул, во всяком случае я как-то выдал себя, и мать это поняла. Я протягивал Саше чашку с горячим чаем, и тут она неожиданно и резко схватила меня за кисть руки.

Стало как-то очень тихо. Я не мог вырваться, не разлив кипятка; так и держал занесённую руку с чашкой, и не смел даже чего сказать. Тогда она легонько потянула к себе, отобрала чашку и поставила на стол. Посмотрела мне в лицо; тут я понял, что сестры всё-таки похожи на неё, но каждая по-своему.

Ты придумал! уже додумался! Уже всё знаешь? Тут без году неделя, а уже пронюхал! Ну пусть уж попользовался семейным нашим несчастьем (она с какой-то непонятной гордостью покосилась на притихших дочерей; а может, и почудилось, не знаю... про них она явно знала всё). Ты не вертись! Ты отвечай, гадёныш, срань такая, отвечай - ты нас тут подпалить хотел? пожечь моего сына? Ка-ко-ва? А такова! Старшова! Которого маленьким зовут! Завидуешь нам, сучонок? Завидно тебе, что мы так живём? Тоже небось, хочется? Ишь, выискался, как объедать нас, так первый, а как пора и честь знать, так самый последний! Сейчас же уйдёшь! в доме тебе не постелю; и ещё ребят караулить подставлю, чтобы вокруг не шатался и чего не попортил...