— Это не самое страшное в жизни. Обряд прошёл по древнему обычаю, и ничего нельзя уже изменить…
Петрус вышел из Храма ещё больше злой и озадаченный, чем вошёл. Вот совершенно душа не лежала к такому зятю. И решил просто плыть по течению — посватается кто-то, не отказывать, а там — как получится. Если и правда, это воля богов, то как бы он ни стремился обойти Вову, у него ничего не получится. Всё равно ждать не менее шести лет для оглашения помолвки. Да и как они встретятся, если он больше не планирует отпускать дочь туда.
Проходя мимо чаши, покосился на неё, хотел было остановиться, чтобы кинуть найденный клочок бумажки, но махнул рукой и так и ушёл, неудовлетворённый ответом Жреца. Усевшись в экипаж, приказал Кусскиту:
— В таверну.
Тот знал, в какую, граф только в неё и заезжал, когда ехал домой из города. Ещё в карете связался с маркизом Оттиусом, своим приятелем, тот согласился встретиться, пропустить по бокальчику с, практически, непьющим графом и заодно выведать подробности их свадьбы.
Когда Петрус приехал в "Три дракона”, то Оттиуса там ещё не было. Надвинув шляпу на лоб, чтобы к нему никто не приставал, сел в самом дальнем углу и велел никого не подсаживать, кроме маркиза. Заказал сразу четыре кружки местного эля и загородился ими, уткнувшись в одну. Пить не хотелось, но снять стресс надо было.
В общем, приехал он домой хорошо навеселе. Увидев, как графа выгружают из кареты, Ена сначала испугалась, что с ним что-то произошло и взволнованно выскочила навстречу, но, увидев… скорее, унюхав, амбрэ, исходящее от любимого, рассердилась. Как будто ему одному плохо от того, что кто-то наложил на их девочку татушку. Она тут старается, плетёт феничксы для неё, а он… Ах, так!? Ну, ладно!
Предоставив слугам самим приводить их лорда в порядок, она быстро нашла детей, и, приказав приготовить для них комнаты во второй, Горынычевой, половине замка, ушла с ними в свою бывшую спальню, ждать там, когда приготовят новые апартаменты, взяв с собой всё, что нужно для вечернего досуга с детьми. Когда через час всё было готово, они ушли туда, велев ужин ей и детям отнести в новые комнаты. Детям сказала, что их отец приболел и велел не беспокоить. — "А если не "выздоровеет", и вовсе уйдём к маме".
За вечер, пока супруг приходил в себя, они успели очень много:
1 — обследовали эту часть замка, носясь по всем комнатам, открывая настежь и двери, и окна — кстати, это было очень своевременно сделано, так как давненько никто здесь не проветривал; 2 — нашли прекрасную библиотеку, но минус к этому — на местном, драконьем, и договорились, что дети ей помогут-таки с обучением. А то с их папой они дальше первых трёх занятий так и не продвинулись, ибо… ну, нельзя быть красивой такой (это приблизительно те слова, что он ей мурлыкал потом в постели); 3 — … что же они ещё сделали полезного? Ужин? А, нет, не это. Хотя и ужин тоже вещь полезная.
Из плюсов было то, что почти вся прислуга перекочевала к ним. Из минусов — Петруса не было рядом. Со злости Енка наплела десять! да, аж десять злосчастных феничксек. Зато Лониэлька была страшно рада. Она напяливала их на себя по мере завершения очередного браслетика и вопила от восторга. Мэйка же завидовал и ничего уже мальчишку не радовало — хотя… Когда мама Йена сжалилась над ним и подарила и ему одну — с мужской железякой, которую он же ей и подсунул как бы ненароком, настроение поднялось у него до небес. Уже приплетая её к феникчсе, обратила внимание, что это брелок-дракон. Понятно, что здесь такие не делают и поэтому поинтересовалась:
— Мэйчик, где такую роскошь добыл?
— А это нам с Лонькой укки Гринг подарил. Сказал, что у него их … это… как там…
— Воз и маленькая тележка, — вспомнила Элька, — у меня тоже есть. Я под подушкой их хранила, — засмеялась она, — и они мне ухо натёрли. Принести?
Вопрос, что было под подушкой, отпал сам собой.
— Принеси, посмотрим, может, тоже что из них вплетём. Хотя, на сегодня хватит. Завтра, ладно? Не шастать же нам ночью по замку. Поздновато уже. Давайте, я вам почитаю и спать.
