Я выбежала во двор. Мужчина гладил коня по морде. Когда я вышла, Ладимир занес нож, смотря мне в глаза, будто говоря: «смотри, как далеко может зайти человек ради своей любви, ведьма». Конь испуганно сделал несколько шагов назад. Я чувствовала, что бедняга не может понять, за что его хозяин хочет с ним так поступить.

На лице Ладимира не дрогнул ни один мускул, когда он практически нанес смертельный удар.

— Остановись! — от моего вскрика конь встал на дыбы, и Ладимир лишь поцарапал зверю грудь.

Я спустилась с лестницы и практически бегом бросилась к коню. Он ржал и пытался сорваться с поводьев. Ладимир сделал несколько шагов назад, чтобы Яков не задел его копытом. Я схватила поводья, но зверь был сильно напуган. Он задел копытом мою ногу, и я невольно упала перед ним на колени.

Яков встал надо мной на дыбы. Всего одно мгновение и я бы могла оказаться у коня под копытами. Ладимир с силой схватил меня за плечо и откинул назад. Мир будто замедлился и я увидела, как мужчина перекатился сам. Яков не задел его.

Я поднялась на ноги.

— Яков! Тише, тише, — я осторожно направилась к коню, тот перестал вставать на дыбы и смотрел на меня большими глазами, в которых отчетливо читался ужас. — Тише, Яков. Прости меня.

Я осторожно протянула руку и погладила коня по морде. Он испуганно отскочил, и я принялась шептать успокаивающие слова. В основном я просила у Якова прощения и говорила, что Ладимир не виноват. Я знаю, меня конь понимал.

Рана у Якова была не очень глубокая, но кровь из нее текла весьма обильно. Я зажала рану руками и принялась шептать заговор, чтобы залечить ее. Яков уже успокоился и смиренно стоял, ожидая, когда я покончу с этим. Грудь коня тяжело вздымалась.

— Молодец, Яков, — я залечила рану коня и прижалась лицом к его морде. — Прости.

Я отошла от него, слегка прихрамывая на ногу, подобрала подол своего платья и поняла, что на меня пристально смотрит Ладимир.

— Конь ни в чем не виноват, — произнесла я, словно оправдывая то, что не дала ему погубить Якова, хотя сама же это приказала, и направилась обратно в дом.

Сердце мое стучало, больно ударяя по ребрам. Тук-тук. «Ладимир меня спас от копыт коня». Тук-тук. «Я чуть не убила Якова». Тук-тук. «Зачем же я все это делаю?»

Впервые за свою жизнь я задумалась, все ли я правильно делаю. Я ведьма, но я не выбирала этот путь. Я злая, но во мне кричат демоны. Почему я вдруг стала сомневаться в себе?..

Ладимир не дал Якову растоптать меня. Я бы могла ликовать и думать, что он спас меня, потому что не хотел моей смерти. Так оно и было. Но вовсе не по той причине, по которой бы мне этого хотелось. Ладимир сделал это, потому что я была единственной, кто сможет оживить его невесту.

Я прошла в свою «мастерскую» и устало упала в кресло-качалку. Меня окружали амулеты, обереги, травы и прочие «ведьмовские» штучки. На лице моем играла улыбка. Я не знаю, чему я тогда улыбалась. Ладимир не высказывал мне никаких знаков внимания, но я узнала, на что он способен. Этот человек казался мне весьма интересным неспроста. Впервые я видела кого-то, влюбленного настолько, что остальные жизни не имели для него никого значения. И чем сильнее Ладимир показывал свою любовь к той девушке, тем сильнее мне хотелось занять ее место.

И если у меня не получится сделать это «по-человечески», я сделаю это магией. Болезненное желание заполучить воина было настолько сильным, что я невольно задумалась: «Не это ли есть любовь?» Но это была вовсе не она. Я хотела заполучить то, чего у меня просто так никогда не будет.

Ладимир стал для меня целью, заполучить которую, в итоге я так и не смогла.

***

Я доплетала венок, продолжая раздирать шипами свои руки. Вороны уже не кружили над домом, ночной туман окутал Северный лес, а Яков спал во дворе.

Ладимир пришел ко мне и облокотился о дверной косяк. Он молча смотрел на мои действия.

— Ты по делу? — не оборачиваясь к нему, произнесла я.

— Для чего ты это делаешь? — казалось, он действительно не понимает, зачем я плету венок из шиповника.

