Вышел из хижины и сел на песок, казалось, с него свалился тяжкий груз. Вроде бы ничего такого и не совершил, а уже чувствовал себя человеком.

Настроение поднялось, жизнь перестала казаться такой мрачной. Он с надеждой пошёл к скалам, поднялся на вершину и включил все телефоны. Начал ходить с ними по небольшой площадке на самом гребне скалы. На удивление, сигнал поймал довольно быстро, нашёл номер Сандерс на карточке с телефона Майи. И с замиранием сердца набрал его. Пошёл вызов, Павел чуть не запрыгал от радости, сдержался лишь потому, что боялся потерять сигнал. Вызов шёл недолго, на том конце не взяли трубки, просто сбросили. Он ещё раз набрал, опять сбросили. Павел был упрямый и набрал вновь, повторилось то же самое. Он даже зарычал в отчаянии, и появилось острое желание кого-нибудь убить. Он вновь и вновь лихорадочно посылал сигнал, а его всё так же методично игнорировали. Наконец, он догадался послать смс, её проигнорировать никак не смогут. Прочтут! Он так надеялся.

Закончив все манипуляции с телефонами, он спустился в лагерь, всю дорогу надеясь, что вот он сейчас придёт, а они все живы, здоровы, и даже ругают его, что он так долго ходит. Но его надежды не оправдались. В лагере всё было так же тихо и пусто. Его снова охватили страх и паника. Великопольскому ничего не оставалось, как напиться и рухнуть под ту же пальму, забывшись дурным сном.

Опять ему снились кошмары. Он доктор, работает в больнице, лечит больных. Потом он здесь, на острове, и лечит уже своих товарищей. Ничего не получается. Он в отчаянии выходит из хижины, садится под пальмой. Вдруг замечает, что по лагерю бродит какое-то привидение. Он в страхе прижимается к пальме, обнимая её, как родную. А привидение всё приближается, вот уже их разделяет всего несколько шагов. Павел заорал, от ужаса.

— Ты чего орёшь? — спросило спокойно привидение.

Оно говорило, каким-то, до боли знакомым голосом.

— Дарья?! — осторожно спросил Великопольский.

— Ну, ты даёшь, Павлик, надо же было так набраться, что уже никого не узнаёшь.

— А ты чего в белом? — он медленно приходил в себя.

— Это полотенце. Я проснулась вся мокрая, — она удивлённо его рассматривала. — Павел, с тобой всё в порядке?

— В порядке, — он понял, наконец, что это не сон. — Дарья! Ты выздоровела!

Закричал он так обрадовано, что она даже отшатнулась.

— Ты чего?! Это ж надо так напиться?!

— Ты здорова! — он вскочил и принялся её обнимать.

— Точно, рехнулся! — она, попыталась освободиться.

— Я тут с ума сходил, я же думал, вы все умрёте! Ещё этот сигнал! Сандерс, полный козёл! Я несколько раз набирал, а он сбрасывает, но я отправил смс, он не отвертится. Подожди! У тебя нет температуры. Это от дозы, я тебе влил двойную, или от водки. Надо и остальным.

Весь его монолог Дарья молчала и тихонько отступала назад.

— Павел, ты главное не волнуйся! Всё будет хорошо!

— Конечно же, будет хорошо! — всё так же взволнованно закричал он и побежал к хижине.

Дарья, держась на расстоянии, пошла следом.

Великопольский достал таблетки, начал измельчать их и растворять в воде.

Дарья теперь стала понимать его странный монолог.

— Павел, ты всё это время поил нас таблетками? — спросила она, удивлённо глядя на него, как будто видела впервые.

— А кто ж ещё?!

— Давай помогу.

— Давай, — он протянул ей таблетки и вторую кружку.

Дарья стала повторять манипуляции с лекарством.

— Павел, а есть еще таблетки? — спросила она, пересчитав остаток.

— Нет, это все, — ответил тот, не прекращая лечебный процесс.

— Но, — Дарья запнулась. — Если мы сейчас всем дадим двойную дозу, то ничего не останется.

— Будем надеяться, что им всем поможет также, как тебе. А еще мы их тоже водкой разотрем.

— Это да. Будем надеяться. Но я о другом. А если вдруг ты заболеешь?

Павел на секунду остановился, а потом невозмутимо продолжил свое занятие.

