— Леська, он однозначно твой, — выдохнула она между приступами смеха, — и генетического анализа не надо. Быть такими язвами — исключительно у вас с Алисой в крови, ну а теперь, по ходу дела, ещё и Арсения.
Сеня скромно улыбнулся, слегка поклонившись, и только тут до меня дошло, что всё это время он попросту над нами издевался.
С радиостанции мы уходили под бурные крики Данилова о том, что ему нужен этот пацан. И что он обязательно забабахает с ним такую рубрику, что рекламодатели за Сеней в очередь потом выстроятся.
Мне же было неловко. В первую очередь из-за того, что мою идею так легко раскусили.
Ребёнок шёл чуть впереди, я следом за ним, разглядывая затылок, успевший стать уже таким родным. На самом деле я гордилась им и тем, как он ловко разобрался с нами. Но страх, что я всё испортила, продолжал витать где-то совсем рядом.
— Сень, — перед тем как сесть в машину, позвала я сына, но стоило ему повернуть голову, как во мне проснулось желание опустить глаза в пол.
— Всё в порядке, — улыбнулся он и нырнул в салон авто. — Но не стоило это всё устраивать.
— Мне хотелось… чем-то тебя порадовать, — заняла я своё место.
— Спасибо, я ценю, — как-то излишне вежливо откликнулся Арсений, — но тебе совершенно не нужно пытаться понравиться мне.
— Где-то я уже это слышала.
— Да, ты всё время твердишь, что примешь меня любым. Так вот, мне тоже просто хорошо с тобой, — он слегка покраснел, — ну там, разговаривать, гулять. Мы же друзья?
Он не собирался делать мне больно, но последний вопрос тонкой шпилькой сам впился мне в сердце. Друзья.
— Ну да, — без особой радости кивнула я головой.
— Вот и давай без всего этого.
— Тебе не понравилось? Я думала, тебе интересно будет, хотя бы попробовать. У тебя же в комнате висят все эти плакаты, ну, видосы ты всякие смотришь…
— Это было очешуительно, — фыркнул Сенька, — только ведь мне предложили эту штуку, потому что ты попросила.
— Но ведь после Лёшка предлагал тебе остаться вполне искренне.
— Спасибо, но я уж как-нибудь сам.
Я не удержалась и ткнула его в плечо.
— Ты вообще настоящий?!
Арсений легко засмеялся, а потом вдруг заметил:
— Папа всегда говорил, что ты такой же была. Независимой.
Собиралась выруливать с парковки, но вовремя остановилась, предчувствуя, что сейчас будет нервно.
— Папа рассказывал тебе обо мне?
— Немного, когда я спрашивал.
— А что именно?
— Про то, как познакомились, про «Элефант», что в Кусково ездили… про то, что всегда хотела быть независимой и никогда не давала себя в обиду.
— Ну, последнее он явно преувеличил.
— Он тобой восхищался, — выдохнул Сеня и резко отвернулся к окну. В его голосе отчётливо слышался упрёк.
***
Утром следующего дня я пропадала на работе. Весь предыдущий месяц из меня был так себе работник: занимаясь своей личной жизнью, я практически забила на всё, кроме своих субботних эфиров. И это привело к тому, что… ничего не случилось. Радиостанция осталась стоять на месте, мир не рухнул, рекламодатели не сбежали от нас, махая белыми платочками на прощание. Что было так странно, ведь я столько лет считала себя незаменимой, да и сама я буквально жила работой, пропадая там денно и нощно. А тут… Тут мне самой вдруг всё оказалось безразлично. Единственный минус заключался в том, что я заметно потеряла в зарплате, но и это можно было пережить. Зато теперь затаившие на меня обиду маркетологи и креативщики решили оторваться по полной и захватили меня едва ли не в плен.
В обед приехал Пестов и отвоевал меня из рабства. Я даже выдохнула с облегчением, ибо мозг кипел со страшной силой. Правда, как оказалось, расслабилась я рано. Как только мы уселись за свой столик в ресторане, великий и ужасный устроил мне выволочку на тему моего провального месяца.
— Леся, блин, — злился Вадим, — что за херня с тобой творится?! Была бы не ты, давно бы уволил.
— Увольняй, — спокойно согласилась я, хотя на душе всё заходило ходуном только от одной мысли, что я потеряю свой эфир. Всё-таки это был наркотик, на который ты садишься раз и навсегда.
