Он достал из кармана свою скомканную бумажку, развернул, всмотрелся, начал пересчитывать.

— Может, попробуете в другой кинуть?

— У него все расчёты для правого. Даже если они неправильные, всё равно другие нужно начинать с нуля.

— По-моему, всё должно быть правильно, — задумчиво сказал Юлий Сердвеевич. — Ладно… видимо, я ошибся, когда запускал.

Бросок повторился.

Щит издевательски сиял в темноте, как ни в чём не бывало. Юлий перевернул свою бумажку, сзади оказавшуюся забрызганной по краю чем-то тёмным и всю сплошь в каких-то жёлтых пятнах, и начал все те же расчёты заново.

— Это что, кровь? — подозрительно спросила Вера, вглядевшись в тёмные брызги.

При свете коробочки они и правда казались буроватыми. Или она может чувствовать запахи даже от сухих и старых пятен?

— Не помню. Какая разница?

— И правда.

— А давайте, прежде чем страдать над поиском ошибок и выкидывать на ветер уже третий амулет, вы пойдёте и поточнее измерите расстояние, а также посмотрите, что с предыдущими двумя случилось?

Он скривился, но поднялся, заплёлся невидимостью и вышел.

И почти сразу зло, разочарованно выругался. Я даже успела испугаться, не сразу вспомнив про Доверие.

— Что случилось? — встревоженно спросила Вера.

— Они больные параноики! — заявил он, войдя. — Они их выставили не по одному! Просто остальные сделали невидимыми! И я понятия не имею, сколько их, и никак не могу узнать.

— Как вы вообще поняли, что они есть?

— Потыкал палочкой.

Немая сцена.

Палочка — лучшее и надёжнейшее оружие в борьбе между тайной службой и Отрядами Будущего.

— То есть, вы сбил два щита. И теперь, каким бы образом они ни были поставлены, тайная служба знает, что вы их сбивали и пытался отсюда выбраться. И сейчас они придут тыкать в нас палочкой, — обречённо констатировала я.

Юлий нахмурился, а потом вдруг просиял.

— Да. И это наш шанс. Они все носят амулеты, а значит, будут вынуждены снять щиты, чтобы подойти к коробочке. В это время мы успеем… а, хотя нет. Не успеем. — Он снова сник.

— Чего не успеем?

— Да… Я подумал, успеем выбежать, но они наверняка будут снимать и ставить их по очереди.

— И мы увидим, сколько их, и сможем их высосать.

— И тогда они точно поймут, что мы сбежали.

— Они уже поняли, что мы пытались сбежать.

— И что у нас не получилось, они поняли тоже.

— Ну ладно. Что, заделываем дверь и окна?

Юлий вгляделся наружу.

— Странно, — сказал он. Мне кажется, или пока не надо?

И правда, снаружи не происходило вообще ничего. Всё так же лениво переговаривались охранники, как будто вообще ничего не произошло, никто не выбегал из замка и не направлялся к нашей коробочке. Как будто никаких щитов вообще не было, и Юлий их не уничтожал.

— А ты уверен, что ты правильно потыкал?

— Уверен… А…

— А может быть, это ловушка? И они хотят, чтобы мы продолжили?

— Зачем бы им?

— Подождите, — вдруг настороженно сказала Яня, — мне кажется, или рядом снова Древнее Зло?

— С чего ты решила?

— Я чувствую то же самое… Как когда оно рядом.

Тот странный, неестественный страх? Откуда?

Я почему-то не чувствовала даже страха обычного, перед смертью и тайной службой. Может быть, так увлеклась наблюдением за попытками Юлия отсюда выйти и выйти незаметно, а может, так и не смогла понять до конца, что эта затея — не драка и не карманная кража, и отчим меня после этого не отмажет. Древним Злом же здесь и не пахло, хоть я и способна представить себе, что же такое сделала тайная служба ради своей защиты.

— Может, ты просто боишься? — предположила Вера. — Я ничего не чувствую.

— Но я не боюсь. Я просто чувствую себя так же, как при встрече с Древним Злом. Ну, не совсем встрече, а… как когда оно рядом.

Мы уставились друг на друга с полнейшим непониманием в глазах.

— Подожди, — настороженно спросил Юлий, — а что ты обычно чувствуешь, когда рядом Древнее Зло?

Яня задумалась.

