— Ты не видел её в тот момент, Драко. Без шуток, на полном серьезе, я испугалась.

И Драко не сомневался в искренности слов подруги. Паркинсон была не из робкого десятка, сама могла довести кого угодно до испуга, но сейчас говорила правду. Грейнджер действительно напугала её.

На протяжении недели Грейнджер пролежала в больничном крыле, не приходя в себя. Помфри задумывалась над тем, чтобы перенаправить её в Мунго, потому что никакие из её зелий не помогали девушке. Малфой ежедневно узнавал у Забини о состоянии гриффиндорки, просил присматривать за ней, но сам так и не решил зайти к ней. Он не мог смотреть на такую Грейнджер. Забини не винил в этом друга и забегал по несколько раз на день проведывать гриффиндорскую старосту, оставляя новые цветы на прикроватной тумбе, которые передавал Малфой.

Единственное, что смущало Забини — это то, что он ни разу не увидел друзей возле Грейнджер. Ни Поттер, ни семейство рыжих, никого их них он не встретил в больничном крыле. Он видел их в Большом зале, встречал на совместных занятиях, в коридорах, но только не у постели своей подруги.

И вот, спустя семь долгих дней, Грейнджер открыла глаза.

***

Забини рассказал Гермионе, что с ней случилось, и как она снова оказалась в больничном крыле. Гриффиндорка была шокирована, когда услышала, что пролежала без сознания целую неделю. Ей казалось, что прошло не больше нескольких часов, но рассказ слизеринца и настенный календарь говорили обратное.

Гермиона почувствовала какую-то неловкость от того, что у её постели сидел Блейз Забини, слизеринец, лучший друг Драко Малфоя, и просто разговаривал с ней. Непринужденно и легко, будто они дружили всю жизнь. Забини просидел ещё около часа, развлекая гриффиндорку пустыми, но забавными историями. Под конец, пожелав ей скорейшего выздоровления, он ушел.

Гермиона откинулась на спинку кровати и прикрыла глаза. Было легко и тихо. Она не чувствовала никакой нарастающей внутренней боли, не чувствовала кровоточащей раны в душе, бесы не кидали хищные оскалы. Почувствовалось урчание живота, что заставило девушку засмеяться — она не испытывала чувство голода уже очень давно.

Она потянулась к прикроватной тумбе, на которой был поднос с ужином и небольшой букет белых роз. Возле подноса лежала волшебная палочка. Волшебная палочка, которую ей протянула Моргана. Улыбка вмиг исчезла с лица Гермионы, а рука потянулась к шее и наткнулась на ожерелье. Это все отрезвило гриффиндорку от опьяняющей легкости и в голову начали всплывать фрагменты разговора с ведьмой.

Я подарю тебе магию, о которой другие волшебники даже не мечтали.

Возьми мою палочку, теперь ты её хозяйка. И вот это ожерелье, оно убережет тебя.

Теперь Гермиона понимала, что это точно не было сном или бредом, это было правдой. И она согласилась, приняла помощь ведьмы, решилась. Но констатация факта не пугала Гермиону, не приводила в ужас. Все выглядело правильно. Несколько омерзительное осознание того, что гриффиндорка поддалась влиянию черной магии, тут же улетучилось. Грейнджер не чувствовала угрызения совести или какого-то чувства вины, потому что знала, что у неё есть цель и она её добьется.

Родители.

Спустя час мадам Помфри разъяснила все свои рекомендации и отпустила Гермиону в свою гостиную. Каждый шаг девушки сопровождался легкостью, не причиняя никакого дискомфорта. Мир вокруг снова начал приобретать былые краски, разбавляя осточертевшую черно-белую палитру; дышать было не больно. По пути в Гриффиндорскую башню девушка свернула в женский туалет.

Она подошла к зеркалу и посмотрела на себя, её лицо выглядело куда здоровее, на щеках играл румянец, глаза налились карамельным оттенком, а волосы снова вернули свой объем. Платье аккуратно обтягивало былые изгибы тела, выделяя фигуру гриффиндорки. Она выглядела так, как раньше, и дело теперь было не в чарах.

— Моргана Ле Фэй.

Зеркало перед Гермионой потемнело, и в нем появился образ ведьмы.

— Здравствуй, Гермиона. Рада тебя видеть, ты прекрасно выглядишь, — ведьма приветливо ей улыбнулась.

