Вот как продолжился разговор между матерью и сыном:
Мама: «Миссис Ролло не поняла твоего
смущения
, когда предположила, что ты способен выколоть себе глаз карандашом. Но если учителя просят тебя перестать что-либо делать, причина неважна. Ты должен перестать».
Зик: «Я знаю! Я пытался сказать ей, но она не слушала!»
Мама: «Да, я знаю, это очень
расстраивает
, когда люди не позволяют тебе говорить. Миссис Ролло не знает, что в последнее время твои брат и сестра мало прислушиваются к тебе».
Зик немного успокоился благодаря понимающему ответу матери: «Да, я
расстроился
из-за нее, и еще она забрала мой карандаш».
Мама: «Должно быть, тебе было тяжело. Однако, знаешь, класс миссис Ролло очень большой, и ей не хватает времени обсуждать все так, как мы с тобой обсуждаем сейчас. Крайне важно, чтобы,
когда взрослые в школе просят тебя сделать что-то, ты делал это незамедлительно
. Ты попробуешь делать то, о чем тебя просят, не припираясь, Зик?»
Зик: «Да, мам».
Мама: «Отлично!
Если ты будешь делать то, о чем тебя просит миссис Ролло, у тебя никогда не возникнет неприятностей
. Потом ты можешь прийти домой и пожаловаться нам, если, по-твоему, что-то было несправедливо. Это нормально. Но будучи учеником, ты должен понимать, что уважать учителя – значит считаться с его требованиями».
Такие интуитивные ответы матери из беседы выше дают нам комплексный пример здорового, эмоционально восприимчивого воспитания, которое формирует нормального, счастливого взрослого, описанного Винникоттом. Что же конкретно сделала мама Зика?
• Во-первых, она установила эмоциональную связь с сыном, спросив, что произошло, до того, как отреагировать. Она не стыдила его.
• Затем она внимательно выслушала сына. Когда мама Зика в первый раз взяла слово, она озвучила ему простое правило, доступное для понимания восьмилетним ребенком: «Когда учитель просит тебя о чем-то, ты должен сделать это незамедлительно». Здесь мама Зика инстинктивно настроилась на уровень его интеллектуального развития, разъяснив в самом общем виде правило, которое нужно соблюдать в школе.
• Она без промедления ответила сочувствием и именованием чувств ребенка («Миссис Ролло не поняла твоего смущения…»).
• Услышав, что мама назвала его чувства, Зик смог выразить матери больше своих эмоций («Я знаю! Я пытался сказать ей, но она не слушала!»).
• И снова мама Зика ответила сыну именованием, или маркированием, тех эмоций Зика, которые послужили причиной неуважительного поведения по отношению к учительнице; конфликтного поведения, расцененного ей как неуважительное («Да, я знаю, это очень расстраивает, когда люди не позволяют тебе говорить…»).
• Зик, чувствуя, что его понимают, повторяет это эмоциональное слово для себя: «Да, я расстроился из-за нее, и еще она забрала мой карандаш».
• Но на этом этапе мама Зика не закончила. В их беседе мама продемонстрировала: она понимает сына и сочувствует ему, показав, что видит поведение Зика в ином свете, нежели его учительница. Однако она не остановилась здесь, поскольку его склонность спорить (вероятный результат общения со словоохотливыми братом и сестрой) все равно будет проблемой для Зика в школе, пока он не исправит ее. Потому его мама сказала: «Крайне важно, чтобы, когда взрослые в школе просят тебя сделать что-то, ты делал это незамедлительно».
• Наконец, она призвала своего сына к ответу, заложив основу для следующих контрольных проверок его бойкого характера, и спросила: «Ты попробуешь делать то, о чем тебя просят, не припираясь, Зик?»
В этом диалоге, обманчиво простом, матери Зика удалось не застыдить сына за ошибку, назвать его чувства и, таким образом, обеспечить ему эмоциональное обучение, которое позволит в будущем Зику разбираться в своих чувствах самостоятельно. Кроме того, она поддержала его эмоционально, разъяснила ему правило поведения в социуме и попросила быть ответственным за соблюдение этого правила. И в случае, если Зик повторит свои действия в школе, он адаптирует слова и поведение матери, чтобы приспособиться к трудностям.
