Нарком устало осмотрел всех присутствующих. Рядом с ним заместитель немолодая, болезненно полная женщина. Трудный путь в горах верхом ей явно не под силу. За ней два солидных врача, никогда на коне не сидевших. Секретарь "Красного Полумесяца" - женщина боевая - красная партизанка. Но стара. Возраст не позволяет. Потом Виктор...
Когда глаза наркома остановились на нем, Виктор встал и подошел к столу:
- Я поеду, если коллегия согласится, - сказал он.
Заседающие улыбнулись. Задача была решена.
Виктор стал собирать мандаты, письма, поручения. К концу занятий он зашел в обком комсомола и попросил дать ему кого-нибудь в помощь.
В обкоме назвали Машу.
Виктор начал было спорить, доказывать, что Маша не годится, что с ним нужно послать крепкого парня, но подошел Жора Бахметьев, ехидно посмотрел на Виктора и, ухмыльнувшись, заявил:
- Конечно. Кроме того, Виктор не ручается за себя.
Все засмеялись. Виктор покраснел и вышел, хлопнув дверью. Между ним и Машей уже давно установились несколько странные отношения. Оба чувствовали друг к другу влечение, но не признавались в нем. Они искали встреч, а когда встречались, сухо говорили о делах или посмеивались друг над другом и расходились - разочарованные. Каждый ожидал, что скажет другой, и не решался первым сказать о своих чувствах.
Друзья добродушно подшучивали над ними, но не вмешивались в их отношения. Только Шамбе, как всегда прямой и откровенный, однажды не выдержал и сказал Виктору:
- И чего вы себя мучаете? Выяснили б, и дело с концом. А там и свадьбу сыграем.
- Помалкивай, - буркнул Виктор и покраснел. Маша с каждым днем нравилась ему все больше.
Теперь им предстояло вместе совершить длинное путешествие, полное опасностей, не меньше месяца работать в глухом, отдаленном районе.
Рано утром Маша постучала в его окно. Она сидела на коне в кожаном пальто, голова - повязана красным платочком, на ногах - маленькие мягкие ичиги с новыми калошами. Все имущество Маши помещалось в ковровом хурджуме, перекинутом через седло. Глаза ее блестели, лицо разрумянилось от утреннего холодка.
Виктор так загляделся на нее, что не заметил подъехавшего к окну второго спутника - доктора Кравченко, который также ехал вместе с ними в Куляб.
- Эй, Виктор! - звонко закричала Маша. - Давай скорей!
Виктор быстро привел себя в порядок, нацепил множество ремней, сумок и прочего, к чему так неравнодушна молодежь, - и вышел на крыльцо. Он вывел из сарая приведенную вчера лошадь и перекинул хурджум через седло.
- Ну, догоняй, мы поехали, - сказала Маша и тронула коня. За ней двинулся доктор Кравченко. Он был в старой шинели и в фетровой шляпе. За спиной прикладом кверху болталась винтовка. С седла свешивался туристский рюкзак.
Виктор запер комнату и, положив ключ в условное место, вскочил в седло.
Он сразу пустил коня в галоп - захотелось показать Маше умение ездить верхом. Вскоре он догнал своих спутников и перевел коня на шаг.
Янги-базарская дорога узкой лентой обегала вдоль гор. Солнце взошло, и сразу стало теплее. Навстречу трусили всадники, направлявшиеся на базар, шли дехкане, подгоняя нагруженных ослов.
На берегу быстрой Кафирниган-Дарьи долго ждали парома. Янги-базарская переправа была похожа на базар. Здесь скопилось много людей, лошадей, ослов. Развьюченные верблюды сидели, гордо подняв на длинных шеях маленькие головы. Караванщики возились у костров с висящими на треногах черными котлами. Ржали стреноженные кони. Не дожидаясь парома, смельчаки переплывали бурную реку на надутых козьих бурдюках. Наконец, паром подошел к берегу. Виктор перевел коней и помог Маше перебраться с берега на качающийся дощатый настил.
В Янги-Базаре позавтракали, отдохнули и поехали дальше, в горы. Виктору хотелось находиться поближе к Маше, предостерегать ее от опасностей, беречь, заботиться о ней. Но мешал доктор: он ехал рядом, невозмутимо попыхивая короткой трубочкой. Виктор угрюмо плелся сзади и молчал.
