Влад вернулся домой к ночи. Все выходные дни он провел в поисках, почти не разговаривал и ненавидел себя за глупый страх признаться во всем произошедшем. Рассказать, что в самом деле только он один виноват в пропаже Семелы.

– Будь сильным, – успокаивала его мать. Она не могла не замечать странную перемену в сыне. – Уж ежли она пошла в лес, там она не пропадет.

– Отчего ты так считаешь?

Женщина улыбнулась:

– Наш лес волшебный. Там души спасаются.

Влад проскрипел зубами и резко ударил по столу так, что ложка с грохотом ударилась на пол:

– Хватит, мама! Мы не дети больше, какие души, какое волшебство? Прекрати кормить меня этим бредом, не хочу! Ничего больше не хочу!

Он закрыл лицо руками и заплакал. Мама тихо наклонилась, подняла ложку и положила на прежнее место. Быть может, она что-то поняла. Но не имела привычки говорить больше надобного. Вместо это лишь тихо пропела, протирая посуду:

– Возврати, луна, домой

Тех, кто не нашел покой.

Влад не поднимал головы. «Прости меня, Селька. Я обманул тебя… повел себя, как маленький. Я испугался. Прости меня, Селька, только, пожалуйста, вернись домой».

V

Школу Влад заканчивал со славой главного возмутителя общественности. На каждом уроке он успевал отметиться. Но после выпуска надолго в деревне не задержался – едва выпала возможность сбежать подальше от родного дома, уже порядком возмужавший юноша наскоро попрощался с матерью и уехал в столицу республики. Поступление в колледж было лишь предлогом побега. Черный лес родного края, так хорошо знакомый, но при том никому неизвестный, изо дня в день пробуждал в душе самые неприятные воспоминания. Со дня пропажи Семелы Влад к нему не приближался, опасаясь того, что может обнаружиться в густых дебрях непроходимых ветвей – множество ужасающих кровавых картин рисовало детское воображение. Страх оставался с ним до самого дня отъезда из дома.

Однако все прежнее быстро забывалось – сменялись картины за окном электрички, затем старые привычки понемногу уступали место новым, городским, с каждым днем приходили в жизнь новые люди и интересы, и образ Семелы, оставшийся в далеком детстве, необратимо стирался в суете этой новой реальности. Ее лицо Влад помнил туманным пятном с большими круглыми глазами цвета голубого жемчуга. Но никогда не мог он забыть ту ночь и то ее безумие, когда маленькая девочка, стоя у кромки бушующего черного леса, ступила в него, будто бы охваченная магическим экстазом. И как светились тогда ее глаза!

А в городе кипела жизнь – молодость, друзья, колледж и развал прежних порядков кругом. В стране тогда начиналась новая эпоха. Всюду беспорядок и кипение торопливых будней. Несмотря на несносный характер, Влад был умен. После стольких лет в глухой деревне ему хотелось разом познать все прелести опасной городской жизни и в этой опасности забыть страхи прошлой.

– Как, напомни, тебя?

– Влад.

– В пристяж метишь? Ну, зеленый еще. Мужики, малолетку берем? Откуда ты такой взялся, а, Влад? Еще и патлы, погляди, какие – эту гадость ты обстреги. Город знаешь? Мы с металлурговскими в дружбе. Там весь блат сидит, кто по нашей части.

– Сколько выручка?

– Не так вопрос располагаешь.

– Сколько в общак кладем?

Среди присутствующих пронесся одобрительный смешок. Главный в банде растянул на толстом лице одобрительную улыбку:

– Соображаешь. Только выше губу не раскатывай, мы здесь не главные. Хочешь денег, работай с нами. Пока в пехоту пойдешь. Не будешь стучать – сработаемся, – он протянул руку для рукопожатия. – Я – Лукьяныч.

В его улыбке не хватало нескольких зубов, лысину обрамляли остатки рыжих волос. Банда Лукьяныча считалась одной из самых незначительных – старый толстяк только строил из себя авторитет, а на деле совсем не умел руководить народом и во всем старался добыть только денег в собственный карман да побезопаснее устроиться в схеме. Лукьяныч, конечно, много рисовался, но от недостатка шестерок взял к себе даже молодого деревенского пацана, которого привел местный ответственный за новые кадры.

