Я не ошиблась. Едва открыла входную дверь, как резкий запах перегара, какой-то еды и сигаретного дыма ударил в нос. Я раздела Лизу (родители даже не вышли из кухни) и отправила её в нашу комнату, сама пошла в зал открывать окно, чтобы проветрить. Лиза прибежала ко мне в слезах и сказала, что на её кровати спит какой-то «дядя», прямо на её любимом мишке.
Мы пришли в комнату, и я увидела бомжеватого вида мужика с опухшей от пьянки рожей, противными влажными губами, по которым стекала струйка зловонных слюней прямо на плюшевого медвежонка. От этого вида со мной что-то произошло. Я ворвалась на кухню, где сидели мать с отцом и тётя Вера (куда без неё). Увидев меня, отец сказал:
– Уже приехали? Как там тёщенька поживает? Не скучает по зятьку любимому? – и глупо засмеялся, считая, видимо, что пошутил.
– Кто спит на Лизиной кровати? – едва сохраняя спокойствие, спросила я.
– Это, Машунь, мой кавалер, – невнятно ответила тётя Вера и улыбнулась, обнажив коричневые зубы. – Он тут… понимаешь… ну, поспит немного…
– Почему он спит на детской кровати?
– Какая разница? У тебя спрашивать должны что ли… – вступила мать.
– Какого чёрта этот бомжара спит на кровати моей сестры? – закричала я и уже не смогла остановиться. – Забирайте его отсюда и проваливайте, тётя Вера! Вы задолбали ходить к нам и бухать без конца. Сколько можно! У вас что, своего дома нет?! Туда водите своих алкашей подзаборных!
– Ты что себе позволяешь? – влезла мать.
– Это ты что себе позволяешь! Пьёте с отцом все выходные. Ты вообще помнишь, что ты – мать, что у тебя дети?! На утренник к Лизе в садик нет времени сходить, а пьянствовать есть время. Сколько угодно! Вы вообще помните, когда были нормальными людьми? То орёте, то пьёте. А чаще орёте и пьёте одновременно. Задолбали! Ненавижу вас обоих! Всё детство мне испортили, а теперь Лизе портите. Всю свою жизнь пропили. Ненавижу вас, алкаши!!!
Я вышла из кухни, оставив взрослых в тяжёлом молчании. Кое-как разбудила мужика и вытолкала его из детской. Тётя Вера, шатаясь, выползла из кухни.
– Давай одевайся. Ко мне пойдём, – сказала она в ответ на мычание своего кавалера.
Он согласно кивнул головой и, держась за стенки, пошёл в прихожую.
– Ты это… Машунь… извини, если что… – начала тётя Вера, но мать её перебила:
– Да чё ты перед ней извиняешься? Это она должна извиняться…
– Ага, щас! – ответила я и захлопнула перед ними дверь в нашу комнату.
Пока они прощались в прихожей, я слышала их разговор:
– Давай, если что лучше вы ко мне приходите. А то, правда, всё я к вам. Машке не нравится.
– Вер, ну ты же знаешь, у нас Лиза ещё маленькая. Надолго даже с Машкой не оставишь. Сама знаешь, какие подростки сейчас.
– Ну ладно, там созвонимся. Давайте, пока.
– Пока-пока, дорогая.
Мне даже смешно стало: «надолго Лизу даже с Машкой не оставишь». Неужели они думают, что выполняют хоть какие-то родительские обязанности!
Лиза сидела под письменным столом, задвинув компьютерное кресло. Она всегда так делала, когда кричали. Я успокоила её, сказала, что больше кричать не буду и можно выходить из убежища. Мы вместе поменяли постельное бельё на обеих кроватях, проветрили комнату, постирали медведя – теперь он вкусно пахнет порошком. Потом я прочитала сестрёнке сказку, чтобы отвлечь от произошедшего. Я стараюсь создать в нашей комнате небольшой уголок тепла и уюта, поэтому вторжение постороннего мужика вывело меня из себя. Я боялась, что мама придёт ругаться, потому что я «неуважительно отношусь к взрослым и родителям», что я «неблагодарная» и «вырастили на свою голову». Но все молчали.
Зато мне стало легче. Как камень с души упал. Я много раз представляла себе, как высказываю им всё, что думаю. Мне казалось, что если я начну, то не смогу остановиться, пока не вылью последнюю каплю моей ненависти к ним. На самом деле я уложилась за две минуты, если не меньше. А высказала всё, что думала на протяжении многих месяцев. Я рада.
Кроме родителей проблем хватает. Завтра начнётся третья четверть. И мне почти три месяца придётся смотреть на своих тупых одноклассников, на тупую Ласточкину, бесцветных учителей с их нудными уроками. Но образование для меня единственный способ выбиться в люди и добиться высот (пока не знаю каких, но обязательно добьюсь). Так что придётся терпеть.
