Поняв, что проговорился, уже пьяный рыцарь крякнул и понизив голос приказал.

   - Помалкивай! - и оглянувшись на своих друзей, продолжавших гульбище, ещё больше понизив голос, почти до шёпота, пояснил.

   - Барон нашёл в древнем свитке, что если взять кровь именно у ведьмы и выпить её, то обретёшь её Силу! Ведьма должна быть девственницей. Вот! А эта -- как раз! Её собирались выдать за муж. Скоро. Только-только в возраст вошла. Вот мы её и того... изловили. Теперь мы будем понемногу брать её кровь. Будем пить. Все. Барон обещал всем. А ещё поймаем другую ведьму -- и её выпьем. И так мы будем ловить и пить. Пока не достигнем наивысшего могущества! И... Ты тоже в доле, музыкант! Хоть ты и слаб, но в тебе изначально есть Сила Волшебства. И ты показал нам верность. Будешь служить нам и мы поделимся с тобой. Тоже Сила твоя возрастать будет.

   Николас учтиво поклонился и отбыл. Ему было всё ясно.

   Но его не прельстили посулы пьяного рыцаря. Не нужна была ему Сила, да ещё такой ценой. И вознамерился он освободить обречённую. Но вот как... Это ещё надо было решить.

   Просто украсть её из замка было ой как не просто! Точнее почти невозможно. Когда он пришёл в казематы, где содержалась ведьма, её уже успели приковать к стене. И быстро снять кандалы, да так, чтобы никто этого не увидел и не услышал, уже было немыслимо -- много стражи. Да и каземат был такой, что снаружи -- из прохода между узилищами, - было видно всё, что делается с узником. Потому, что от коридора это узилище отделялось решёткой и такой же железной дверью, состоявшей из железных прутьев.

   Но через день, к барону пришёл отец пойманной.

   Долго умолял отпустить и помиловать её дочурку. Но барон наотрез отказался, сказав, что "если кому и отдавать ведьму, то только в руки Святой Инквизиции. И тут же напустив туману, сказал, что "у меня есть способ избавить её от ведьминого проклятия". А посему, он "как благородный дворянин, постарается приложить все усилия, чтобы так и сделать".

   Николас уже знал, что барон врёт. И какая участь уготована узнице. Но под конец и отец девицы и сам Николас были обнадёжены: барон заявил, что если кто-то принесёт великий выкуп золотом, то он отпустит её.

   Вот про выкуп золотом скорее всего барон не врал. Ведь алчность у него превосходила все остальные недостатки.

   И надо было этому случиться, как раз в то время, аккурат перед похищением бароном девицы, Николас знакомится с неприметным пареньком. На вид лет пятнадцати. И что удивило Николаса, он сразу же почувствовал, - этот паренёк тоже имеет Силу.

   Они долго ходили вокруг друг друга. Один не знал как расспросить мальчишку о таких же как он. Другой -- просто побаивался музыканта, так как знал в каком кругу тот обретается.

   В те времена Николас лишь слышал о "вольных музыкантах", да ещё и обладающих Силой. Знал, что верований они весьма странных, но, что удивительно, христианских. Правда сильно отличающихся от верований католиков. И звали их -- катары.

   Тогда катары были ещё в силе... Они проповедовали по всей Европе. Католики их люто ненавидели, так как катары проповедовали быть добрым ко всему живому. Быть добрыми к людям. Не убивать и не мучить. И под эту свою идею, подвели тексты Библии.... Впрочем и апокрифы туда же притянули. Но главной причиной ненависти католиков по отношению к катарам, были две вещи -- то, что они не подчиняются Ватикану, ни гроша им не платят, и... то, что среди них много людей с Силой.

   Кстати многие из Наших, из живущих тогда в Европе, потянулись к катарам. Некоторые из них даже рисковали показывать свою Силу на людях. Но как ни странно, все эти показы люди воспринимали как ловкость рук и фокусы. Ведь показывали их "бродячие комедианты" - трубадуры, ваганты.

   - А это те самые, что на трубе играли? Да? - встрял с вопросом Коля.

   - Нет, Коля! Их название происходит не от слова "труба". И на трубе они не играли. Как правило. Слово "трубадуры" произошло от провансальского, или как тогда говорили, окситанского, слова trobar -- "находить", "изобретать", отсюда "создавать поэтические и музыкальные произведения", "слагать песни". Трубадуры были средневековыми провансальскими поэтами-лириками, составителями песен на старопровансальском языке, который и есть окситанский. Обычно они и были певцами-исполнителями своих произведений. Лишь некоторые из них ограничивались составлением только поэтического текста и музыкальной мелодии, поручая исполнение их жонглеру. Кстати слово "жонглёр" изначально означало исполнителя мелодии и лишь значительно позже жонглёр стал тем, кто "жонглирует предметами".

   - А Ваганты?

   - Ваганты? Их самоназвание происходит от слова vagantes -- странствующие, способные к сочинительству и к исполнению песен или, реже, прозаических произведений. Чаще всего это были студенты тогдашних университетов подавшиеся в странники. После они часто становились теми же трубадурами, менестрелями..

   И вот однажды, наш паренёк-трубадур решился. Ведь видел он, что Николас -- добрый человек. И подошёл к нему с разговором об общей, как он понимал, теме -- музыке, представлениях на публике. С бочоночком вина, как в те времена бывало. Когда допили бочонок, поняли, что давно уже неразлейвода и думают одинаково. А раз так -- Николас стал-таки новообращённым катаром.

   Вот так сразу.

   Он честно вникал во все детали учения катаров. И чем больше вникал, тем больше ему оно нравилось.

   И тут... случилось то, что случилось -- похитили одну из тех, кто обладал Силой. Причём выяснилось это в самый последний момент -- когда уже далеко утащили.

   Катары старались вытаскивать таких бедолаг. Не всегда удавалось, но как минимум, пытались. Даже инквизиторов убивали, а списки сжигали. Было дело...

   Перед Альбигойскими войнами именно так и было -- истребили целый странствующий отряд инквизиторов, охотящихся на катаров и находившийся на тот момент в городе Авиньоне-Лораге. Инквизиторы были убиты, их реестры уничтожены, а население взялось за оружие устроив восстание против папства*. Это же послужило как "казус белли" для развязывания войны против катаров и походу на замок Монсегюр.