— Ну… что-то вроде острого желания, чтобы его рядом не было. Это не страх, я ничего не боюсь, просто очень сильно хочу, чтобы его тут не было. Даже не совсем хочу, а… точно знаю, что его не должно быть. Ни здесь, ни… вообще. Как-то… так.

Мы переглянулись.

— Все остальные при приближении Древнего Зла чувствуют дикий страх, я правильно понимаю? — уточнил Юлий.

— Да.

— Да.

— Да уж…

— И сейчас вы этого страха не чувствуете, да? — задумчиво спросила Яня. — Просто, когда оно рядом и я всё это чувствую, я при этом почему-то точно знаю, что оно рядом. И сейчас тоже… знаю.

— Ну, может, тебе сейчас просто кажется?

Яня вздохнула. Она не поверила. Может, это связано с её странным даром? Уже понятно, что она отличается от нас и других людей.

— Если подумать, то это невозможно, — решил Юлий. — Если все эти годы тайная служба жила здесь прекрасно и не имела никаких проблем, связанных с Древним Злом, то с чего бы этим проблемам сейчас возникать?

— А может, это ручное Древнее Зло тайной службы?

Он фыркнул.

— Всё может быть, да только Древнее Зло существовало здесь веками, а тайная служба появилась лет двадцать назад.

— Но ведь до этого здесь тоже что-то было. Тайная стража царя Веденея. И сюда высылали…

— Сюда высылали! Не знаю уж, как сейчас преподают историю, хотя точно знаю, что очень плохо, но в Богоси каждый второй царь оказывался редкостной сволочью, а что до цариц, так просто каждая первая. Но, так как все мы любим видимость приличий, а иногда эта видимость даже бывает нужна, то всех, кого очень хотелось казнить, но не хотелось говорить об этом, просто высылали сюда. Пару выстрелов под ноги, чтобы не пытались сразу переплыть назад — а позже никто уже не возвращался.

— А почему тогда Высыльными называются горы, а не леса?

— Потому что по официальной версии людей высылали в горы. И только после того, как тайная служба построила здесь лагерь, тюрьму и институт, их стали отправлять в лагерь, тюрьму и институт. Понятия не имею, как тайная служба это провернула, но они действительно от него защищены. И их территория — тоже.

— А вдруг они откупаются заключёнными?

— Ну нет, — не согласилась Вера. — Я на месте Древнего Зла съела бы их сразу всех. Они упитанные, мягенькие, среди них много вкусных магов…

Все заулыбались.

— Ничего, мы прихватим тебе парочку на завтрак.

Яню же этот разговор не переубедил, но немного успокоил.

— Может, и показалось, — решила она. — А что мы теперь будем делать?

— Ждать, когда часовые сменятся. Пройдём с ними через все щиты. Не знаю, когда это случится, но лучше ещё немного здесь посидеть, чем нарываться дальше.

— То есть, спать? — уточнила Вера.

— То есть, спать.

Вот теперь я спать действительно хотела.

Но мне было не суждено. Вдруг исчезли щиты. Все, по крайней мере, видимые нам. Только тёмно-красное плетение госпожи Марской осталось.

Юлий побелел.

— Что за…

— Давай-ка лучше выйдем и проверим! А вдруг это реальный сбой в работе амулетов?

— Твою ж… это слишком похоже на ловушку. Но, чтоб тебя, пошли попадаться…

Мы быстро, как можно быстрее, наложили на себя все недостающие заклинания и рванули наружу.

Охрана всё ещё не реагировала. Но — молчала. И не двигалась, почти как в царском дворце. Я осторожно заглянула в лицо одному службисту. У него были абсолютно пустые глаза, смотрящие в никуда. Он как будто не видел вообще ничего и даже никуда не смотрел, как будто не имел сознания, как… как моя мама, вернее, её тело. Правда, в последние годы её взгляд стал куда осмысленнее, не знаю уж, что отчим с ней сделал, но раньше она смотрела абсолютно так же. Захотелось даже потрогать его, проверить, тёплое ли тело. Но я, конечно же, не стала.

Юлий тем временем достал из кармана… и в самом деле, палочку — кривую ветку длиной с ладонь, и осторожно водил ею, продвигаясь по направлению к замку. И ни на какие препятствия не натыкался. Я неуверенно последовала за ним, на всякий случай держа дистанцию. Наконец, пройдя чуть ли не половину пути до замка, он спрятал палочку, повернулся ко мне и позвал: