– Люди! – не выдержала Аделаида. – Бесплатный сыр бывает только в мышеловке!
Ее чуть не побили. Фирма называлась «Программа „Жилье“» и показывала свою рекламу на фоне Белого Дома. Манечка сразу же переделала это название, и оно стало звучать чуть-чуть иначе: «Программа „Жулье“». Тысячи дураков несли им свои денежки, жулики их, можно сказать, гребли лопатой (к сожалению, дураков у нас много, что-что, а они никогда не закончатся!!!). Эти прохиндеи на гребне такой высокой волны обнаглели до того, что поставили железную дверь (хотя ценностей внутри наверняка не было никаких, кроме пустых бумажонок, называемых громким словом «акции»), перестали платить арендную плату и готовились, видимо, к тому, чтобы отобрать квартиру, но Аделаида решительными действиями пресекла мошеннические поползновения – ей удалось отобрать у жуликов ключ.
Потом они с Манечкой засели в своей квартире, как в осажденной крепости (благо, железная дверь наличествовала), поменяли замок… И «Жулье» убралось восвояси – ясно, что эти люди все-таки боялись какого бы то ни было скандала. Их реклама еще какое-то время мелькала по телевидению, но вскоре пошел слух, что они сбежали за границу, награбив у доверчивых россиян много-много денег…
Еще очень долго жаждущие жить в московской квартире, купленной за пять копеек, обрывали телефон, терзая Аделаидины нервы, но месяца через два ажиотаж, слава тебе, Господи, сошел на нет.
Следующими были жириновцы. Чем они там занимались – покрыто мраком, но они очень «облагородили» помещение, которое не ремонтировалось уже лет пятьдесят: налепили подвесные потолки, установили ложные стенки, скрывавшие прежние облупленные (дом был старинный – 18-го века), поставили несколько компьютеров и завезли красивую офисную мебель, а также завели глупую, но очень эффектную, с броской внешностью, девку-секретаршу.
Они тоже попробовали тихой сапой завладеть квартиркой – глава этого заведения Сергей Альбертович стал приглашать Манечку пожить у него на даче, но у Манечки хватило ума отказать хитрому жириновцу, и она отделалась только потерей старинного рояля, который он у нее выпросил. Но что такое рояль по сравнению с жизнью!
Когда же Аделаиде пришлось выдворить и жириновцев, они обставили свой уход вполне в буйном духе своего вождя – квартира была разгромлена подчистую, но, видимо, жириновцы все-таки решили оставаться в границах относительного приличия (опять же, по их понятиям), так что все удалось восстановить с более или менее небольшими затратами.
Но самым оборотистым и хитроумным «постояльцем» оказался бывший кандидат физико-математических наук Александр Федорович Мурьяков. Он устроил в квартире обменный пункт, в который «черным налом» (налоги, естественно, он не платил) текли доллары и прочая валюта. И с этого «обменника» начался его путь к бешенному богатству – вскоре он захватил весь дом.
Ему не составило большого труда обвести блаженную Манечку вокруг пальца, и даже Аделаида ничего не могла с ним поделать. Она в течение четырех лет ездила к Мурьякову за «милостыней»: он обставил дело так, что каждый месяц давал ей (а часто и заставлял приезжать по нескольку раз в месяц, и все напрасно) по 200—300 долларов, пока не выплатил ту мизерную сумму, которая была проставлена в договоре, при этом он себя считал жутко честным человеком – он ведь мог отказаться платить и вообще послать двух не деловых наивных теток куда подальше!!!
Что теперь говорить о том, что в наше сумасшедшее время Аделаида с Манечкой, имея квартиру в центре Москвы, стали бы миллионершами, не встреться им на пути акула бизнеса Александр Федорович Мурьяков, который проглотил их, как последних мелких рыбешек – кем они в действительности и являлись, в нашей суровой действительности, где нет места честности и порядочности, которых так ждала и не дождалась никогда от людей Аделаида!
Самое удивительное, что она совсем не жалела о том, что не стала миллионершей. Почему-то ей казалось, что люди с большими деньгами очень плохо кончают в этой жизни, не говоря уж о «мирах иных» (что касается «миров иных», то наверняка все помнят известное евангельское изречение Иисуса Христа: «Легче верблюду пролезть в игольное ушко, чем богачу попасть в Царствие небесное!»).