Запомните Зика, потому что я буду использовать его пример еще несколько раз для описания различий между здоровым и эмоционально пренебрежительным воспитанием.
Вот другой пример:
КЭТЛИН
Очень часто травмирующее Эмоциональное Игнорирование настолько неуловимо в жизни ребенка, что, несмотря на постоянное присутствие, оно все еще едва различимо и маскируется под внимание или даже потакание.
Кэтлин – успешная, недавно вышедшая замуж молодая женщина, много зарабатывающая на позиции исполнительного помощника в небольшой начинающей высокотехнологичной компании.
Она убедила своего молодого мужа купить дом в городе, где живут ее родители. Кэтлин сделала это, зная (как она рассказала на терапии), что ее мама сводит ее с ума. Кэтлин была озадачена собственным решением. Она признавала, что мать всегда требовала к себе много внимания, и понимала, что чувствовала перед ней вину независимо от того, сколько внимания Кэтлин в действительности ей уделяла. В момент, когда Кэтлин пришла на терапию, то есть на пике успеха и счастья (новый дом, новый муж, прекрасная работа), она была подавлена по непонятной причине. Девушка и стыдилась этого чувства, и была озадачена им, ведь не существовало «никакого объяснения» ее состоянию. Последовавшее далее является хорошим примером того, как Эмоциональное Игнорирование скрывается не в том, что случилось, а в том, чего не случилось.
Вернемся на 25 лет назад: 5-летняя Кэтлин сидит на берегу и, счастливая, строит замки из песка со своим отцом. Единственный ребенок молодой пары, проживающей в оригинальном восстановленном доме в духе Новой Англии, Кэтлин часто слышала от людей замечания о том, как она невероятно удачлива. Отец – инженер, мать вернулась в школу и стала учителем начальных классов. Путешествия в экзотические места и обучение безупречным манерам были частью жизни Кэтлин. Мать девочки, превосходная швея, шьет одежду дочери. Часто мать и дочь носят сочетающиеся наряды. Они проводят кучу времени вместе. Но сейчас, на отдыхе, свой подходящий по стилю шезлонг девочка оставила стоять около материнского. Кэтлин покинула его. Почему? Потому что отец только что пригласил ее поиграть. Она имела очень приятную и редкую возможность делать что-то интересное вместе со своим отцом. Они копают яму, чтобы собрать песок для первого этажа будущих песочных замков.
Спустя некоторое время мать Кэтлин отвлекается от своей книги и с высоты шезлонга строго говорит: «Хватит играть в песке с папой, Кэтлин. Твой папа не хочет играть с тобой весь свой выходной! Иди сюда, я тебе почитаю». Кэтлин и ее отец взглянули на мать из своей ямы, а их пластмассовые лопатки неподвижно застыли в воздухе. Наступила короткая пауза. Затем отец Кэтлин встает и стряхивает песок с колен, словно тоже вынужденный подчиниться. Кэтлин грустно оттого, что игра закончена, но она чувствует себя эгоисткой. Мама очень заботится о них, и Кэтлин не следует утомлять своего отца. Она послушно идет к своему маленькому, подходящему по стилю шезлонгу и садится в него. Мать начинает ей читать. Вскоре разочарование малышки Кэтлин проходит по мере того, как она прислушивается к повествованию из книги.
На наших консультациях Кэтлин рассказала эту историю в контексте объяснения того, насколько дистанцированными всегда были ее отношения с отцом. Но когда она дошла до части, где отец встал и стряхнул песок с себя, на ее глаза навернулись слезы. «Я не знаю, почему этот момент вызывает у меня такую реакцию», – пояснила Кэтлин. Я попросила ее сфокусироваться на этой реакции и подумать о том, что ее родители могли сделать иначе в тот день. И тогда Кэтлин начала понимать, что ее неоднократно подводили сразу оба родителя. Выяснить, каким бы Кэтлин желала видеть поведение своих родителей, было нетрудно. Она просто хотела продолжить копать яму с отцом.
