Чем старше я становлюсь, тем больше узнаю о том, как играть на трубе, да и о многих других вещах. Раньше я любил выпить и увлекался кокаином, но теперь я даже не думаю об этих вещах.

То же самое с сигаретами. Я совершенно покончил со всем этим. От кокаина отказаться было труднее всего, но я и это превозмог. Все дело в твоей силе воли, и еще нужно верить, что ты сможешь сделать то, что хочешь. Когда мне что-то уж очень неохота, я говорю самому себе: «Да пошел ты на…» Потому что только ты сам должен это сделать. Никто другой за тебя этого не сделает. Другие люди могут попытаться помочь тебе, но в большинстве случаев тебе самому придется со всем справляться.

Мне сейчас все по плечу – так я мыслю и строю свою жизнь. Я все время думаю о творчестве. Мое будущее начинается каждое утро, когда я просыпаюсь. Именно тогда оно и начинается – когда я просыпаюсь и открываю глаза. И тогда во мне вспыхивает огромное чувство благодарности, я счастлив, когда встаю, потому что каждый день я пытаюсь сделать что-то новое. Каждый день для меня – творческое открытие. Музыка – это и благословение, и проклятье. Но я люблю ее и ни за что не пожелал бы иной жизни.

Я ни о чем не сожалею, и у меня нет чувства вины. Кое в чем я все же раскаиваюсь, но не хочу об этом говорить.

Сейчас я гораздо более терпим и к себе, и к окружающим меня людям. Мне кажется, я стал лучше. Хотя недоверчивость во мне осталась, я все же не такой злой. Я человек замкнутый, живу частной жизнью, не люблю бывать среди незнакомых людей. Но я уже не набрасываюсь на людей с руганью и не говорю им грубости. Черт, теперь на концертах я даже представляю публике музыкантов своего оркестра и даже немного разговариваю с залом.

У меня репутация трудного, неуживчивого человека. Но мои друзья знают, что это неправда, потому что с ними мы прекрасно ладим. Я не люблю все время быть в центре внимания. Я просто делаю то, что считаю необходимым, вот и все. Но у меня есть верные друзья – Макс Роуч, Ричард Прайор, Квинси Джонс, Билл Косби, Принц, мой племянник Винсент и некоторые другие. Моим лучшим другом был, наверное, Гил Эванс. Музыканты из моего оркестра – мои хорошие друзья, и еще мои лошади в Малибу. Я люблю лошадей и вообще животных. Но вот кто меня действительно хорошо знает, так это ребята, с которыми я рос в Ист-Сент-Луисе, хотя сейчас мы с ними почти не видимся. Я часто думаю о них, а когда мы все-таки встречаемся, мне кажется, что мы и не расставались. Они говорят со мной так, будто я минуту назад был у них дома.

Иногда они высказывают свои замечания о моей игре, и их мнение я ценю больше, чем мнение критиков. Потому что знаю – они нутром чувствуют то, что я пытаюсь сделать и как я должен звучать. Если бы Кларк Терри, которого я считаю своим лучшим другом, пришел бы ко мне и сказал, что я играю дерьмово, черт, я бы отнесся к его словам серьезно. Принял бы их близко к сердцу. То же самое с Диззи, моим наставником и одним из самых близких друзей. К его замечаниям я бы прислушался. Но я всегда был таким, каков я есть, всегда. И если кто-то решит говорить обо мне гадости моим друзьям, они даже слушать не станут. Я со своей стороны веду себя так же – никогда не слушаю дерьма о своих знакомых.

Музыка всегда для меня была чем-то вроде проклятья, я ею одержим. Она до сих пор занимает первое место в моей жизни. Музыка – прежде всего. Но сейчас у меня что-то вроде перемирия с музыкальными демонами, и они немного меня отпустили. Мне кажется, мне очень помогло занятие живописью. Демоны все еще тут, но теперь я знаю, что они здесь, чувствую, когда их нужно напитать. По-моему, сейчас у меня все под контролем.

Я человек закрытый, а чтобы оградить свою частную жизнь, знаменитости нужно очень много денег. Это очень и очень трудно, и это одна из причин, почему мне нужно зарабатывать деньги, – чтобы оградить свою жизнь от публичности. За славу приходится расплачиваться – головой, душой и огромными деньгами.