В жизни Аделаиды было три монстра, с которыми никто не мог сравниться по подлости, это: ее соседка по деревне Баба Бабариха; крутой мерзавец Александр Федорович Мурьяков; но страшнее всех оказалось Аделаидино чадо – девица Катерина, в которой мать души не чаяла.
Лет пятнадцать они жили душа в душу (естественно, Аделаида, при ее отношении к мужикам, воспитывала дочь одна). Аделаида крутилась, как могла, но Катерину баловала сильно – она вообще давала людям по максимуму, так была устроена, что не умела давать вполовину, а уж родной дочери…
Сначала они жили в небольшом городе, и соседка по подъезду Вера Николаевна всегда упрекала Аделаиду за то, что она балует девчонку. У самой Веры Николаевны было пятеро детей, поэтому она считала себя вправе отчитывать Аделаиду, впрочем, та не обижалась, зная, что Вера Николаевна очень хорошо к ней относится и делает все из самых лучших побуждений.
– Вот увидишь, Аделька, хлебнешь ты с ней горя! – часто говорила Вера Николаевна, увидев у Катеньки новую дорогую игрушку.
Но Аделаида в Катюшке души не чаяла. Как-то раз дорогу ей преградили какие-то люди – пожилая супружеская пара.
– Мы хотим с вами поговорить. Мы часто наблюдаем, как вы гуляете с девочкой. Дело в том, что…
И они поведали удивленной Аделаиде, что они бездетны и что до потери пульса влюбились в пухленькую кудрявую Катерину и очень хотят ее удочерить, но не бесплатно. За Катерину они предлагали несколько тысяч рублей, что по тем временам было громадной суммой, учитывая то, что средняя месячная зарплата составляла 120 рублей.
– Вы что, спятили? – Аделаида еле пришла в себя от изумления.
– Но вы же воспитываете девочку одна, вам же трудно… – Продолжали упорствовать в своем диком для Аделаиды намерении супруги.
– Об этом и речи быть не может. – Отрезала Аделаида, и они с Катериной пошли дальше, тут же забыв о такой «дичи», ведь разлучить их было невозможно – они были тогда одним существом.
Аделаида пожертвовала всей своей «личной жизнью», когда появился ребенок. Она старалась, чтобы девочка росла здоровенькой, и почти каждое лето возила ее на море, усиленно подрабатывая целый год на нескольких работах. Как-то, в один из таких приездов на Черное море, в электричке с ними познакомился интеллигентный мужчина, оказавшийся врачом, а также – вдовцом. Аделаида ему очень понравилась, и он пригласил их в гости.
Познакомившись, они поняли, что подходят друг другу. Врач сделала Аделаиде предложение, и она уже решила согласиться – в первую очередь, ради той же Катерины, ведь одной воспитывать ее было действительно тяжело. Но Катерина устроила скандал – она не желала делить мать с каким-то чужим, пусть и симпатичным, дяденькой.
Аделаида, конечно, пошла у дочери на поводу, и знакомство вскоре сошло на нет.
Когда Катерина подросла, она стала предъявлять матери всяческие претензии. Например, ее не устраивали тряпки, которые та ей с таким трудом покупала.
– У тебя совершенно нет вкуса! – говорила дочь.
Все ее прихоти немедленно удовлетворялись. Если на рынке покупалась первая, самая дорогая клубника, она доставалась только Катерине, которой даже в голову не приходило поделиться вкусненьким с матерью.
По настоянию дочери они продали квартирку в небольшом городке, и последний школьный год Катерина провела в Петербурге в самой дорогой гимназии, где учились детки богачей (как раз тогда Аделаида с Манечкой стали сдавать Манечкину квартиру, поэтому заплатить за обучение Катерины в этом «элитном» учебном заведении не составило большого труда). Директора этой школы прочили в пресс-секретари к самому Ельцину, а классом ниже Катерины учился сынок Чубайса.
Катерина ездила из Санкт-Петербурга в Москву исключительно на «Красной стреле» и в «Интуристе», имела мобильный телефон (они тогда только начали появляться) и даже каталась за границу – и не один раз.
