В штанах у Верде стало тесно, как только Тсуна провела своим тоненьким пальчиком по его груди. Он рывком повалил девушку на кровать, сдирая с неё рубашку и бельё. Но чуть успокоился, стал осторожно обцеловывать по кругу правую грудь Тсунаёши, одновременно с этим сжимая и оттягивая сосок левой. У неё такая нежная бархатная кожа… Девушка сладко застонала и вцепилась руками в простыню. Выгнулась, когда он, наконец, взял её сосок губами и покатал на языке. Потом оторвался, пошёл хаотично осыпать поцелуями плоский животик, руками уже нащупывая пряжку ремня на джинсах…
А утром Тсуну разбудили лёгким поцелуем.
Когда она открыла глаза, Верде недолго полюбовался её улыбкой потом зарылся носом в её волосы и прошептал:
— Свадьба — сразу по твоему совершеннолетию.
Комментарий к Часть 16 (Дополнительная) Простите, но я тут поняла, что все читатели, разумеется, будут дико ржать, но я не могу так запросто взять и написать НЦу, хотя три дня честно пыталась. Возможно, когда-нибудь я перепишу эту главу. Но пока всё, остановимся на этом.
====== Альтернативная концовка ======
Тсуне — биологически шестнадцать.
Его девочка уснула у него на плече. Счастье, наверное, выглядит именно так, и так, конечно же, не хочется вставать… да только надо — она проснётся, будет смущаться, извиняться…
А почему бы наконец не признаться ей в любви? Он ведь ясно уже понял свои чувства, но всё время как-то не мог это сделать — постоянно казалось, что сейчас, в этот конкретный момент, он порушит всё, что можно назвать отношениями с Тсунаёши. Каждый конкретный момент постоянно казался ему переломным.
А так… если он признается ей, когда они проснутся в одной постели… ему почему-то казалось, что ему самому так будет легче. Почему ему так казалось…, а он и сам не знал. Наверное, потому, что в этот момент они ничего не будут делать, будут просто лежать, и всё, и ни от чего он её не отвлечёт, и вообще, утро — это как начало новой жизни, если настроиться, можно хоть как-то убедить самого себя, что всё в этот раз начинается с почти чистого листа. А может, ему так казалось потому, что уж после того, как она, проснувшись, окажется в его объятьях, повернуть назад и не признаваться уже будет совершенно невозможно…
В любом случае, разве он не может эту ночь насладиться близостью любимой девушки?
А в Вендетту она приходила отдохнуть. Не прям просто «в Вендетту», конечно — хоть Вендиче были людьми в разы порядочнее живущих на базе, но всё-таки если ей временно не хотелось видеть людей вообще, лучше уж обойтись и без них тоже. Хотелось чего-то типа одиночки на первом уровне, тихой, спокойной, приятной. И правда ведь, не найти лучшего места, чтобы спокойно почитать книжечку, посмотреть что-нибудь, да и поработать даже, не бегая каждые пять минут по чьему-нибудь воплю и просто не отвлекаясь. Нет, это, конечно, большое преувеличение…, но необходимость такого места была ясна. Тем более, что заменить её всегда могли Верде или Фонг, но понимать это жители базы почему-то не хотели.
Но камеры-одиночки ей никто не дал. Что называется, если тебя не хотят сажать в тюрьму по твоей просьбе, жизнь можно считать удавшейся… наверное. Вместо желаемого заключения Бермуда непреклонно предоставил ей свою собственную комнату.
И как-то так получилось, что вместе они стали проводить неоправданно много времени.
Поначалу он старался ей как-то не мешать, но потом притёрся, успокоился, и она перестала смущаться, и для них нормально стало даже валяться на одной кровати. Ну как, нормально… С почти идеальным мужчиной для маленькой, и пусть кто-то ещё посмеет сказать, что нет, стеснительной нежной Тсунаёши это было, пожалуй, слишком нормально. Просто с избытком.
Тсунаёши проснулась и долго нежилась, наслаждаясь мягкостью пухового одеяла, теплотой тела рядом и лаской обвивших её рук. Потом сообразила, что спать в одной постели с неведомым кем-то она как-то по жизни не привыкла. Ну, бывает, что называется…
Она постаралась приоткрыть глаза почти незаметно, посмотреть сквозь ресницы на своего неожиданного… соседа? Каким словом его про себя назвать, девушка не очень понимала.
И обнаружила перед собой Бермуду, смотрящего прямо на неё. Тсуне даже показалось на секунду, что он ею любовался, но она эту идею быстро отмела ввиду общей сомнительности и отсутствия доказательств. Ведь сквозь ресницы видно просто ужасно, особенно если ты действительно пытаешься смотреть как можно незаметнее.
Но попытка, как известно, не только не пытка, но и в девяноста девяти и девяти в периоде процентах случаев полнейший провал. Как, собственно, и в этом.
— Доброе утро. — улыбнулся он ей.
Девушка от неожиданности вздрогнула и распахнула глаза.
— Д-доброе… Что я здесь делаю?
Прямолинейность всегда была её коньком, ага.
— Ты вчера вечером заснула прямо на мне, и…
— Ой…
— И я решил, что мне не помешает в кои-то веки провести ночь с любимой девушкой.
Мыслей не осталось. Как будто их все кто-то взял и из головы выкинул. Или сами высвистели в открытую форточку. Наверное, это и называется шоком…
— А, я ещё сплю… — пробормотала девушка.
Лицо «сна» приобрело какое-то не очень понятное, но явно обиженное выражение. Впрочем, оно вскоре исчезло и сменилось немного ехидным.
— Так тоже неплохо. — почему-то заявил он. — А раз ты ещё спишь, то могу я на правах твоего сна тебя, например, поцеловать?
— Ну, можешь… Раз ты сон, то я даже в любви тебе, наверное, признаться могу… Какой-то странный у меня сон получается…
Отдать свой первый поцелуй сну — это вообще нормально? Но, наверное, всё-таки для такой, как она, сложно представить что-то недостаточно нормальное. Раз это сон, то он, конечно, прекрасно может зайти и дальше поцелуев… и даже если это не сон — тоже. Правда, знать ему об этом не обязательно…
Додумать Тсуна не успела — её сон незамедлительно воспользовался выданным ему разрешением. И поцелуй был… слишком реален.
— Ты… ты не сон… — задумчиво-удивлённо сказала она после.
— О да. — улыбнулся он.
