– А расскажи о себе, – внезапно прервала тишину Алиса.

– Что? – переспросил я.

– Ну, я о тебе почти ничего не знаю. За исключением того, что я вижу.

– И что же ты видишь? – спросил я.

– Самоуверенного засранца, – улыбнулась она. – Но весьма милого, стоит признать.

А я даже и не знал, что ей сказать. Но что-то придумывать надо было.

– Да нечего рассказывать, – попытался выкрутиться я.

– Сомневаюсь, что человеку, который бывал в Америке, нечего рассказывать, – ехидно вставила она.

Прижали к стенке. Что ж, сам виноват.

– Ну, я всю жизнь жил с отцом. Он у меня… Партийный деятель. Ну как жил – мама умерла, когда мне было восемь, а отцу все время некогда было мной заниматься. Так что с сознательного возраста я был предоставлен самому себе. Так что я жил, как мне заблагорассудится. Школьная форма – исключительно в дни проверок из РОНО. По вечерам с друзьями – по пиву из буфета у местного кинотеатра. Отец иногда из заграницы привозил всякие модные болоньевые курточки, чем я очень гордился. Пару раз каким-то неведомым даже для меня образом брал меня с собой. Я и не спрашивал никогда. С детства усвоил, что меньше я спрашиваю отца о его жизни, тем лучше. Нет, ты не подумай, он меня любил, но всегда был слегка холоден.

– Сочувствую по поводу мамы, – искренне сказала Алиса.

– Да ладно, – отмахнулся я. – Прошло уже много лет. Я уже не так часто об этом вспоминаю, но на кладбище раз в неделю прихожу всегда. Цветы приношу, могилку убираю. Просто… Хочется, чтобы она знала, видела, что я ее помню.

Алиса крепко держала мою руку. Я чувствовал ее тепло, и мне становилось легче.

– А ты? – спросил я.

– Ну, – протянула она. – Про семью мне особо сказать нечего. Выросла я не в самых лучших условиях. Еще я, например, не люблю большие компании. Предпочитаю находиться больше в кругу «своих». До встречи с тобой считала, что первая всегда и во всем, но, видимо, наконец-то, встретила достойного конкурента. И… Я только сейчас поняла, что действительно кому-то нужна.

Я заметил небольшие изменения в ее голосе. Я притормозил и повернулся к ней.

– Понимаешь, – продолжила она. – Мне до встречи с тобой было на всех плевать. Так уж было заведено. Я выросла в очень близких отношениях с Леной и все всегда обращали внимание на нее. Видите ли, она такая тихая, недоступная. А я… Я такая, какая есть. Хулиганка, если угодно. Мне плевать на правила, на какие-то нормы приличия. И это всех всегда пугало. Вскоре я привыкла к этому, но встретив тебя… Ты меня не испугался, не стал меня сторониться. И меня это заинтересовало. А потом, когда ты предложил мне тот спор в карты, я увидела в тебе компаньона. Человека, который мог бы меня поддержать. И, я сама не заметила, как это увлечение переросло в нечто большее. И когда ты тогда сказал, что я бесчувственная, хотя я понимаю, что ты не это имел в виду, но тогда… Тогда я страшно разозлилась. Я даже хотела пойти к вожатой и попытаться сделать тебе какую-нибудь гадость, но что-то меня остановило. И сейчас я понимаю, что не ошиблась.

– То есть, о том, что случилось в медпункте, ты не жалеешь? – на всякий случай уточнил я.

– Ни в коем случае! – отрезала Алиса.

Я ничего не сказал. Слова тут были не нужны. Я аккуратно взял Алису за подбородок и нежно поцеловал. Как же хотелось, чтобы на этом моменте время замерло, и нам не нужно было идти дальше в лес на поиске Шурика, но долг есть долг.

Вскоре среди крон деревьев впереди забрезжил просвет с серым прямоугольником вдалеке. Мы вышли на поляну, посреди которой стояло здание старого лагеря – ветхое, размытое дождями и изъеденное ржавчиной и жуками-короедами. Разбитые окна будто служили зубами для этого монстра, представшего перед нашими глазами, а всю поляну вокруг окутывал зловещий туман.

– Хоть фильм ужасов снимай, – отметила Алиса.

– Да, местечко то еще, – подтвердил я. – Идем?

Алиса молча кивнула. Мы быстрыми шагами пошли ко входу.

– И что ему здесь только могло понадобиться? – спросила Алиса скорее у самой себя, а не обращаясь лично ко мне.

– Эти ученые – весьма странный народ, – пожал плечами я. – Ради науки и не в такую задницу полезут.

– И куда теперь?

– Разделяться мы точно не будем, – хмыкнул я, осматривая помещение. В дальнем углу у лестницы я приметил люк, вокруг которого было подозрительно мало пыли. – Смотри! Бьюсь об заклад, что он полез туда!

Я подошел к этому люку, немного поднатужился, и с мерзким скрипом он открылся.

– Если не возражаешь, то этикету я следовать не буду, а посему дамы идут за кавалерами, – улыбнулся я.

– Ничуть не возражаю, – закивала Алиса.

Спустившись, я подождал Алису и огляделся по сторонам. Вокруг был какой-то тоннель. Серые стены, которые казались бесконечными, с протянутыми вдоль кабелями, подвешенными на крюках. И уходящая в обе стороны кромешная тьма.

– И куда теперь? – спросила Алиса.

Не успел я ответить, как люк с силой захлопнулся. Точнее, его захлопнули, потому что сверху было еще какое-то движение. Твою мать…

– ЭЙ! – заорал я, стремительно поднимаясь вверх по лестнице. – СУКА, ОТКРОЙ ДВЕРЬ!

Но все было без толку. Сколько я не долбился – дверца люка не поддавалась.

– Сема! – Алиса была явно в ужасе. – Что… Что это было?

Я слегка помедлил. Рассказать о том, что это, скорее всего, был Димон, я так и не решился.

– Видимо, ее заклинило, – соврал я.

– И что теперь?

– Не бойся, все будет хорошо, – я спустился и приобнял Алису.

– Мы здесь умрем, да? – Алиса преданно заглянула мне в глаза.

– Только через мой труп, – пусть хоть такая, но шутка единственное, что сейчас могло спасти положение.

– Дурак! – Алиса больно ударила меня в плечо. Ладно, получил за дело.

Точного направления движения я не мог знать, поэтому пришлось частично пользоваться интуицией. Мы шли по пустому тоннелю. Жутковато, но выхода все равно не было. Вскоре наши блуждания дали свои плоды – мы наткнулись на какую-то дверь. Сразу бросился в глаза значок радиационной опасности.

– Не врала, значит, Ульянка про бомбоубежище, – пробубнил я.

Я взялся за колесо двери и что есть мочи начал давить на него, пытаясь провернуть. Наконец колесо прокрутилось до конца, и дверь открылась.

Да, это действительно было бомбоубежище. Шкафы с противогазами и сухпайками, различная аппаратура, койки и трубы вентиляции – все здесь было сделано для того, чтобы пережить ядерную войну. Ну, или по крайней мере выжить после первого удара.

Алиса всем телом прижалась ко мне:

– Страшно… – пролепетала она.

– Все хорошо, – я аккуратно поцеловал ее в щеку. – Я рядом.

У дальней стены была точно такая же дверь, как та, через которую мы попали сюда. Я попытался ее открыть, но она не поддавалась.

– Помочь? – спросила Алиса.

– Так ее не открыть, – констатировал факт я. – Видимо, я не зря с собой взял монтировку. Отойди-ка…

Вскоре, дверь поддалась. С оглушительным грохотом, она рухнула на землю. Алиса при этом невольно вскрикнула. Я взял ее за руку, и мы продолжили путь.

Тоннель, тоннель… Казалось, что ему не будет конца уже никогда. И кто вообще построил все эти катакомбы? Да еще и рядом с пионерлагерем?

– Аккуратнее, дырка! – вдруг крикнула Алиса.

Я остановился вовремя – еще бы чуть-чуть и полетел бы носом вниз.

– Спасибо, – поблагодарил ее я. – Спускаемся туда?

– Отступать уже некуда, – заявила Алиса и, подойдя к краю, ловко спрыгнула вниз. – Тут невысоко, если что – выберемся!

Спрыгнув вслед за ней, я первым делом огляделся вокруг. Выглядело, как шахта – вдаль уносились давно заржавевшие рельсы, по которым когда-то, наверное, со скрипом проносились набитые доверху вагонетки. Стены были укреплены подгнившими балками, а с потолка изредка капала вода. Одним словом – мерзко.

– Клянусь, – ворчал я, пока мы шли вдоль этих катакомб. – Когда мы найдем этого ботаника, я ему такую операцию Ы устрою, что ему мало не покажется.