А пока... Пока враг продвигается вперед. Уже взяты Рига. Могилев, Львов...

Пройдет немного времени, и для нас станет очевидным, что гитлеровское командование делает основную ставку на сухопутные войска, на танки и авиацию. Боевым же действиям на морских театрах отводит второстепенное значение.

И случится то, чего мы не ожидали: угроза над нашими флотами нависнет не с моря, а с суши. Именно со стороны суши гитлеровцы пытаются захватить наши главные военно-морские базы.

Судя по сводкам, наиболее благополучное положение сложилось на Черном море. Правда, уже в первый день войны фашистская авиация совершила налет на Севастополь, пытаясь поставить на фарватерах малоизвестные нам электромагнитные мины и тем самым запереть корабли в бухте. Но попытки противника были тщетными: его самолеты были своевременно обнаружены постами ВНОС, а зенитчики кораблей и береговых батарей дружным огнем отразили натет.

Более того, наша авиация бомбит - и довольно успешно - порт Констанцу, нефтяные промыслы Плоешти, Сулину и другие объекты королевской Румынии, выступившей союзницей фашистской Германии.

Дерзкую операцию провели надводные силы флота. Ударная группа кораблей в составе лидеров "Москва" и "Харьков", поддержанная крейсером "Ворошилов" и двумя эсминцами, под покровом темноты совершила переход к румынским берегам и на рассвете 26 июня обстреляла Констанцу.

Артиллеристам удалось поджечь нефтебаки, и в городе вспыхнул пожар. К сожалению, начавшаяся удачно операция была омрачена тем, что на обратном пути один из наших кораблей подорвался на мине и затонул.

Наибольшее беспокойство вызывала Балтика. И эго понятно: ведь балтийцы дрались на одном из трех главных стратегических направлений. Уничтожение флота являлось частью гитлеровского плана захвата Ленинграда.

Советские воины героически защищали родную землю.

Но силы были неравны. После непрерывных бомбежек фашисты овладели Либавой. Затем они двинулись на Таллин, Ригу и Псков. Флот рейха не проявлял активных действий.

Зато сухопутные войска рвались к Финскому заливу. Возникала угроза захвата военно-морских баз. Как и в Либаве, Таллинская военно-морская база была подготовлена к обороне с моря, но не с суши. Между тем именно на суше происходили наиболее драматические события. Наша 8-я армия сражалась героически и лишь под напором превосходящих сил противника вынуждена была отступать.

Таллинский порт подвергался систематическим бомбардировкам. Правда, флот имел достаточно сил для прикрытия с воздуха, но почти вся его авиация была брошена на помощь сухопутным частям, и это, бесспорно, вызывалось необходимостью. В конце концов, несмотря на мужественное сопротивление личного состава 10-го корпуса 8-й армии и моряков-балтийцев, гитлеровцам удалось блокировать Таллин; корабли флота под непрерывным артобстрелом, под бомбовыми ударами, минуя минные заграждения, вынуждены были прорываться в Кронштадт. Прорыв этот стоил определенных потерь, но основные, наиболее дееспособные силы Краснознаменного Балтийского флота были спасены и сыграли важную роль в обороне Ленинграда, а затем в прорыве блокады и окончательной ее ликвидации.

В первые дни войны на Кольском полуострове положение оставалось сравнительно спокойным. Гитлеровцы время от времени наносили бомбовые удары по Мурманску и главной военно-морской базе Северного флота Полярному. Наша авиация не оставалась в долгу.

В июле гитлеровцы развернули наступление на двух направлениях - на Кандалакшском и мурманском. Еще до войны германское командование сосредоточило в Северной Норвегии и Северной Финляндии один финский и два немецких корпуса, объединенных в армию "Норвегия". Замысел сводился к тому, чтобы овладеть Мурманском и Поляреым, Кировской железной дорогой, оккупировать Северную Карелию и стать хозяином на всем побережье Баренцева и Белого морей вплоть до Архангельска.

