- Какие впечатления, господа! - отвечал я. - Дайте сначала хоть ознакомиться с союзными войсками.
Но вот наконец трехдневное турне по передовым позициям закончилось. Поздно вечером ко мне в палатку зашел Файербресс и сказал, что корреспонденты ждут обещанного интервью. Мы условились, что на следующий день в десять часов утра проведем пресс-конференцию. Я решил подготовить текст письменного заявления.
Утром мне сообщили, что корреспонденты уже собрались.
Но не успел я выйти из палатки, как встретил генерала Файербресса. Он был явно чем-то озабочен.
- Простите, сэр, - начал он, как только мы обменялись приветствиями, я бы хотел знать, о чем вы собираетесь беседовать с журналистами.
- Пожалуйста, генерал, - и я протянул ему текст заявления.
Он надел очки и принялся читать. Его лицо заметно бледнело - текст явно пришелся генералу не по душе.
В моем заявлении говорилось: "Советская военная миссия ознакомилась с положением дел на союзническом фронте. Мы видели много современной могучей техники. Мы почувствовали боевой дух солдат и офицеров. Мы видели, как прекрасно организованы службы снабжения...
Но мы видели также и слабые, оголенные позиции немцев. И нам непонятно, почему союзники топчутся на месте..."
Текст я привожу по памяти. Но, ей-ей, я не далеко отошел от подлинника.
Генерал Файербресс снял очки, свернул бумагу и мрачно изрек:
- С таким заявлением мы не согласны. Вряд ли вам имеет смысл выступать на пресс-конференции.
- Но почему, генерал? Я был предельно объективен.
- Нет, нет, пресс-конференцию придется отменить.
- Ваше дело, генерал. Только прошу сообщить журналистам, что отменили ее вы, а не я.
Генерал было попытался возражать, желая создать у корреспондентов впечатление, что, мол, во всем виноват советский адмирал. Но я все-таки настоял на своем. Мы вышли в зал, где находились журналисты, и Файербресс вынужден был во всеуслышание объявить, что пресс-конференция отменяется по его решению.
Журналисты были разочарованы, а к еще раз убедился, какую нечестную игру вел мой "опекун".
Перед отъездом Монтгомери дал в честь советской военной миссии прощальный обед. Тепло попрощавшись с фельдмаршалом и его соратниками, мы выехали в небольшой французский порт, а оттуда - в Портсмут и Лондон.
Итак, второй фронт, хотя и с огромным опозданием, открыт. Союзники пока что медленно, но все же продвигались к границам Германии. А тем временем советские войска, сражаясь с главными силами противника, почти полностью освободили Белоруссию, Украину, Прибалтику, Молдавию, не только вышли к Государственной границе СССР, но и приступили к выполнению своей интернациональной миссии - освобождению европейских стран от гитлеровской тирашга.
В воздухе пахло волнующим запахом Победы.
Возвратившись из поездки по фронту, я послал телеграмму наркому иностранных дел, еще раз напомнил о своей просьбе. Вскоре пришел положительный ответ.
Я нанес прощальные визиты английским официальным лицам, с которыми приходилось часто встречаться по делам службы: Идену, Александеру, Бивербруку, Аллену Бруку, Артуру Харрису...
Как водится, в посольстве и миссии устроили прощальный прием. И вот уже машина мчится на аэродром, где меня поджидает бомбардировщик. Взревели моторы, самолет взмыл, развернулся над аэродромом и лег на курс.
Я подошел к иллюминатору: внизу сквозь разрывы облаков виднелись причудливые очертания берегов Англии.
Прощай, Лондон! Прощай, Британия! Счастья твоему народу! Он заслужил это своей упорной борьбой против фашизма!
ЭПИЛОГ
В Москве я получил новое назначение [Автор возглавлял оперативное управление Главного штаба Военно Морского Флота (1944-1945 гг.), командовал Краснознаменным Балтийским флотом (1950-1954 гг.; 1956-1959 гг.), был заместителем начальника Генерального штаба Вооруженных Сил СССР. - Прим. ред.]. А в Лондоне работа советской военной миссии продолжалась. Теперь ее возглавил генерал-лейтенант А. Ф. Васильев, однофамилец моего заместителя, о котором уже шла речь. Александр Филиппович прибыл с итальянского участка фронта союзников.