— Надеюсь, этого не случится или к тому времени эта сволочь, Сандерс, прилетит за нами. В любом случае сейчас у нас нет выбора.

Дарья снова посмотрела на Великопольского. Это был другой человек. И он был достоин уважения. Она подошла и протянула ему руку. Он, на секунду замешкался, посмотрел на Воронцову удивлённо, как будто видел впервые и сначала неуверенно подал руку, а затем крепко пожал.

Вдвоём они напоили больных быстрее. Потом Павел принес водку. Внезапно Дашу осенила догадка.

— Ты и меня растирал?!

— Да, а что мне оставалось делать? — но взглянув не её ошарашенное лицо, не смог сдержаться. — А ты, так ничего!

— Павел?! — её глаза стали ещё больше.

— Успокойся, все было в рамках приличия, да и не до того мне было, чтоб твои прелести разглядывать.

Дарья покраснела и принялась за дело. Когда и эта процедура была окончена, она надолго задержалась возле Ростислава. Сидела, прислушиваясь к его дыханию и гладя волосы.

Павел посмотрел на неё и ничего не сказал. Он вышел, развёл костёр и даже прикрепил котелок с водой, чтобы они могли попить чай.

Дарья вышла.

— Павел, — начала она неловко. — Спасибо тебе!

Он удивлённо поднял голову.

— За что?

— За всё, ты же лечил меня, всех.

— А, — ему вдруг стало так стыдно, и он добавил: — А что мне было делать? Ждать пока вы умрёте? Я это делал исключительно для себя. Одному так жутко на острове.

Он повёл плечами.

— И трудно. Некому даже поесть приготовить.

— Ну, конечно, — она не поверила его браваде. — Кстати, так есть охота.

Сказала, чтобы сменить тему.

— Из еды — только фрукты и скоро будет чай.

— Так это ж замечательно!

Она присела рядом с ним и с удовольствием съела всё, что было.

— Надо запастись фруктами побольше, когда остальные проснутся, они, скорее всего, будут такими же голодными, — хмыкнул Великопольский.

— Ага, — ответила Дарья, дожёвывая банан.

Закончив скромный фруктово-чайный ужин, Дарья и Павел поспешили вернуться к своим пациентам.

Они так надеялись на быстрый эффект от проведенной практически интенсивной терапии, но не случилось. Остальные «экстремальцы» по-прежнему были в полузабытьи, хотя и наметился явный прогресс — высокой температуры ни у кого уже не было.

«Доктора», не раздумывая, решили установить ночное дежурство. Понимая, что надо беречь силы на будущее, ведь неизвестно, сколько времени еще придется нести вахту у постелей товарищей, сошлись на том, что дежурить будут по очереди.

Первым вызвался Павел. Дарья по привычке хотела поспорить, но вдруг почувствовала неимоверную усталость и согласилась.

Прилегла рядом с Ростиславом, положив голову ему на грудь, чтобы слышать, как бьется сердце любимого. Именно под эти звуки, ставшие для нее колыбельной, она уснула практически сразу же.

Павел каждые полчаса проводил обход, но большую часть времени находился возле Эллы. Вглядываясь в несколько заострившиеся за время болезни черты ее лица, он вдруг осознал, что они родные для него.

«А, может, мне и правда того, жениться на ней?»

Но тут же прогнал эту мысль, мотнув головой. Притронулся рукой к своему лбу.

«Может, я тоже заболел? Нет, температура вроде нормальная, а в голову бред лезет».

Дальнейшее его дежурство проходило спокойно и близилось к концу. Он встал, снова всех обошел и остановился у Дарьи, наклонился и уже протянул руку, чтобы растормошить ее. Она мирно посапывала на груди у Никитина и чему-то улыбалась во сне. Невольно засмотрелся на такую почти семейную идиллию и, испугавшись, что снова его посетят мысли о собственной женитьбе, резко разогнулся и, махнув рукой, бодренько отправился продолжать выполнять обязанности дежурного врача.

Но под утро усталость взяла верх, и его сморил сон.

Первой проснулась Дарья, с удивлением отметив, что уже достаточно светло, а ее очередь дежурства так и не наступила. Взглянув на Павла, спящего в неудобной позе возле Эллы, она с благодарностью улыбнулась. Быстренько обойдя всех пациентов, выяснила, что жара ни у кого нет и они просто спят.