Разумеется, эти планы немецкого командования не были тайной для нас. На Кольском полуострове в полосе свыше 300 километров была своевременно развернута 14-я армия под командованием генерал-лейтенанта В. А. Фролова. Двум ее дивизиям, правда неполного состава, предписывалось прикрывать мурманское направление. Сейчас трудно сказать, чем бы закончилась в этом районе авантюра гитлеровцев, если бы не активные действия наших моряков. Несмотря на то что Северный флот был самым молодым - он не имел в своем распоряжении ни достаточного количества нужных кораблей, ни авиации в должном количестве, ни оборудованных баз,- североморцы сумели оказать существенную помощь боевым друзьям-пехотинцам.

Имея численное превосходство, в том числе в авиации, немецкий корпус генерала Дитля потеснил наши войска, но всего лишь на 30 километров. Доблестно сражались здесь и морские пехотинцы. Они ходили в атаку в бушлатах, в полный рост, считая для себя зазорным кланяться вражеским пулям. Моряки, правда, "несли значительные потери, но смелые их атаки деморализовали врага.

С прорывом немецких войск в район Западной Лицы под Мурманском у меня связано любопытное воспоминание.

Привожу его как свидетельство тех трудностей, которые испытывало наше командование в деле получения данных об обстановке.

Июль в Москве стоял жаркий. Даже ночью было душно.

В одну из таких ночей я и дежурил в штабе, когда задребезжал телефон.

- Говорит дежурный Наркомата обороны, - раздался голос в трубке.- Вас срочно вызывает маршал Тимошенко.

К Наркому обороны меня вызывали в первый раз. Зачем я ему мог понадобиться? По какому вопросу? Интуиция подсказывала, что речь может пойти о положении в районе Мурманска, и я на всякий случай прихватил с собой коекакие документы, относящиеся к тамошней обстановке.

В приемной я увидел начальника разведывательного управления Генштаба генерал-лейтенанта Ф. И. Голикова.

- Вы зачем здесь? - поинтересовался Филипп Иванович.

- Прошу трудных вопросов не задавать,- отшутился я.

Голиков пожал плечами. Мы еще некоторое время молча ходили по приемной. Наконец нас пригласили к Наркому.

К моему удивлению, в кабинете находились почти все члены Политбюро ЦК во главе с И. В. Сталиным, а также начальник Генерального штаба. Видимо, перед нашим приходом тут происходил серьезный разговор.

Сталин, покуривая трубку, неторопливо ходил по кабинету. В небольшой смежной комнате напротив входа располагалась переговорная. В ней стоял генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин, заместитель начальника Генерального штаба. Постукивая рычагом телефона, он то и дело повторял:

- Алло! Алло!

Полное лицо генерала было красным, вспотевшим, и он вытирал его носовым платком.

Сталин остановился напротив нас и попросил генерала Голикова доложить о численном составе войск противника на мурманском направлении. Тот развернул на столе карту и, водя по ней указкой, сделал короткое, четкое сообщение.

- Так... Ясно...- проговорил Сталин.- А где находятся наши войска? спросил он Голикова.

- Этого я не знаю, товарищ Сталин. Мне сводку не докладывают.

Сталин повернулся ко мне:

- Ну, а что скажете вы, товарищ Харламов? Ведь моряки в первую очередь должны быть заинтересованы в положении дел под Мурманском.

По счастливому стечению обстоятельств я довольно подробно знал обстановку в этом районе. И в частности, состояние тех двух дивизий, которые сражались против корпуса Дитля. Дело в том, что часа за два до вызова к Наркому я разговаривал с командующим Северным флотом контр-адмиралом А. Г. Головко и с командующим 14-й армией генераллейтенантом В. А. Фроловым. Из этих бесед мне было известно, что войска армии ведут тяжелые бои, но удерживают рубежи обороны.

Я доложил Сталину о своем разговоре с командующими.

- А как вы с ними соединились?

- По обычному телефону.

- Вы убеждены, что разговаривали именно с Фроловым?

- Так точно, товарищ Сталин. Я знаком с ним лично и хорошо знаю его голос.

Действительно, с Валерианом Александровичем Фроловым я встречался неоднократно, в том числе на Севере во время инспекционных поездок. Это был еще сравнительно молодой, энергичный генерал. Плотный, невысокого роста, он производил впечатление знающего, толкового и распорядительного военачальника.