Девушку раздражало, что она вообще заботится об этой грязнокровке. Зачем она дала ей ту мазь? С чего ее волнует состояние этой несносной девчонки. Надо было сломать ее шею к чертям. Сжать руку посильнее, так, чтобы хруст костей наполнил коридоры этим чудесным звуком. И тогда бы ее мучения закончились.

От этой мысли, пришедшей уже под утро, Реса подскочила с кровати и бросилась в ванную. Поставив на дверь заглушающее заклинание, девушка склонилась над раковиной. Она сжалась, ожидая, что ее снова начнет тошнить. Но этого не произошло. Малфой подняла взгляд на зеркало: лоб был покрыт испариной, а глаза выглядели болезненно. Она и после прошлой ночи выглядела не лучшим образом, поспав около пяти часов, а сегодня даже не сомкнула глаз.

Умыв лицо, девушка со всей силы ударила ладонью по тумбе, рядом с раковиной. Она не смогла! Не смогла убить! Слабачка! Что бы сказал отец, если бы узнал о такой промашке дочери? Воспаленные красные глаза в купе с кривой ухмылкой создавали впечатление психически нездорового человека. И сейчас Антаресе казалось именно такой она и была. Нет, ей определенно пора в Мунго.

Из груди вырвался нервный смешок, а за ним последовал истерический смех. Соленые капли стекали по щекам, прямо к губам и подбородку. Девушка почувствовала их вкус на языке, когда облизала пересохшие губы и это будто стало спусковым крючком. Она плачет.

-Ну, что ты скажешь? -закричала девушка, снова ударяя ладонью по раковине и смотря прямо на свое отражение. Будто она видела там отца, а не себя. -Я не смогла! Не сделала так, как сделал бы ты, отец! -слезы скатывались по щекам, и блондинка сползла на пол. -Ты учил меня быть такой, а я облажалась. Прости меня.

Антареса сжалась калачиком, прислонившись спиной к холодному кафелю стены. Плечи содрогались в немых рыданиях. Грудь переполняли чувства. Боль, страх, обида, ненависть, разочарование. Отвращение. Оно, наверное, чувствовалось больше всего. Отвращение к своей слабости, помощи грязнокровке, своим слезам. Но больше всего отвращение было к тому, что паттерны, которые она перенимала от отца на протяжении всей жизни, подверглись сомнению. Все это показалось ей таким неправильным в тот момент. Потому что, в сущности, если бы она все же убила Грейнджер ничего бы не изменилось. Совершенно ничего.

От этой мысли в груди становилось безумно холодно, а сердце болезненно сжималось. Истина, подобно вылитой на голову холодной воде, всплыла перед глазами неожиданно: отец бы не полюбил ее больше, убей она Грейнджер, Уизли и всю его семейку или даже Поттера. Он бы не был горд убей она самого темного Лорда. Он бы просто не смог. Люциус не видел в ней то, что видел в Драко.

Тяжким трудом блондинка заставила себя успокоить поток слез и подняться с пола. Она вновь подошла к зеркалу, смотря на припухшие глаза, губы и нос.

-Я мечтала стать такой же как ты, хотела, чтобы ты мной гордился. А теперь я не знаю кто я.

Малфой сняла пижаму и встала под душ. Сделав воду преднамеренно ледяной, чтобы успокоить жар тела, она простояла так до тех пор, пока конечности не начало сводить от холода. Завернувшись в полотенце, она, дрожа и постукивая зубами, вышла из ванной.

Пэнси еще спала, поэтому девушка спокойно прошла к шкафу и вынула оттуда водолазку, оттенка темного шоколада с квадратным вырезом и черную кожаную юбку. Полотенце упало на пол и холодные пряди волос коснулись оголенной кожи спины, вызывая мурашки. Малфой собрала волосы наверху, закрепив заколкой, но высушивать не стала. Стекающие капли отрезвляли и ей хотелось остаться с этим чувством подольше. Надев всю одежду, девушка обула сапоги на каблуке и уселась за письменный стол. Одно движение палочкой и небольшая свечка загорелась, освещая небольшое пространство, но этого было достаточно для написания письма.

«Мама, прости, что мы так долго не писали. Последние недели мы с Драко были поглощены обязанностями старост и подготовкой к тестам, что совсем забывали ответить на твои письма. У нас все в порядке. Ты давно не писала, я беспокоюсь. У тебя все хорошо? Как дела в мэноре? Как отец?»