Разумеется, я с интересом следил за действиями своих товарищей, с которыми сдружился и пережил немало волнующих событий.
Миссия по-прежнему поддерживала тесные связи с союзниками, осуществляла приемку вооружения, заботилась о том, чтобы конвои один за другим следовали в северные порты нашей Родины. В мае 1945 года отбыл последний 41-й конвой. В общей сложности за время войны союзники направили 738 транспортов. Противнику удалось потопить всего 61 транспорт, остальные благополучно прибыли в порты назначения.
Действиям союзников, участвовавших в проводке конвоев, советские историографы дают высокую оценку. Так, в книге о боевом пути советского Военно-Морского Флота говорится:
"Офицеры и матросы английского военного и торгового флотов, а также моряки других стран антифашистской коалиции, участвовавшие в проведении конвоев, выполнили свой долг с большим мужеством и мастерством. В исключительно сложных условиях Северного морского театра, при систематических ударах врага они делали все, чтобы доставить грузы для союзника" [Боевой путь Советского Военно-Морского Флота. М., 1974, с.
206.].
За годы войны из США и Англии было получено 400 тысяч автомашин, 2,6 миллиона тонн нефтепродуктов, 9,6 тысячи орудий, 10,8 тысячи танков и 18,7 тысячи самолетов.
Это сравнительно небольшое количество, если учесть, что за это же время советская промышленность дала фронту 112.1 тысячи самолетов, 102,8 тысячи танков и САУ, 482.2 тысячи орудий, 351,8 тысячи минометов, 1 миллион 515,9 тысячи пулеметов, 12 миллионов 139,3 тысячи винтовок и карабинов, 6 миллионов 173,9 тысячи пистолетов-пулеметов. В целом же поставки союзниками промышленных товаров составили около 4 процентов объема советской промышленной продукции.
В марте 1945 года члены миссии совершили еще одну поездку на сухопутный фронт, где ознакомились с ходом боевых действий, с трофеями, захваченными союзниками, - самолетами, танками, самоходными орудиями. Англичане и американцы показали советским офицерам так называемый Атлантический вал систему немецкой обороны в Западной Европе.
Как известно, Атлантический вал всячески рекламировался гитлеровцами как "неприступный". Между тем члены миссии, осмотрев оборонительный рубеж, убедились, что он не представлял серьезного препятствия. Это были укрепления линейного типа, без эшелонирования в глубину. К тому же укрепленные участки не имели между собой огневой связи. Выделялись, пожалуй, лишь береговые и полевые дальнобойные батареи (калибр 122-406 миллиметров), но их плотность была низкой - одна батарея на 20 километров фронта.
После окончания боевых действий, в конце мая 1945 года, союзники пригласили членов миссии посетить порты и базы Франции и Бельгии. Группа наших офицеров побывала в Бресте, Шербуре, Сен-Назере, Остенде. Руководитель группы, теперь уже инженер-контр-адмирал, А. Е. Брыкин рассказал мне, что железобетонные сооружения, созданные гитлеровцами в военно-морских базах Шербур и Остенде, позволяли подводным лодкам надежно укрываться от налетов авиации. Сооружения эти были с закрытыми входамибутопортами. Внутри каждого сооружения имелись пирсы, рассчитанные на одновременное базирование 12 подлодок, электромеханические и другие мастерские, складские помещения и комнаты для экипажей. Характерно, что при воздушных налетах союзники применяли шеститонные супербомбы, но и они не могли пробить десятиметровые стены сооружений. Благодаря такого рода укрытиям противник применял подводные лодки почти до окончания войны.
Немало забот выпало на долю миссии сразу после войны.
Немецкие корабли, как известно, капитулировали, в том числе 186 подводных лодок. На Потсдамской конференции союзники разделили между собой более 500 трофейных кораблей, в том числе 30 подводных лодок, а остальные, как малопригодные, было решено затопить. Подготовительную работу к этой акции вела тройственная комиссия, созданная для определения технического состояния трофейного флота.