— Терновый венец, — начала я. — Символизирует муки святых. А вот венец шиповника, — я сделала небольшую паузу. — Надевается на головы тех, кто умер, прибегая к темным силам**.

Какое-то время Ладимир смотрел на меня, будто пробуя слова на вкус. Он оценивал мою речь и наконец, осознал, что венок плетется для него.

— Или, быть может, ты передумал? — я затянула последний узел и обернулась к воину.

— Нет, ничто не заставит меня изменить решение, — Ладимир говорил уверенно и смотрел мне прямо в глаза.

Это меня тоже будоражило. Глаза у меня черного цвета, такой неестественный оттенок отпугивал людей. По легендам считается, что если посмотреть в черные глаза, то можно навлечь на себя проклятия. Ладимир знал это поверье, но в глаза мои смотреть не боялся.

Он совершенно не боялся ни меня, ни моей магии. Ему были лишь нужны чары, которые пробудят его невесту. О ней я тоже хотела разузнать, как можно больше.

— Подойди сюда, если тебе нечего мне более сказать, я сама задам тебе вопросы.

Ладимир послушно прошел в «мастерскую» и сел на свободный стул. Я встряхнула руками, чтобы невидимые Ладимиру существа отступили, и дали ранам зажить.

— Расскажи мне, — попросила я. — Кем же была твоя невеста?

Ладимир молчал какое-то время. Я так и не смогла понять, вспоминал ли он ее, или же раздумывал, что мне можно рассказать. Наконец, он вскинул голову и заговорил тем своим сильным и суровым голосом воина, но уже к концу его голос надломился, и я отчетливо слышала нотки грусти и нежности.

Тогда я узнала, что девицу звали Светланой. Она являлась дочерью одного боярина, была невероятно мила, и в жены ее хотели взять многие мужчины. Светлана и Ладимир встретились, когда войско Ладимира было в их вотчине проходом, собираясь идти дальше на Север, ибо там была угроза. Пара встретилась, и оба, как это бывает в сказках, влюбились друг в друга с первого взгляда. Как оказалось позже, угрозы никакой не было, всего лишь ложная тревога, и Ладимир вернулся обратно к Светлане.

Эта история могла бы быть красивой и счастливой. На первой части я даже немного заскучала. Все было так обыденно, что мне показалось слишком неправильным. Ладимир должен был хотя бы спасти Светлану от пожара или дикого зверя. Они должны были встретиться ярко и броско, а не так, как встретились до них еще многие возлюбленные.

Но затем Ладимир продолжал свой рассказ. И вторая часть, признаю, понравилась мне намного больше. В ней было много печали и скорби, а также людей, и открылась та сторона их сущности, которая показывает всю алчность в них. Воин мой был одним из лучших, он был сильным, и армия не хотела, чтобы он стал уделять семье больше времени, чем защите своей родины. Так и осталось неясным, кто из войска решил это сделать, но так или иначе, это произошло.

— В кубок, который предназначался Светлане, подлили яд. Светлана скончалась за три дня.

Последние слова дались Ладимиру с трудом, и на какое-то время он сжимал кулаки и смотрел в одну точку. Он винил себя в смерти своей невесты и никогда не сможет себя простить. Все это было настолько печально, что вновь праздное любопытство охватило меня. Мне захотелось заглянуть в саму душу воина и узнать, есть ли еще хоть шанс заставить его забыть Светлану.

Я осторожно поднялась со своего стула и направилась к Ладимиру. Он посмотрел на меня, и в глазах его отразилось непонимание. Я попросила воина встать. Он подчинился. Я провела своей израненной рукой по его щетине, изучая и чувствуя, как колючая борода щиплет мои руки. Это опьяняло, и я осторожно приблизилась к лицу Ладимира.

Он попытался отодвинуться, но я сказала ему стоять на месте. Воин застыл, словно каменная статуя, не понимая, чего от него хочет ведьма. Но я-то знала, что было мне нужно. Нежно я поцеловала его. Он был теплым и на вкус напоминал кедровые орехи.

Жар, исходивший от него, опьянял мой рассудок. Я пробовала на вкус его губы и в один миг поняла, что он отвечает. Его рука оказалась на моей талии, другой он взял меня за подбородок. От него исходил легкий запах пота и подсолнухов. Щетина покалывала меня, но это не мешало ощущать то головокружительное чувство, которое бывает при столь близком контакте. Я даже чуть не забыла, зачем это сделала. Но потом вспомнила.