Литмир - Электронная Библиотека

– Род мой не владеет никаким княжьим столом, но среди моих предков были конунги данов. Слыхал ты о Харальде Боевом Зубе?

Уж конечно, мало в этой части света нашлось бы людей, кто не слышал об этом человеке – том, кто обладал всеми Северными Странами и многими другими, прожил сто пятьдесят лет и в конце концов пал в битве, устроенной им самим именно ради того, чтобы погибнуть со славой.

– У него был сын по имени Халльмунд, известный как Халльмунд Старый, – продолжал Свенельд. Он вовсе не считал эти вопросы лишними: семья невесты имела право знать, что родство, которое ей навязывают силой, не уронит княжеской чести. – У Халльмунда было пятеро сыновей: Анлейв, Харальд, Регинфред, Хемминг и Хродрик, а еще дочь по имени Альвейг. Мужем Альвейг был человек по имени Хавтор Скала. У них родилось трое сыновей: Регинфред, Хродрик и Халлькель. Регинфред был дедом моего отца, Халльмунда. Мой отец женился в Ладоге, это на Восточном пути, на другом берегу Восточного моря[1]. Моя мать происходит из Витонежичей, это старший тамошний род, в большой славе. Мы живем в Хольмгарде, главном городе Гардов[2], откуда начинается путь в сарацинские страны через земли славян и всяких прочих. Мой отец – хёвдинг у Олава конунга, и весь наш род у него в чести.

– Тогда почему ты здесь, разбойничаешь, как лютый волк, вместо того чтобы сидеть у себя дома? Не боишься оскорбить богов, нападая на священные рощи в святодни, когда чествуют Живу и Перуна! – Мистислав показал на крону дуба у себя над головой.

– Как – почему? – этому вопросу Свенельд удивился. – Я что, похож на женщину, чтобы всю жизнь просидеть дома? Всякий мужчина должен повидать мир, чтобы заслужить уважение. Я бывал в Киеве и один раз даже в Саркеле, но там из наших многие бывали. А вот на северные моря никто не ходил, свеи и готландцы больше сами к нам ездят. Этот поход меня прославит. Отец и Олав дали мне дружину, чтобы Сигтрюгг и наши датские родичи видели, какая удача досталась потомкам Халльмунда Старого в Гардах. Вы сами убедились, что у меня она есть. Вашей чести не уронит, если мы породнимся.

– Возьми за нее трех рабынь! – в отчаянии предложил Мистислав. – Я дам самых красивых и ловких!

– Не считай меня рохлей, которому не с кем спать. Меня не проведешь. Я знаю, чем ценна моя добыча, и не променяю на всякую дрянь, какой все торги заполнены. Я сам верну вам пять простых девок из тех, что сейчас у меня, и коня в придачу. А твой отец признает меня зятем. Иначе… сами понимаете, отказ от этого брака ни воли, ни чести твоей сестре не вернет, а она хорошая девушка, и было бы обидно смолоду обречь ее на участь рабыни стоимостью в три марки серебра!

Соглашение было нужно им обоим. Случается, что в плен попадают знатные девы и даже дочери конунгов. Но рабыня, захваченная или купленная, она и есть рабыня, и дети ее через всю жизнь пронесут несмываемое позорное пятно. Чтобы такая пленница стала чем-то большим, чем дорогая игрушка и предмет похвальбы хозяина, нужно получить согласие ее семьи. Невесту требуется выкупить «даром и словом», как свободную женщину, чтобы взятие ее на ложе означало союз между родами. Только тогда дети будут законными и получат права на все наследие с обеих сторон, как имущественное, так и то, что заключено в их крови. Просто похитив девушку, Свенельд обесчестил бы ее род, но себе чести прибавил бы не много. Вся разница была в том, что он к соглашению стремился по доброй воле, а Мистислава к этому принуждало безвыходное положение. Уж он выбрал бы сестре мужа получше, чем какой-то неведомый полуславянин-полудан с Восточного пути! Заскучала Витка дома, захотела проехаться до Любицы, покрасоваться на белом коне, ведь здесь нет никого ее знатнее! Теперь, похоже, прогулка ей предстоит более долгая.

– Я не могу решить это сам! – сказал Мистислав, убедившись, что противник твердо знает, чего хочет, и не намерен отступать. – Ее судьба в воле нашего отца!

– Ну так пошли к нему. А он пусть потом ищет меня в Хедебю, у Сигтрюгга. Я еще побуду там какое-то время, но к осенним пирам собираюсь быть дома.

