Превращение внешнего требования в реальную цель зависит от соотношения содержаний цели и целевого контекста, на основе которого доопределяются личностный и операциональный смыслы цели. При порождении цели осуществляется оценивание предметной ситуации в эмоциональной и в вербальной форме. Эмоциональная оценка указывает на возможность постановки познавательной цели, предшествуя «акту объективации», направляя поиск и инициируя его. Переход от потребности к предметной цели есть переход от эмоциональных оценок к вербальным, от предвосхищения цели – к её конкретизации. Цели возникают в качестве формы осознания смысла в ходе экспликации различных смысловых образований: смысловой установки – при формировании абстрактной цели, и операциональных смыслов – в случае конкретной цели. Эмоциональная активация возникает, когда операциональные смыслы начинают удовлетворять требованиям конечной цели: до этого правильные действия «не узнаются» ни на уровне сознания, ни эмоционально.
Взаимозависимость процессов целе- и смыслообразования детерминирует и процесс группового решения. Формирование общих гностических целей является результатом «пересечения» систем смыслов, актуализирующихся общим объектом мыслительной деятельности. Наряду с предметными целями выделен специальный класс коммуникативных целей, обеспечивающих регуляцию совместного решения; проведена их классификация и показаны особенности воздействия на предметные цели.
Выявленные СТМ механизмы целеобразования, относящиеся к потребностно-мотивационной и эмоциональной сферам, определяют особенности формирования и развития целевой структуры в зависимости от взаимодействия смысловых образований на уровне деятельности (личностные смыслы) и на уровне действия (операциональные смыслы).
4. СТМ по-новому раскрывает значение эмоций в регуляции мыслительной деятельности. Экспериментально обнаружены следующие феномены: «эмоциональное решение», «эмоциональное закрепление», «эмоциональное обнаружение проблемы», «эмоциональное наведение», «эмоциональная коррекция»; прослежены конкретные механизмы их влияния на различных этапах процесса решения задачи.
Нахождению нового принципа решения предшествует эмоциональная активация, переживаемая как «чувство близости решения». «Эмоциональное решение» выступает как механизм регуляции последующих стадий вербализации и коррекции поиска. Эмоциональное закрепление фиксирует компоненты, приобретающие смысл в ходе мыслительной деятельности. Эмоциональное наведение обеспечивает возврат (по смысловым связям) поиска к ранее эмоционально окрашенным компонентам. Механизм эмоциональной коррекции регулирует поисковые действия в соответствии с возникшими интеллектуальными эмоциями.
Основу регуляции поиска решения составляет «функциональная система интегрированных эмоциональных и когнитивных процессов» – динамическая смысловая система (ДСС). В этой системе эмоции являются оценками смысловых новообразований. ДСС проходит в своём становлении ряд стадий. На стадии инициации возникает эмоциональное предвосхищение, выделяется предмет мыслительной деятельности (гностическое противоречие). На стадии целеобразования эмоционально предвосхищается и выделяется общий проект преобразования проблемной ситуации – «эмоциональное решение». Этому предшествуют процессы сдвига эмоциогенных зон и эмоциональной кумуляции. Конкретизируясь, общий проект приводится к форме акцептора результатов действия. На стадии реализации эмоции участвуют в обнаружении и поддержке соответствующих данному акцептору действий.
Таким образом, в СТМ подчеркивается предвосхищающий и эвристический характер интеллектуальных эмоций. Теоретически и экспериментально обосновано, что личностный смысл развивается посредством подсистемы операциональных смыслов. Эмоции «ставят задачу на смысл» и являются «чувственной тканью смысла». Интеллектуальные эмоции формируют структуру мыслительной деятельности в соответствии со смысловым развитием ситуации поиска решения. Безусловная заслуга СТМ – доказательство несостоятельности представлений об исключительно негативной роли эмоций в мышлении и демонстрация ограниченности механистических взглядов на закономерности эмоциональной регуляции мышления.
5. При изучении специфики мыслительной деятельности в информационную эпоху СТМ фиксирует преобразование мыслительной деятельности в условиях новых форм орудийного опосредствования, а также психологические последствия внедрения информационных технологий. Выявлены основные принципы, виды и направления преобразований интеллектуальных, аффективых и коммуникативных подструктур познавательной деятельности. Они состоят в особом развитии потребностей при работе с компьютерами; различиях в представленности творческих и рутинных компонентов в составе деятельности; изменении содержательной, структурной и процессуально-динамической стороны мотиво-, целе- и смыслообразования; видоизменении традиционных форм понимания (в диалоге с компьютером и в опосредствованном компьютерными сетями диалоге между людьми); оперировании знаниями; проявлении «компьютерной тревожности» и специфических защитных механизмов; преобразовании деятельности в зависимости от характеристик языков программирования; возникновении новых удаленных типов человеческих общностей; трансформации «образа» партнера по общению; развитии новых форм речи; появлении феноменов хакерства или синдрома «зависимости от Интернета»; тенденции к отмиранию определенных психических функций и формированию новых способов организации и регуляции деятельности.
Таким образом, обнаруживается сложность, неоднозначность и противоречивость процессов преобразования познавательной деятельности и наблюдаемых психологических последствий внедрения информационных технологий. Проанализированы особенности преобразования и механизмы регуляции многократно опосредствованной деятельности, ее содержания и строения. Выявлены глобальные преобразования, связанные с изменением личности пользователей новых информационных технологий.
6. Существенный вклад внесла СТМ в понимание механизмов творчества: деятельность считается в СТМ тем более творческой, чем шире ряд возникающих в актуалгенезе новообразований и чем к более высокому уровню структурных единиц деятельности они относятся. Эти новообразования – не «мертвые» продукты осуществленной деятельности, а компоненты ее развивающейся и усложняющейся регуляции. Динамика творческой деятельности состоит в развитии и ее предмета, и детерминант и механизмов ее регуляции. Роль личностной регуляции возрастает при переходе к сложным формам осуществления деятельности, в которых высок удельный вес творческих компонентов.
СТМ обогащает понимание ряда известных в психологии фактов. Так, феномен «эмоционального решения» меняет представление об инсайте как мгновенном и спонтанном осознании принципа решения (или самого решения), показывая сложное взаимодействие вербализуемых и невербализуемых компонентов его подготовки и «выхода в план сознания», а также роль смыслового развития и эмоционально-оценочных механизмов.
Переход от феноменологического описания «чувствительности к проблемам», что считается устойчивой личностной чертой, к конкретному исследованию с позиций СТМ позволил раскрыть детерминанты процесса обнаружения проблемы и его индивидуально-типичные формы, связанные с мотивацией, психологической защитой, местом в структуре деятельности.
Проведенные в рамках СТМ работы дают основания утверждать, что понятие «интуиция» относится к ряду механизмов, обеспечивающих участие неосознаваемых психических процессов в творческом мышлении. Среди них: неосознаваемые предвосхищения будущих результатов; побочные продукты целенаправленного действия; операциональные смыслы элементов действия в их отношениях друг к другу; динамические системы операциональных и личностных смысловых образований; смысловые и целевые установки; эмоционально-установочные комплексы; целевой контекст; невербализуемые исследовательские операции; оценочные системы, включающие критерии и результаты эмоциональных и когнитивных оценок; рефлесивно непроработанные фрагменты опыта и др.
