Вспоминая истерики первой супруги, он совершенно не ощущал всплески эмоций своей Йены, как нечто капризное и истеричное. Во-первых, всё было по делу — уж он-то хорошо понимал, что иногда бывал чересчур “заботлив”. Ну, а как иначе! Время приближается, дракончик подрастает, и он просто трясся над ней, как она говорила — как курица-наседка над яйцом. И да! Он дракон! И это его “яйцо”. Так что, пусть потерпят… оба. А во-вторых, он её так любил, что простил бы всё на свете. Иногда она рано утром уходила в сад и граф, проснувшись один в постели, покрывался липким потом от страха. И не успокаивался, пока не обнаруживал супругу в саду на скамейке-качельке, которую смастерил для неё отец, Гринг-па, или с книжкой, или уже с чашечкой кофе в руках.
В принципе, в Дранггуманском королевстве было всегда тепло, но на позднюю осень и зиму выпадало немало холодных деньков с штормовыми ветрами и ливнями. И тогда все собирались в гостиной у камина, Ена плела или вязала, Лониэлла усаживалась у её ног на скамеечку и вышивала, Мэй мастерил что-то — в нём вдруг проснулся изобретатель и он мог днями сидеть с какой-то поделкой. В прошлый раз соорудил из распиленных нетолстых чурочек смешного человечка. Долго прилаживал одно к другому и вышел чудесный то ли матрёшкин с ногами из пополам распиленной чурки, с такими же руками по бокам круглого туловища, то ли, как Йена назвала его — снеговик.
У них-то новый год отмечали в конце осени, перед началом зимы. А вот ей втемяшилось, что надо отметить, как у них дома, всё же, она там родилась… в последний день первого зимнего месяца и непременно с ёлкой.
— Это просто будет праздничный день, — уверяла она мужа. — У детей целых семь дней каникул, их чем-то надо занять, ну и… мне очень хочется праздника. Ведь скоро мне будет не до того, сам понимаешь., - она, пыхтя, показала на живот.
Да, он уже вырос и очень даже… Мелькала всё чаще мысль, что там не один дракоша, а уж точно парочка. Но несносная супруга отмахивалась от его предположений:
— Сколько будет, столько и будет.
Приехавшая досидеть с ней до родов Аннарэн, даже предлагала “свозить” её на УЗИ, но оба категорически отказались:
— Нет! Без особой нужды мы туда ни ногой!
Мама Анни улыбнулась.
— У нас как раз праздники новогодние, красота! Повсюду огни, ёлки, деды Морозы со Снегурочками шастают по городу. С подарками…
— Мама! Не дразни. Я не могу поехать, а дети без нас не поедут никуда.
— Ладно, ладно, — замахала она руками, — не буду. Но можно попросить Гринга, чтобы привёз ёлку. Здесь они совсем не такие. Ни цветом, ни запахом наши, те, не напоминают.
Что правда, то правда. Какого-то серого цвета и с цветочным запахом. Может, кому-то и нравится, но, зная, как пахнут ёлки на самом деле, ни за что не захочешь поставить такую серость у себя дома на новый год.
Услышав предложение матери, Енка оживилась. Подперев поясницу рукой, чтобы было удобней сидеть, она закивала:
— О, да, хорошая идея! Пусть тащит! И с игрушками, а то тут же нет ни одной, — и тут же задумчиво посмотрела на близняшек. Они сразу поняли, что у неё возникла очередная идея. Анни пошла “делать заказ” по кристаллу, а Енка повернулась к детям:
— Тащите всю бумагу, какая есть, ножницы — три штуки, краски… да, наверное, пригодятся, грифели… тоже пусть будут, клейстер! Не забудьте клейстер!
Они уже топали за всем вышеозначенным, а она снова откинулась на спинку дивана, слегка задумавшись.
Как время пролетело незаметно… И это, несмотря на всё, что с ними приключилось. Вспомнила, как она вышагивала здесь с чемоданом, вся такая независимая, гордая и рассмеялась. Сейчас всю свою "зависимость” от м ужа и детей не променяла бы ни на какую свободу. Вдруг резко захотелось жвачки, своей любимой, мятной. Аж живот схватило…
— Мамааа! Закажи Грин-па ещё и жвачку мою! Ну, ту, мятную!
Мама как раз завершала “переговоры”, когда услышала её вопли.
— Она ещё жвачку просит, мятную, как она любит… Хм… Признак так себе. То отвергала, то теперь снова хочется. Слушай, как бы сегодня не родила, ну или на днях… Ты, главное, не забудь детям оформить подарки покрасивее, в коробки цветные и с бантиками.