Я сейчас мало бываю на людях, да почти и не бываю. Мне все это ужасно надоело. Приезжают люди, чтобы со мной сфотографироваться. Да пошли они все в болото. Быть знаменитым – значит отказаться от нормальной жизни, ведь к тебе пристают самым безобразным образом. Это неестественно. Поэтому я мало бываю в обществе. Я расслабляюсь и успокаиваюсь, только когда бываю со своими лошадьми или провожу время с близкими друзьями. У меня есть лошадь Кара, еще одна по кличке Kind of Blue и еще Близнец. Близнец – конь с тонкими чувствами, в нем течет арабская кровь. Больше всего я люблю ездить на нем. Но он оказывает мне честь, что позволяет это, я ведь не очень хороший всадник. Я все еще учусь, и он это понимает. И когда я делаю что-то не так, он на меня смотрит, словно хочет сказать: «Ну что, опять этот олух собирается сесть мне на спину? Разве он не знает, что я профи?» Но я люблю и понимаю животных, а они – меня. А что же люди? Да они странные.

Я всегда мог предугадывать события. Всегда. Я верю, что некоторые люди могут предсказывать будущее. Например, однажды я плавал в бассейне отеля «Плаза» Объединенных Наций в Нью– Йорке и со мной плавал один белый парень. Вдруг ни с того ни с сего он говорит: «Угадай, куда я еду?» Я говорю: «В Новый Орлеан».

И представь, угадал! Господи, он тогда страшно изумился. Был просто вне себя, побледнел и стал допытываться, откуда я это узнал. Но я не мог ему этого объяснить. Я просто знал. Не знаю, почему, и стараюсь не задумываться над этим. Просто знаю, что у меня всегда была эта способность.

Я человек интуиции, вижу в людях то, что другие не видят. И слышу вещи, которые другие люди не слышат и не считают важными, пока наконец, много лет спустя, они тоже не услышат и не увидят их. Но к тому времени я уже совсем в другом месте и давно забыл о том, что они сейчас видят. Я всегда в гуще событий и на передовом фронте, потому что забываю о незначительных вещах. Меня не впечатляет, что кто-то считает некоторые вещи важными, а я нет. Это всего лишь чье-то мнение. А у меня свое мнение, и обычно, когда дело касается меня, я доверяю только тому, что чувствую и слышу сам.

Для меня музыка была моей жизнью, и музыканты, которых я знал и любил и у которых учился, были моей семьей. Моя кровная семья – это родители и кровные родственники. Но для меня ближе люди, связанные со мною одной профессией, – другие артисты, музыканты, поэты, художники, танцоры и писатели, – но только не критики. Многие люди, умирая, оставляют деньги своим родственникам: кузенам, тетям, сестрам и братьям. Я в это не верю. Мне кажется, если уж собираешься оставлять что-то, оставь это людям, которые помогли тебе в твоем деле. Если это кровные родственники, прекрасно, но если нет, я не верю в то, чтобы оставлять им деньги. Понимаешь, я подумываю о том, чтобы оставить деньги Диззи или Максу, или кому-то вроде них, или паре подружек, которые сильно мне помогли. Мне не хочется, чтобы отыскался какой-нибудь дальний кузен из Луизианы или откуда-нибудь еще, которого я в глаза не видал, и получил после моей смерти деньги только потому, что у нас с ним одна кровь. Чушь какая-то!

Я хотел бы поделиться с людьми, которые помогли мне в трудные времена, помогли мне в моем творчестве – а у меня в жизни было несколько плодотворных творческих периодов. Первый – с 1945 по 1949 год, начало. Потом, когда я слез с наркотиков, 1954—1960 годы были невероятно продуктивными в музыке. Период с 1964 по 1968 год тоже был неплохим, но я бы сказал, что тогда я подпитывал многие музыкальные идеи Тони, Уэйна и Херби. То же самое во время работы над «Bitches Brew» и «Live-Evil», тут была комбинация людей и идей – Джо Завинул, Пол Бакмастер и другие. Все, что я тогда сделал, – это собрал оркестр и написал несколько новых вещей. Но сейчас, как мне кажется, у меня лучший в жизни творческий период – я занимаюсь живописью, пишу музыку и играю лучше, чем когда-либо.

Мне не нравится упрекать кого-то именем Бога, и я не люблю, когда Его именем упрекают меня. Если бы у меня было религиозное предпочтение, мне кажется, я выбрал бы ислам, был бы мусульманином. Но я о нем ничего не знаю, да и вообще ни о какой официальной религии. Я никогда много не думал над этим, мне не нужна была религия в роли помочей. Мне лично многое не нравится в официальных религиях. Не очень-то они мне кажутся духовными, там опять все про деньги и власть, а мне это противно.