***

К 9 часам утра все больше людей толпилось напротив школы.

Высокое рыже-красное кирпичное строение в четыре этажа – резкий контраст с бело-черными фигурами, – частично закрывало уже ослепляющее солнце, но духота всё же была невыносимая.

Если бы они могли, то, наверняка, многие не пришли на это мероприятие.

Тем более в такую жару.

Но среди толпы замечались и радостные первоклашки, которые бегали по двору с рюкзаками, что были больше них самих. Они просто не знают, что их ждёт впереди… – раздраженно подумала Оливия Златова.

– И зачем нам в такое пекло здесь торчать? – Сказать, что стоящая рядом с Олей девушка недовольна происходящим – значит, ничего не сказать, поскольку её мордашка кривилась от каждого весёлого выкрика, что доносился с другой стороны двора.

Но её гневное высказывание не осталось незамеченным, вызвало ответную реакцию, и уже через несколько секунд ученики, стоявшие перед надписью мелом на асфальте 8 «А», начали шуметь и ныть. Многие уже закрывали голову руками или букетами, ведь солнце было настолько палящее, что дети уже отходили от железного школьного забора, к которому невозможно было прикоснуться.

Разговоры о том, кто как провёл лето закончились и, как взрослые, так и дети, стали расспрашивать учителей и завучей о том, где директор.

– Ну вы можете хоть один день в году побыть примером для других?! – уже в который раз, проходя мимо восьмиклашек, спрашивала их классная, Мария Николаевна.

Женщина средних лет со светлыми волосами, собранными в пучок. Её голубые глаза казались большими из-за очков в чёрной оправе. Она была не только была классной руководительницей 8 «А», но и учительницей математики. Строгий нрав Марии Николаевны заставил бояться многих учеников, но только её класс относился к ней, в общем-то, как к другу, который, может, и не выручит, но даст ценный совет. Не только ученики, но и её коллеги уважают Марию, которой, будто по ошибке достался примерный во всём хорошем класс, который через год стал почти неуправляем.

В этом нет её вины, дети принимают слова Доминой, но часто поступают по-своему.

– Хорошим или плохим? – раздался в толпе голос, и Оливия закатила глаза. Ну, этот человек явно либо сумасшедший, либо бессмертный…

Девушка была в белой рубашке с коротким рукавом и в чёрных брюках, из обуви благополучно выбрала светлые кроссовки на высокой платформе, за что её лучшая подруга Алёна называет их «говнодавы». Почему не туфли? Оля просто знала, что стоять им придется как минимум час.

Музыка стихла, и Оливия убрала прядь коротких рыжих волос за ухо, чтоб не лезли в лицо, поправила очки в серебристой оправе, посмотрела на свой букет с астрами и вновь на центр «площади», куда вышла директриса школы.

– Мы потом куда? – стараясь перекричать шум, спросила Оля у Алёны Дезёт.

Но Домина оказалась остра на ухо.

– Вы, дорогие мои, потом пойдёте на классный час. А теперь тихо!

– И сколько он будет длиться? – подключилась к разговору Дезёт.

– Как получится, – ответила учительница и пожала плечами. – Может, 30 минут, может, 15.

– Эх…

– А Вы разве никуда не торопитесь? – влез в диалог Даня Куницын – высокий шатен с зелёными глазами. На первый взгляд могло показаться, что он заядлый спортсмен, но его друзья прекрасно знали, на каких улицах можно обрести такое атлетичное телосложение. – В кафе, например?

– Нет, не тороплюсь.

– А мы уж ОЧЕНЬ торопимся, Мария Николаевна.

Учительница на это ничего не ответила.

Возможно, Мария догадывалась, куда именно и для чего они торопятся, но полной информацией не владела. Как, в общем-то, и Оля, которой даже знать не хотелось, куда их может занести на этот раз.

– …Я очень рада видеть вас в новом учебном году… – вещала директриса Наталья Фёдоровна.

Каждый год одно и тоже… Сложно слова хоть местами поменять? Сорока она и есть сорока! – подумала Оливия.

Девушка училась в этой школе со второго класса, и за это время здесь мало что изменилось. Бывали, конечно, умники, из-за которых приходилось закрывать школу на ремонт, но те уже были отчислены. Не все, но многие.