— Зачем Мэйнарду бантики?
— Ну, придумай ему суровый, спецназовский, вариант, — засмеялась Аннарэн. — Помнишь, где что лежит?
— Да, помню, помню! Хорошо, всё привезу, не переживай.
Весь оставшийся день они мастерили игрушки из бумаги. Енке-то они известны с детства, а тут такое в диковинку, но дети, высунув языки, пыхтели над снежинками, фонариками, цепочками и гирляндами. Вскоре вся комната была завалена бумажной мишурой. Сама она уже ничего не делала, только руководила и показывала. Вечером их прогнали спать, а мамочка осталась дожидаться мужа, чтобы отвёл в кроватку, но его что-то давно не было видно.
— Ну вот, и где его носит? Именно тогда, когда нужен. Ладно, пойду сама, доковыляю как-нибудь.
Енка, подпирая поясницу и, кряхтя на каждом шагу, потащилась вдоль стены, одной рукой опираясь на неё. Почудилось даже, когда она прикасалась к ней, что стена поддерживает её.
— Ой, Хойвелл, ты ж моя прелесть… — пробормотала она, — мужа нет, так хоть ты меня доведёшь в целости. Что-то совсем раскисла сегодня. Ох… подожди, не тащи ты меня, дай передохнУть… чтобы не сдохнуть. Уф… Мааам! — завопила она вдруг не своим голосом, — ааа! Вот… блин… И что это было? Эй, не толкайся, ты мне там сейчас всю селезёнку оттопчешь…
Анни услышала её, уже спускаясь от Мэйнарда. Лониэлла уснула первой. Добежала до дочери и, подхватив под руку, повела в спальню.
— Тихонечко, вот так, не спеши… Но и не задерживаемся, идём в спальню. Ты же не хочешь родить в коридоре? Тут холодный пол, если что…
— Как родить? Почему родить? Неделя ещё ж…
— Ну, дракоша твой ждать неделю явно не намерен, уже хочет познакомиться с мамочкой, папочкой…
— И где того папочку носит… Ууу… ирод чешуйчатый!
— Енка, не смеши меня, а то не дойдём до кровати, помру от смеха, — улыбается Аннарэн. — Вот уложу тебя, вызову артса местного и свяжусь с твоим чешуйчатым. Он тебе сюрприз готовит какой-то, а ты решила, видимо, ему устроить.
— Мам, а новый год, ох…когда, не завтра? А то я… потерялась в этом мире… надо календарь наш тоже привезти… как-нибудь…пусть… Аааай, чтоб тебя…
Наконец, они добрались до спальни и Аннарэн уложила дочь в постель, хотя лежать она явно уже не могла от всё ускоряющихся схваток.
Вопли миледи не были проигнорированы, услышали их, как минимум, трое, Сэм-Бэрримор в том числе, и, сложив одно с другим, уже вызвал артса Каттило Гартениона, местного акушера, довольно известного своими врачебными подвигами. Так что, пока Анни спускалась вниз, артс Гартенион уже заходил в двери, явившись своим порталом сразу после вызова.
— Хорошо, что не занят был, — скидывая на ходу плащ на руки Треика, сказал он. Аннарэн осталось только препроводить его к роженице. Вымыв руки под нарастающие вопли леди, он невозмутимо осмотрел её и тут Ена поняла — отсутствие её мужа сейчас равняется минимум — здоровью эскулапа, и как максимум — его жизни. Потому что, мало ему было ощупать её живот, так он ещё и полез ей… гад же! ТУДА! Ужас какой… Но мама стояла рядом и даже глазом не моргнула. Может, так и надо?
— Лоно открыто достаточно, так что родим уже довольно скоро, — вынес он вердикт. Аннарэн вышла и попыталась связаться с Петрусом. Тишина… Тогда настроилась на Гринга — то же самое.
— Да где их носит? Не водку же пьют, заранее обмывая ребёнка… Так… Сейчас… — она связалась с Томой:
— Тасмариэлька-карамелька, не в курсе, где носит наших мужчин? Может, хоть твой сможет до них доораться?
— Ой, тёть Ань, они все трое по магазинам носятся, как сумасшедшие. Всем покупают подарки, ёлку ищут самую большую. Но ёлки уже на всех базарах расхватали, один лапник остался. Не знаю… А что? Зачем они нужны так срочно?
— Люсьенка рожает. Хочется, чтобы муж был где-то рядом.
