- Теоретически я могла бы убить целое поле таких цветов, если бы произнесла имя их смерти. Только его, конечно, нужно знать. Поэтому объяснение сегодняшних событий должно быть примерно таким: мы встретились при известных вам обстоятельствах. Я случайно назвала твое истинное имя, за что смиренно приношу извинения. И тогда я дала тебе новое; теперь ты действительно стал Акмедом, Змеем, и это имя сроднилось с тобой на самом глубоком уровне. Сожалею, что поступила так самонадеянно. Я не представляла себе, что уже способна на такое деяние. Должна признаться, что ты - мой первый опыт.

- Вот как, - с усмешкой сказал человек, которого она назвала Акмедом. - Интересно, сколько других мужчин слышали от тебя эти слова?

- Только ты один, - ответила Рапсодия без малейшей обиды. - Я уже говорила, и мне надоело повторять, я не лгу. Во всяком случае, сознательно.

- Все лгут, не нужно прикидываться наивной. Уж не знаю, помог ли нам твой трюк. Удалось ли нам замести следы, или преследователи стали к нам еще ближе.

- Не пора ли сообщить мне, от кого вы убегаете? Я рассказала вам о себе и о том, кто за мной гнался. Я оказалась в незнакомом месте, не имея ни малейшего представления о своих спутниках. И хочу знать, стоит ли мне оставаться с вами или лучше рискнуть и вернуться обратно.

- Ты говоришь так, словно у тебя есть выбор. - Акмед повернулся к ней спиной и начал что-то негромко обсуждать с Грунтором.

Рапсодии ничего не оставалось, как ждать, с трудом сдерживая нетерпение. По мере того как воздействие дурмана слабело, она вновь начала обдумывать план побега. Может быть, ей удастся спастись, не прибегая больше к помощи этой странной пары. Пока она наводила порядок в своей сумке, к ней подошел Грунтор. Она быстро обернулась, но Акмед уже исчез.

- Мисси, идем с нами.

- Почему? И куда?

- В Истон тебе нельзя - там смерть. Если Бесполезное Дыхание и не словит тебя, схватят наши враги. Ты не сможешь отрицать, что видела нас, и они будут мучить тебя. Ты скажешь им все, что знаешь, или помрешь.

- Я отправлюсь в другой город. Существует множество мест, где можно спрятаться. Я прекрасно сама о себе позабочусь. Спасибо.

- Тебе решать, дорогуша, но уйти с нами лучше, чем остаться.

- А куда подевался твой приятель?

- "Акмед", что ли? Ой думает, он пошел проверить, взял ли Майкл наш след.

Глаза Рапсодии широко раскрылись. В них стоял ужас.

- Майкл? Майкл нас преследует?

- А что, могет быть. Ой видел его лагерь у северо-западной стены, когда мы драпали из города. Сейчас он вряд ли где-то тут. Но если ему охота добраться до тебя... На нас-то ему плевать.

Рапсодия с тревогой посмотрела в темноту:

- Куда вы идете?

- Хочешь, идем с нами до леса.

- До леса лиринов? Зачарованного Леса?

- Угу, до него.

- Но раньше вы говорили, что собираетесь покинуть Остров!

Великан потер выступающий подбородок:

- О, уж поверь мне, очень даже собираемся. А сначала пойдем в лес.

- А зачем вам в лес лиринов?

- Ну, это... паломничество, мисси. До зарезу хочется взглянуть на Великое Дерево.

На лице Рапсодии появилось благоговение.

- Сагия? Вы идете к Сагии?

- Точно, к нему самому. Нам требуется поклониться Великому Дереву народа лириков.

Глаза Рапсодии сузились.

- А вы не собираетесь причинить ему вред? Потому что это было бы ужасной ошибкой с вашей стороны.

Казалось, Грунтор обиделся.

- Ты что, мисси! - возмущенно сказал он. - Мы просто помолимся, и все тут.

Рапсодия успокоилась.

- Ладно, - сказала она, поднимая сумку. - Я пойду с вами до леса, а там посмотрим.

- И сколько ты еще прошагаешь, мисси?

- Сколько потребуется.

- Ну, Ой боится, у нас столько сил нет. Мы целый день в дороге и переночуем здесь. Поспи, дорогуша, мы разбудим тебя перед рассветом.

- А это безопасно? Нас не настигнет Майкл? Казалось, великана изрядно позабавили ее слова.

- О, очень не опасно, дорогуша. Нам совсем ничего не страшно.

- Я могу стоять на страже, - Предложила Рапсодия. - У меня есть кинжал.

Из темноты послышался голос Акмеда:

- Да уж, я буду спать гораздо крепче, если ты будешь стоять на страже, Рапсодия. Только постарайся не обижать мелких животных, если они не годятся на ужин.

Глубоко в предгорьях Высоких Пределов, внутри Шпиля, где находился безмолвный обсидиановый склеп - скрытое от постороннего взора место силы, распахнулись красные глаза ф'дора.

Цепь порвалась...

Тсолтан медленно сел на гладкой поверхности склепа, где обычно отдыхал. Он просунул руки в глубину тьмы, тщетно пытаясь ухватиться за невидимые метафизические путы, что держали в подчинении его главный трофей. Ничего; ни малейшего следа от прежнего абсолютного контроля.

Брат соскользнул с поводка.

По мере того как рос гнев, воздух вокруг демона-жреца стал сухим и разреженным. Еще немного, и в нем возникнут разряды. Тсолтан встал и быстро зашагал по длинному коридору Подземных Палат.

У него за спиной вспыхивали искры, загорались гобелены, покровы алтаря и одежды жрецов, имевших несчастье попасться на пути. Его приспешники мучительно ловили ртом раскалившийся воздух и содрогались в черном свете пламени, вновь познавая его суть - прелюдию гнева демона.

Охваченный яростью, он поднимался по ступеням, высеченным из мрамора с красными прожилками, к главному алтарю, месту кровавых жертвоприношений. Массивная глыба обсидиана, добытая наинами в Северных горах во втором веке, когда-то служила краеугольным камнем в храме Единого Бога, Божества Жизни, построенном союзными расами. Теперь здесь все изменилось.

Демон стоял на вершине огромной лестницы, по спирали поднимавшейся к невидимому потолку Шпиля. На алтаре были собраны кожаные ремни и множество металлических сосудов. Самое подходящее место для хранения истинного имени Брата, дракианина, который по праву рождения получил кровную связь с каждым жителем Серендаира. Дитя Крови - под таким именем его знали в определенных кругах.

Огромные церемониальные жаровни, холодные и безмолвные, мгновенно ожили, и чудовищный язык черного огня взмыл вверх. Дымное пламя отбрасывало на далекие стены жуткие тени, которые вели свой мрачный танец, словно предвкушая жертвоприношение.