Антареса остановилась, отводя перо от бумаги, чтобы случайно не капнуть чернилами на пергамент. Она думала стоит ли писать о чем-то личном, что беспокоит ее сейчас больше всего.

«Профессор Слизнорт устраивал ужин для самых преуспевающих учеников по его предмету. Мы с Драко были приглашены. Знаешь, большинство учеников на этом ужине были не чистокровными волшебниками. Поверить не могу, что такие, как мы перестают соответствовать своему статусу и уступают место полукровкам и магглорожденным.

У Блейза все хорошо, его матушка снова вышла замуж. Он зовет меня на рождественские каникулы к ним. Но я, наверное, откажусь. Не думаю, что я готова к такому.»

Малфой снова соврала. Блейз действительно предложил ей поехать на рождество с ним, но отказаться она хотела по другой причине: Антареса не могла оставить Драко и Нарциссу одних в мэноре, зная, что там теперь прочно засел темный Лорд. Но женщине об этом знать не обязательно.

«Мама, прошу тебя отправить со следующим письмом мое ожерелье из белого золота. То, что Драко подарил мне на день рождения. Я хочу надеть его на празднование Хэллоуина в Большом зале.»

Реса не знала зачем она об этом попросила. Ей по большому счету не нужно было это ожерелье, просто хотелось написать Нарциссе что-то еще. Хотелось поговорить, как они это делали раньше, сидя на террасе за чашкой чая или кофе. Девушке безумно не хватало успокаивающего голоса матери.

«Буду ждать твоего ответа как можно скорее. А.М.»

Глупо было подписывать так письмо, но блондинке хотелось, чтобы Нарцисса знала, что это написала она и ответила ей лично. Свернув пергамент, Малфой вложила его в конверт и поднялась из-за стола. Высушив волосы, она накинула на себя черную мантию с шарфом и выскользнула из комнаты.

Холодный осенний ветер пробирал до мурашек, но блондинка все равно шла к совятне, изредка оглядываясь, чтобы не напороться на кого-нибудь. Вряд ли кто-то гуляет по территории школы по утрам, но оставаться на чеку все же стоило. Благо, на улице все еще было темно и это повышало вероятность остаться незамеченной.

Прохладный утренний воздух помог немного расслабиться и лишние мысли на несколько минут все же покинули голову. Но потом воспоминания вернулись к началу вчерашней стычки. Девушка принялась вспоминать с чего все вообще началось. Грейнджер схватила ее за руку и она, слишком бурно отреагировав, прижала ее к стене. И так и не дошла до Поттера.

Антареса резко остановилась и потупила взгляд перед собой, будто перед ней только что открылась тайна вселенских масштабов.

-Вот черт, Поттер. -прошептала под нос блондинка.

Из головы напрочь вылетел тот факт, что она вернулась к кабинету, потому что хотела узнать, о чем говорили Поттер и Слизнорт. И она даже близко не подошла к разгадке этой тайны. Грейнджер снова все испортила.

Теперь ей казалось, что она упустила что-то невероятно важное. Будто это что-то было ключом к двери со всеми тайнами мира, а она просто выкинула его в бездонную пропасть и теперь никогда не сможет узнать, что же происходило за той дверью.

Обреченный вздох вырвался из груди девушки. Все ее планы насчет Ордена не успевали даже начать свое осуществление, как тут же терпели полный крах. Сначала ее попытки вытянуть информацию из Грейнджер, заканчивающиеся тем, что эмоции при виде этой девчонки брали верх и затмевали все выстроенные в голове идеи и планы. Затем этот разговор Поттера, зашедший совершенно в другое русло и чуть не погубивший не только Грейнджер, но, кажется, и саму Малфой. Злость на саму себя за то, что она не может раскусить гриффиндорку снова наполняла грудь. Надо было срочно что-то придумать.

Отправив письмо, Антареса спустилась из совятни и направилась обратно к школе. Начинало светать и Малфой сделала вывод, что ученики, наверное, уже поднялись со своих кроватей. Девушка незаметно пробралась обратно в школу и, когда уже подходила к гостиной слизерина, почувствовала легкое жжение на пальце под кольцом. Драко проснулся. В голове будто пронесся его голос с расспросами где она пропадает. Блондинка не стала отвечать, так как все равно через пару минут встретила бы его.