В общем, они спать легли далеко за полночь и, пока не сильно освоились на новой территории, все в одной комнате и одной кровати. Близнецы привалились к ней с двух сторон, погладив дракончика в животике, и уснули, даже не дослушав очередные, выдуманные мамой приключения Снусмумрика.
…Петрус проснулся часа в два ночи. Пошарил по кровати — пусто. Он вскочил в холодном поту. Где несносная любимая супруга??? Зажёг огненный шарик и осветил спальню. Так и есть, он находился в ней один. Сначала был просто озадачен. Потом прикинул, вспомнив, в каком виде вернулся из Храма, почесал подбородок и решил, что она, скорее всего, ушла спать к Лониэлле. Граф тут же подхватился и трусцой побежал на третий этаж в бывшую спальню гувернантки леди Йены. И уже предвкушал, как он потихоньку возьмёт её на руки и отнесёт обратно. Улыбка расползлась от уха до уха.
Дойдя до спальни, удивился. Дверь была приоткрыта. Рванул её на себя и ворвался внутрь. От света из коридора, который из-за детей всегда присутствовал, понял, что здесь никого нет. Он нахмурился. А, значит “девочки” у Мэя! Наверное… А где же ещё им быть? Уже галопом помчался на четвёртый этаж к сыну. Вошёл — снова пусто. Паника овладела драконо-львом. Он заметался по двум комнатам, из спальни в учебную и обратно. Где? Где они? Куда ушли? Или уехали?
— Шерд, шерд! Найду — на цепь прикую! Всех троих! Хотя, хватит одной её на цепи, дети от неё уже никуда не денутся… Так… Это что валяется? Носок Мэйнарда. Отлично. Сейчас я их и найду…
Он спустился в холл, прошёл по коридору до огромных дверей на вторую половину, на ту, что принадлежала по праву наследования брату, и увидел, что, до вчерашнего дня закрытая, сейчас она была открыта настежь. Тааак… граф рванул по гулкому коридору, держа в дрожащей руке злосчастный носок. Сейчас… сейчас он ему всё расскажет… Куда делась его мать и что это значит вообще! Внезапная мысль прошила от мозга, который отказывался работать и мыслить нормально, до сердца и вонзилась в него острой иглой. Неужели вернулся Виторус??? Не может быть!
— Я убью его! — рычит себе под нос Петрус, — не мог он, не мог…
Наконец, поднявшись на пару этажей, дошёл до двери, куда привёл его носок, и открыл дверь. Она не была закрыта. Конечно, сразу рванул к кровати и, предсказуемо, увидел на подушке её голову с разметавшимися, отросшими уже до самых лопаток, волосами. А вот кто там под одеялом? Видно же, что кто-то лежит сбоку… Петрус рывком откинул его и тут же чуть не оглох от визга и любимой, и Лониэллы, которая подскочила вслед за одеялом, пытаясь его поймать.
— Милорд! — придя в себя от неожиданности, тут же изрекла ледяным голосом леди Йена, — выйдите немедленно вон!
— Я… — растерялся граф, и тыкнул в неё носком сына, — вот… искал сына, да. Носок есть, его нет. Где мой сын?
Поскольку граф откидывал одеяло не к ногам, а вбок, то всё оно досталось Мэю, который и высунулся оттуда, сонно хлопая глазами: — Здесь я, папа. Что ты хотел?
Тот окончательно потерялся. Сел на пол и стал носком вытирать свой взмокший лоб.
— Зачем вы сюда перебрались? Я так испугался, — голос дрожал, да и вид у графа был довольно-таки жалкий. — Пол ночи бегаю по замку, разыскивая вас.
— Папочка, ты вчера приболел, мама сказала, и мы, чтобы тебе не мешать, ушли сюда. Не расстраивайся так, — дочь протянула к нему руку и погладила по волосам. Рука зазвенела на разные “голоса”. Петрус тут же увидел все феничксы, что украшали руку дочери чуть не до локтя.
— Ого, это вы за вчера столько сделали?
— А что нам ещё было делать? — раздражённо-надменно ответила леди, — на вас любоваться? Не для детей такое зрелище. Поэтому мы предпочли уйти сюда. Но в следующий раз, граф, если вы позволите себе “заболеть” таким же образом, мы уйдём навсегда. Так и знайте! — её палец с красным ногтем упёрся ему прямо в лоб, оставляя существенную вмятину.