Пестов нахмурился и с чувством стукнул кулаком по столу.
— Да что случилось-то?!
Я виновато закусила губу, решая, как лучше объяснить всё то, что происходило в моей жизни, но в итоге обошлась лаконичным:
— Арсений.
Вадик понял не сразу, поначалу, видимо, решив, что я себе мужика нашла, но мой не слишком счастливый вид, заставил его засомневаться.
— Арсений?
— Арсений, — кивнула. — Ключевский.
Вот тут он сам изменился в лице. Степень близости их общения с Игорем все эти годы была для меня тайной. Я сама так решила, полагая, что чем меньше знаю, тем лучше. Впрочем, Пестов сам никогда не лез с этими разговорами, я работала, приносила рейтинги, и это было главное.
— А Игорь?
— И Игорь…
Вадик рвано выдохнул, с силой потерев лоб.
— Дела-а-а…
— Дела.
Я ощущала себя попугаем, повторяющим слова за хозяином, меняя лишь интонации.
— Нет, ну это должно было когда-нибудь случиться, — потерял всякую спесь Пестов.
— Почему?
— Ну-у-у, не знаю. В конце концов, это Валерьевич просил тебя на работу взять.
Шеф намекал на ту историю с визиткой, которую всучил мне Игорь в качестве компенсации после того, как моя практика в «Ассоли» закончилась ничем.
— Да, только я пришла год спустя после этого.
Вадик не ответил, но на его лице проскользнуло что-то такое… скорбное, что мне стало не по себе.
— Нет?
— Да ладно тебе, забыли об этом.
— Вадик!
Вадик задумчиво почесал бровь, не глядя мне в глаза, после чего махнул на всё рукой, продолжив уверенным голосом:
— В любом случае, это было давно. Да, Игорёха просил тогда, чтобы я пристроил к нам не в меру активную студентку, но ты не пришла, и я забил. А потом ты сама явилась ко мне год спустя, я уже и забыл, что кому-то что-то обещал, но ты была такая напористая, хуже мухи, честное слово. Я уже давно не наивный пацан, чтобы брать абы кого с улицы, ну и позвонил Ключевскому. Вот тогда и всплыла та чудесная история о сбежавшей мамашке.
Волна стыда и безысходной печали накрыла меня с головой, а ногти сами впились в ладони. Нужно привыкать, теперь это та правда, которая будет преследовать меня всю жизнь.
— И ты всё равно взял меня на работу?
— Как видишь.
— Почему?
— Я, конечно, могу сказать, что разглядел твой нехилый потенциал, но это случилось несколько позже. А тогда… Игорь попросил позаботиться о тебе, как о своей.
***
В голове творился какой-то бардак. Сначала мне казалось, что там ничего нет, кроме белого шума, который переполнял меня всю. Но, прислушиваясь к своим ощущениям, я начинала слышать слова, обрывки фраз, воспоминания, и каждое из них будто бы сплетало историю наших взаимоотношений с Игорем. Картинка получалась пёстрой, сложной и до ужаса печальной, но тем не менее она была как одеяло, которое все эти годы укутывало меня с головой, защищая от невзгод и проблем. И что делать с этим открытием, я не имела никакого представления.
На работу я в тот день уже не вернулась. Поехала домой, где меня ждала заспанная Жужа. Однако это не помешало ей протяжно завопить при виде меня. Ребёнок, не привыкший к одиночеству, всегда тяжко переносил наши разлуки. На вечер у нас был назначен поход к ветеринару, подходило время плановой прививки, но я подумала, что если сейчас разденусь, то вряд ли потом смогу заставить себя выйти из дома. Поэтому, подхватив собаку на руки, решила попытать удачу. В любом случае это было лучше, чем сидеть дома и сходить с ума.
В клинике нам повезло, и Василий Константинович смог принять нас раньше времени. Осмотр Жужи показал, что живность моя в полном порядке. Правда, сама такса была иного мнения, особенно после того, как ей вкололи заветный укол. Прижавшись к моему плечу, она пронзительно подвывала мне в самое ухо, как самый настоящий ребёнок, что в пору было сесть и самой разреветься от вселенского горя. Поэтому слова Василия Константиновича о том, что он по клейму на собачьем ухе нашёл заводчика, у которого была куплена Жужалица, я пропустила мимо ушей.