18.01
Наконец-то первая неделя третьей четверти почти закончилась. Не знаю почему, но одноклассники раздражают меня ещё сильнее. Ласточкина всю неделю на каждой перемене хвасталась каникулами в Турции и Новым годом «под пальмами». Развлечения, куча барахла, купленного «любимым папочкой». «Ой, даже не знаю, что надеть утром. Всё такое классное». Рассказывает, что за ней ухаживал молодой турок – бармен, говорил ей всякие комплименты, приглашал вечером гулять по пляжу. Они бродили по тёплому песку, держались за руки, смотрели на закат и целовались. Скорее всего, врёт. Сама себе придумала и турка, и комплименты, и прогулки, и поцелуи на закате. Слишком уж её рассказ похож на сопливую мелодраму. Только не хватает закадровых слов: «и жили они долго и счастливо» и влюблённой пары, нежно смотрящей друг другу в глаза в затемняющемся кадре.
Надоело её бред слушать. Больше всего раздражает доверчивость других девчонок в классе. Верят в сказки Ласточкиной. Смотреть противно! А как же им не слушать! Оленька привезла «небольшие подарочки» всем девочкам в классе, кроме меня, естественно. И учителям, конечно, то же. «Хорошая девочка».
Подумаешь, Турция. Когда я стану взрослой и буду жить, как хочу, объеду все самые интересные и загадочные места нашей планеты. Побываю в Австралии, Африке, Китае, в обеих Америках и других местах. Увижу Ниагарский водопад, джунгли, Стоунхендж. Это не в Турции с аниматорами две недели тусоваться.
Очень надеюсь, что всё у меня получится. И я смогу осуществить свои мечты.
Неделю наблюдала за родителями. Когда работают, они не пьют и похожи на совершенно нормальных людей. Но почти не разговаривают друг с другом. Все их диалоги выглядят примерно так:
– Мы пошли, дверь закрой, – говорит мама утром, когда мы втроём уходим в школу, на работу и в садик.
– Угу, – отвечает отец вместо элементарного «пока».
– Хлеб купил? – спрашивает мама, когда он приходит вечером после работы.
– Блин, забыл.
– И чё мы теперь есть будем? Я ж тебя просила, – раздражённо отвечает мама.
– Чё ты сразу начинаешь? – отвечает отец. – Подумаешь, забыл. Пусть Машка сходит. Маш, сходи в магазин по-быстрому. Жрать хочу. Устал.
Вечером они, как правило, обмениваются такими фразами: «Дай пульт», «Переключи свою дурацкую передачу», «Опять свои сериалы тупые включила. Переключи!», «Блин, дай пульт. Сегодня важный матч, наши играют. Потом своих имбицилов посмотришь. У них всё равно ничего не меняется», «Что на наших кривоногих смотреть? Сам материшь их всё время».
Если Лиза рассказывает им о чём-нибудь, то они делают вид, что слушают, а сами не слышат и отвечают в основном звуками: «ага», «мхм», «ладно», иногда «молодец». Часто их ответ не соответствует рассказу сестрёнки, но им простительно – они же не знают, о чём она говорила.
Мне даже стало жалко родителей. Жить с человеком, с которым и поговорить не о чём, кроме телевизора. Это же кошмар!
Нет. В моей семье всё будет иначе. Я обязательно встречу хорошего парня (пусть и не самого красивого). Он меня обязательно полюбит. Мы вместе поступим в универ, а летом будем путешествовать, побываем в самых отдалённых и интересных местах нашей планеты. И вот в очередном прекрасном городе мы будем стоять на вершине какого-нибудь холма, смотреть на закат и засыпающий город. Яркое белое солнце будет медленно тонуть в алом закате. Воздух станет свежее и прозрачнее. Листва на деревьях и кустах колыхнётся от лёгкого едва ощутимого ветерка. Вокруг нас расстелется ковёр из разноцветных цветов. Но истинная красота для нас будет таиться в глазах напротив. Мы будем смотреть в души друг друга и не сможем налюбоваться. Вдруг ОН подарит золотое кольцо – самое красивое – и предложит выйти за него замуж. И я, задыхаясь от счастья, скажу: «Да». Он обнимет меня и нежно поцелует (без всяких облизываний противных), и мы будем стоять на холме совершенно счастливые. Мы проживём долгую жизнь, у нас родятся дети. Любовь навсегда останется в наших сердцах, давая силы преодолеть все препятствия и даруя смысл жизни. Даже в старости мы сохраним тепло и нежность друг к другу. Он будет обнимать меня своей старческой морщинистой рукой, а я прижмусь к нему и улыбнусь. Мы с благодарностью судьбе будем вспоминать прожитые вместе дни.