– Оль, Оль! – прямо на ухо Златовой зашипела подруга. – Смотри!

– Куда?

Дезёт ткнула пальцем в направлении 8 «Б».

– Что там? – Оля прижала ладонь ко лбу «козырьком», чтобы солнце не оставляло блики на стёклах очков.

– Да смотри же! – упрямо бросила Алёна.

– Или я слепая, или у тебя глюки. – Оливия сколько не смотрела в сторону параллельного класса, не понимала, о чём говорит Алёна.

Всё нормально: стоят подростки, с виду кажется, что их ведут на казнь.

Ничего необычного!

Но если Дезёт обратила на что-то внимание, значит, это серьёзно.

Алёна вредная, но умная. Не тратит своё время на такую «ерунду», как: часовые разговоры по телефону, гулянки до тёмного вечера, знакомство и общение с парнями, а также всякие кружки. Чудо, а не ребёнок! Отличница с первого класса, порядочная, прилично одетая, со всеми красиво и вежливо общается.

А тут «БАЦ!» и попала в весёлую компанию, где два главных задиры всей школы, одна наглая модница и богачка, за которой никто не следит. Как же плакали учителя, когда она стала пятой в этом змеином клубке! И представьте, как ухмылялись участники этой компашки.

Когда Златова с Дезёт гуляют, они обычно ходят в торговые центры. «Просто пройтись», как говорит Алёна, обычно заканчивается покупкой ненужных Оле платьев и туфель, которые после пылятся к шкафу.

Всё, что подходит Оливии – это джинсы, топик и куртка, что она и носит.

– Вот если б ты не покрасилась и не надела эти дурацкие очки, в платьях смотрелась бы очень мило, – говорила Алёна.

– Щас, ага!

Оля сама не понимала, зачем покрасилась. Вот у подруги светлые волосы чуть ниже плеч и голубые глаза, а у неё… Когда-то длинные каштановые волосы стали рыжими по плечи, и только сине-фиолетовые глаза теперь придают личику диковинность.

Летом, после окончания третьего класса, у старшей сестры Оли начались причуды по поводу внешности, что закончилось покупкой рыжей краски для волос, которая впоследствии стала подарком для младшей, и в последний день лета – на свой день рождения – Оливия покрасилась. А в конце четвёртого класса обстригла волосы и надела очки, которые изначально вовсе не предполагались для улучшения зрения.

Иногда, а, в общем-то, всегда, Оливии казалось, что её сестра Наталья не справляется с ролью мамы. Когда они потеряли родителей, Наташе было четырнадцать. Каким чудом органы опеки доверили ей родительские права – тайна мира. Но, может, тогда Наталья была всё-таки умнее, чем сейчас, и смогла подкупить опеку? Интересное предположение, но она даже не была совершеннолетней. Но если дело не в деньгах, тогда в чём? Златовым от родителей досталось немаленькое наследство: прилично большая сумма денег и особняк, в котором Оливия, сколько себя помнила, ни разу не была.

По словам Натальи, их родители погибли во время пожара, а сёстры чудом сумели спастись. Тела нашли, но похорон Оливия почему-то не помнила и, вообще, мало что запечатлела в памяти из своего недолгого, как казалось девушке, детства. Наташа поначалу уверяла Олю, что это в порядке вещей, мол, детская психика просто не перенесла потери, но… Оливия понимала, что это не так. Она просто забыла! И единственными воспоминаниями детства остались бескрайние поля с лошадьми, корабли с белоснежными парусами и какая-то тётя с тёмными волосами и серьёзными глазами, которая, к удивлению, навевала приятные чувства. И женщина, похожая на ту, но явно добрее. Наташа говорила, что это всё сны и нездоровое воображение Оливии.

– Вот! Видишь?!– Алёна уже не шептала, а кричала на ухо, да так, что стоящие рядом обернулись на них.

– Конкретней, пожалуйста, что я вижу, – попросила Оля.

– Пацан в зелёной рубахе и со светлыми волосами. Новенький?

– Где? А, да, видимо. А что? – Златова заметила в толпе довольно симпатичного, а главное – незнакомого ученика и сразу поняла, что подруга говорит о нём. Чутьё, что ли?