— Благодарю, Моргана. Я хотела узнать у тебя, как так получилось, что я пролежала без сознания неделю, но наш разговор с тобой продлился от силы полчаса?

— Наш разговор случился еще в тот день, когда ты потеряла сознание. И он действительно не был долгим, — теплая улыбка не сходила с лица ведьмы. — Но все остально время ушло на то, чтобы ожерелье восстановило твои силы. Как видишь, к тебе вернулась былая красота. Ожерелье прекрасно справляется со своей функцией.

— Я думала, что ожерелье предназначено для того, что меня охранять.

— Да, оно и охраняет. Оно тебя исцеляет, дорогая. Оно убережет тебя от многих бед и, может, даже сохранит твою жизнь. Не буду скрывать, это ожерелье — темный артефакт с огромной силой. Думаю, что тебе стоит его преобразить в менее вызывающе украшение, чтобы не привлекать внимание. Оно принадлежит тебе, поэтому можешь распоряжаться им, как душе угодно.

— Спасибо. Когда мы сможем приступить к занятиям? Ты говорила, что поможешь мне справляться с моей магией.

— Я не отказываюсь от своих слов. Как только ты решишь, так сразу. Я и моя магия к твоим услугам, — с этими словами образ ведьмы исчез из зеркала.

Гермиона ещё несколько минут всматривалась в зеркало, а потом достала из кармана волшебную палочку. Она выглядела так, как её запомнила гриффиндорка с первой встречи с Морганой — тоненькая и изящная, в основание палочки были инкрустированы точно такие же зеленые изумруды, как и на ожерелье. Девушка сняла с шеи ожерелье и осмотрела его. Оно выглядело дорого, очень дорого. Гермиона даже не смогла прикинуть, сколько могло стоить такое украшение.

Но Моргана была права, когда говорила о том, что оно могло привлечь ненужное внимание. Такая россыпь изумрудов на шее обычной школьницы посеяла бы слишком много много вопросов в умах окружающих. Гриффиндорка удивилась, что его не заметили в больничном крыле, наверное, Моргана это предусмотрела. Все-таки, она его передала, когда Гермиона была без сознания.

Аккуратный взмах палочкой, и изящное ожерелье превратилось в небольшое серебряное кольцо, которое украшало маленький зеленый изумруд. Такое украшение точно не бросится никому в глаза. Надев его на безымянный палец правой руки, девушка покинула туалет.

========== 6 ==========

С каждым новым днем Гермиона выглядела все лучше и лучше, возвращая свой прежний вид. Она начала нормально спать, есть и жить. Ночные кошмары отступили, уступая место обычным красочным снам. Исцеленная магия быстро разносилась по телу, а палочка уже уверенно лежала в руке волшебницы.

Прошло несколько дней с момента выписки гриффиндорки из больничного крыла, которая разделила ее жизнь на «до» и «после». Как когда-то это сделала Война. Отсутствие ноющей боли буквально опьяняло Гермиону, даря ей невидимые крылья за спиной. Она чувствовала, что готова на все сто к выполнению своего плана и вечером собиралась призвать Моргану. Больше не было времени тянуть, слишком долго Гермиона пыталась отыскать решение этой задачи.

Родители.

— Вижу, ты в полном порядке, Гермиона. Выглядишь потрясающе, не смотря на цвет твоего наряда, — Рон заговорил с Гермионой, жуя тост. — Есть

повод?

На Гермионе было темно-зеленая атласная рубашка и черные штаны, а на ногах аккуратные черные ботиночки.

— Не вижу ничего плохого в цвете своей рубашки, Рон. Ты сначала прожуй, а потом говори, — отрезала Гермиона.

В груди до сих пор сидела обида на друзей. Забини рассказал ей о том, что ни разу не застал никого из них в больничном крыле, пока Гермиона была без сознания. Да и по возвращению друзья не особо интересовались её делами, только с Джинни она перебросилась парой фраз. Гермиона была не из тех людей, которые нуждаются в жалости других, но и такое холодное поведение близких ей людей было непонятным.

Какая-то часть сознания девушки ругала саму себя, потому что последние несколько месяцев она сама всячески избегала их, пыталась держаться в стороне. Но это было только ради них, Гермиона боялась впутать их в свои проблемы, не хотела разрушать по новой их хрупкое счастье.