Свенельд не собирался ждать с дружиной в устье Травы, пока Мистислав снесется с отцом в Велиграде, а тот соберет войско. Ободриты были довольно опасными противниками, веками не без успеха воевавшими с саксами и франками. Порой попадая в зависимость от христианских королей, велиградские князья тем не менее сумели сплотить и подчинить три ближайших славянских племени и уже с полвека никому дани не платили. Свенельду повезло, что в эти дни Мистислав отправился в торговую крепость Любицу, всего в одном роздыхе[3] от моря, а младшая сестра, к нему сильно привязанная, упросила взять ее с собой. Останься она в Велиграде, не застань даны здешних ободритов врасплох – Свенельд никогда в жизни даже увидеть ее не смог бы. Такое стечение обстоятельств он посчитал знаком особого благоволения к нему норн-судениц. В свой священный день, когда у славян принято выбирать жен и мужей, боги просто всунули эту девушку ему в руки, а только последний глупец променяет подобный дар на какой-то там выкуп. Кони сдохнут, рабыни состарятся, шелка износятся, серебро растратится, и только княжеская кровь будет передаваться потомкам из поколения в поколение, вновь и вновь принося им почет и удачу.

Согласия Драговита Свенельд ждал, уже вернувшись со своей добычей в Хедебю. Там переговоры завершились. Тот же Мистислав привез приданое сестры и ее служанок и от имени отца ударил по рукам со Свенельдом: род невесты выплачивает ее приданое и принимает выкуп, жених обязуется сделать ее хозяйкой своего дома и матерью наследников. В присутствии Сигтрюгга конунга было справлено обручение, и союз приобрел законную силу.

Драговит пытался поставить условие, чтобы Свенельд вместе с женой оставался в Хедебю, на службе у Сигтрюгга конунга – такое родство подкрепило бы безопасность его земель. Но на это Свенельд не согласился: ему не терпелось похвастать своей добычей перед отцом с матерью, перед двумя оставшимися дома братьями и перед Олавом, своим господином. После обручения он сразу же отправился через море на восток – туда, где лежал великий Восточный путь, соединявший Северные Страны с южными морями, источником шелков, серебра и прочих сокровищ.

* * *

Домой Свенельд вернулся в последние дни перед началом зимы и поверг в изумление, да и зависть, сначала всю Ладогу, а потом и Хольмгард. Того, что он привезет добычу, никто особенно не ждал – посылали его за другим, так что своим успехом он мог гордиться вдвойне. Захваченный скот и полон продали в Хедебю, и Драговитова дочь оказалась одной из немногих пленниц, кого довезли до дома.

Когда лодьи, пройдя по Волхову, подошли к внутреннему причалу – он находился внутри укреплений Хольмгарда, дугой огибавших его со стороны берега, – Олав конунг велел закрыть ворота на посад, иначе прибывшим было бы некуда сойти из-за толпы. Ради такого случая он сам вышел на причал, вместе со всеми домочадцами.

– Рад видеть тебя живым и невредимым, Свен! – Олав, невысокий, рыжеватый мужчина тридцати лет, приветственно развел руками. – Надо думать, ты успел далеко забраться, если возвращаешься прямо перед осенними пирами! Мы уже почти перестали тебя ждать, думали, ты зазимовал где-то за морем, вместе с Ингемундом.

– Здравствуй, конунг! – Свен махнул рукой с борта лодьи. – Про Ингемунда я слышал на Готланде – он был у Бьёрна в Уппсале и собирался вместе с ним зимой ехать по стране. А мы добрались до самого Хедебю, как я и хотел. И еще по дороге взяли добычу у ободритов!

– Что-то немного ее! – Годред, старший брат Свенельда, в свои двадцать два возвышавшийся на голову над любой толпой, упер руки в бока. – Вижу двух-трех женщин – ради этого не стоило ходить так далеко. Или у тебя еще где-то спрятан поросенок? Тогда, конечно, другое дело!

вернуться

1

В древности и Неву, и Ладожское озеро считали продолжением Финского залива. Восточное море – скандинавское название Балтийского моря. (Здесь и далее примечания автора.)

вернуться

2

Гарды – скандинавское название Северной Руси, а данном случае – округи, подвластной Хольмгарду (будущей Новгородской земли).

вернуться

3

Роздых – 5–6 километров.

3
{"b":"768452","o":1}