Влад уверенно ответил на крепкое рукопожатие:

– Сработаемся.

Хороший знакомый из общежития связал его с бандитами. Понятиям Влад научился быстро – в деревне он знал одного престарелого сидельца и, бывало, забегал к нему поболтать из одного только любопытства. Общение с криминалом не вызывало у него страха.

В банде Влад был самый младший – на момент первого знакомства с Лукьянычем ему не было даже восемнадцати лет. Лукьяныч в свою очередь, хоть и выглядел весьма закоренелым стариком, оказался старше молодого новичка всего на семь лет.

Долго в «пехоте» Влад не продержался – вопреки всеобщим ожиданиям, скоро в его руки перешло даже распоряжение финансами и общаком. Когда-то озорное детское любопытство с годами переросло в изощренную хитрость и осмотрительность, что не раз спасало общее дело от налетов милиции. Прикрываясь своим официальным статусом студента юридического факультета, Влад разыскал выгодные точки «сбыта и обнала» не только на территории прежнего влияния Лукьяныча, но и за ее пределами. Через полгода Лукьяныча знали уже во всех соседних районах. Однако вместе с деньгами и славой в воровском мире приходили и конкуренты, желающие устранить растущий авторитет металлурговских.

Дела когда-то незначительной банды пошли в гору. Проблем было много – Влад разрывался между учебой и «бизнесом», и в конце концов совершенно забросил колледж, направив все силы на познание подпольного мира. Он придумал набирать к «своим» совсем мелких пацанов из местных группировок неблагополучных подростков. Банда Лукьяныча часто собиралась в кафе «Игерман», где не раз сталкивалась со своими куда более влиятельными недоброжелателями. В новой жизни Влад впервые своими глазами повидал и насилие, и смерть, и абсолютную нечеловеческую жестокость.

Своей рукой он нарисовал на карте города точки основных ударов. Несколько раз оказался замешан в поджоге милицейских квартир. Совсем недавно вышедши из шестерок, уже через полгода сопровождал Лукьяныча на сходке авторитетов. Там его впервые увидели и запомнили остальные важные лица криминальной власти. Влад выделялся среди бывалых бандитов – конечно, он любил похвастаться новой кожанкой или часами, одевался соответствующе, но весь этот наигранный фарс нелепо висел на высоком и тонком пареньке, особенно в сравнении с упитанным и низкорослым Лукьянычем.

Через год они готовились взять в свои руки центр города. Несколько раз соседствующие бандиты пытались переманить Влада к себе, другие принимали попытки «загасить» молодой неугодный кадр. Конечно, уже порядком известный в узких кругах Лукьяныч не решался вслух признаться, что за всеми его делами стоит молодой студент ПТУ.

– По красоте работаешь, – сказал он однажды Владу, когда рэкетиры вышли на точку, оставив их наедине в старой «пятерке» с заглушенным мотором.

Кругом было тихо, и скрипели только узкие сиденья автомобиля. За окном хлопьями валил первый снег. Влад был задумчив. В ногах у него лежала приличная сумма денег, но все ему казалось мало. Молодой бандит работал без отдыха.

– Бежишь только все-время куда-то, – Лукьяныч продолжал вдохновленно вещать свои мудрости. – Будто всегда у тебя кто-то на хвосте. Куда бежать? Менты-то с неба не падают.

– А зачем останавливаться? Скоро Центр под нами будет ходить.

– Борзый, – заскрежетал хриплый прокуренный смех. – Далеко пойдешь, если не загасят молодым.

Лукьяныч сидел на переднем сидении, всматриваясь в лобовое стекло, медленно покрывающееся густым слоем снега.

Что-то лязгнуло. И вот уже холодная рука протиснулась с заднего сиденья и металлической хваткой вцепилась в толстую шею. Лукьяныч успел только опомниться, когда уже совсем не дружелюбный голос прошипел на ухо:

– Мы возьмем Центр. Дашь заднюю – тебе же хуже. Я не остановлюсь.

– Ты совсем попутал? – взвизгнул Лукьяныч. – Ты что себе позволяешь? От мамки вчера отбился, а уже мне тут грозишься?