Всадники свернули с дороги, изрытой глубокими колеями, и стали подниматься по узкой, извилистой тропе. Пробитая тысячами лошадиных ног, она огибала поросшие черным мхом огромные камни, спускалась в овраги, тянулась над обрывами, вилась по горным склонам и уходила далеко, к перевалу, закрытому серыми тучами.
Кони устали, взмокли. Они тяжело дышали и, осторожно переставляя ноги, неторопливо плелись по тропе.
Неподалеку от перевала тропинка стала шире. Здесь снова можно было ехать рядом, и Виктор догнал Машу. Она ослабела, согнулась и, чтобы не упасть, держалась рукой за луку седла.
"Устала", - подумал Виктор, и ему стало жалко девушку. Надо было решительно возражать в обкоме против ее командировки. Не женское это дело ездить по горам.
Вечером остановились на ночлег в придорожном раббате. Это была маленькая, сложенная из камней лачужка. Неподалеку лежал сваленный в кучу хворост. Здесь они обнаружили еще одного путника. Конь его, привязанный к столбу, жевал клевер. Расседлав коня и захватив с собой седло, Виктор вошел в лачужку. Навстречу ему поднялся высокий человек в белой войлочной шляпе.
- Виктор! - закричал он. - О, це так штука!
Это был Игнат Шовкопляс. Он обнял Виктора, крепко пожал руку Маше. Его познакомили с доктором Кравченко.
За ужином Игнат рассказал, что закончил дела в Кулябе и сейчас едет в только что организованный совхоз "Дангара". Там он пробудет месяца два три. Скоро туда придут тракторы, и весной будут вспаханы новые земли. А когда все наладится, Игнат поедет в горы, поближе к Алайскому хребту - в Джиргатальский район. Хорошо, если к весне он вернется в Дюшамбе...
Шовкопляс расспросил Виктора и Машу о столичных новостях, о друзьях, которых не видел со дня пленума. Вспомнили вечеринку, приезд Кузьмы Степановича.
Разговор затянулся до поздней ночи. Машу сморила усталость, и она дремала, сидя у стены.
Перед сном ребята вышли взглянуть на лошадей. Ночь была холодная, ветреная.
- Боевая дивчина, - тихо сказал Шовкопляс. - Ты ее любишь?
Виктор покраснел и закашлялся.
- Ну и правильно делаешь, - заключил Игнат. - Меня на свадьбу не забудь позвать.
- Иди к черту, - смущенно пробормотал Виктор и вошел в лачугу.
На пол положили все одеяла, укрылись пальто и шинелями. Виктору хотелось лечь рядом с Машей, но вышло так, что она легла между Кравченко и Игнатом. Виктор примостился рядом с Игнатом. Спали не раздеваясь, и к рассвету сильно замерзли.
Утром распрощались с Игнатом и поехали дальше. Дорога шла верхом, узкой тропинкой. Внизу, у реки, рвали скалы - строили дорогу. Эхо в горах многократно повторяло грохот взрывов. Бородатые горцы в подоткнутых за пояс халатах, под руководством молодого русского инженера, разбирали каменные завалы, очищали трассу, по которой скоро пойдут автомобили.
На четвертый день пути всадники подъехали к Кулябу. Зеленый, богатый водой, фруктами и малярией кишлак Куляб еще недавно был вотчиной захудалых бухарских беков, затем пристанищем басмаческих вожаков. Но за последние годы кишлак превратился в шумный суетливый центр огромного округа. По обеим сторонам вымощенных булыжником улиц стояли новые дома с железными крышами, в центре раскинулся городской сад. От сумерек до поздней ночи шумел движок электростанции - на окраине города строился большой хлопкоочистительный завод.
Доктор Кравченко дружески попрощался с Машей, Виктором и пригласил их заходить в больницу, - где будет его квартира, он еще не знал.
Виктор с Машей направились к секретарю окружкома комсомола Сивоусову. Его дома не оказалось. Их встретила жена Сивоусова Лида - высокая, худощавая женщина лет двадцати пяти.
Сивоусовы занимали большую светлую комнату в общежитии руководящих работников округа. Лида радушно приняла гостей. Когда пришел Сивоусов, они уже успели хорошенько закусить и отдохнуть. Сивоусов обнимал гостей, ворчал, почему его не вызвали раньше. Потом все сели пить чай.
