— Возможно, но так говорят, — улыбнулась я, ластясь к нему и ловя губами пальцы его руки, когда он погладил меня по щеке.

Он ничем не выдал, что мои слова запали ему в душу, но в конце недели Тюн ворвался ко мне чрезвычайно возбужденный.

— Господин Мерсер хочет тебя на ночь, но не здесь, — заявил он, тараща глаза от испуга и волнения. — Он хочет, чтобы ты сопровождала его, он устраивает праздник в честь королевской награды! Король наградил его Высочайшим орденом!

— Какое счастье, — произнесла я с иронией. — И что ты так перепугался? Или не рад, что наш клиент в фаворе у его величества?

Я старалась казаться невозмутимой, но сердце застучало так сильно и быстро, что готово было выскочить из груди.

— Если вздумаешь сбежать, — Тюн погрозил мне кулаком, — спалю твою шкуру в печи, и клочка не останется!

— Куда я сбегу, скряга? — ответила я с ненавистью — уже с непритворной.

— И то правда, — для предупреждения побегов Тюн отвесил мне крепкую пощечину. — И не слишком там ной перед ним. Я всё равно тебя не продам, пусть хоть сам король придет тебя покупать.

— Куры всё дорожают? — усмехнулась я и получила вторую пощечину.

В день праздника за мной прислали закрытую карету. Я надела простое синее платье, расшитое серебряными нитями на отворотах рукавов, с глубоким вырезом, а нижнюю рубашку не надела вовсе. Сегодня я должна выглядеть соблазнительно, почти достойно, но не дёшево. Синий цвет — самый подходящий для шлюхи, которой предстоит развлекать знатных господ публично.

Дом генерала был не особенно богатым. Но я и догадывалась, что господин Мерсер не обладает несметными сокровищами, награбленными на войне. Будь у него подвалы, полные золота, госпожа Сесилия ждала бы своего генерала десять лет, а не поспешила бы выскочить за купца. По рассказам я знала, что господин Бринк пережил войну в столице, отговорившись болезнью. Но вряд ли это было правдой, потому что судья со смехом рассказывал, что на пирах и на охоте болезнь ничуть не мешала господину Бринку пить и есть за троих, и мчаться верхом с арбалетом наперевес.

Дом был украшен фонарями, слуги сновали туда-сюда, таская блюда с угощениями, и генерал сам встретил меня, провожая в комнату на верхнем этаже.

— Что я должна делать, господин? — спросила я скромно.

— Просто быть рядом со мной, — сказал он, хмурясь и придирчиво оглядывая меня с ног до головы.

Взгляд его немного прояснился — видимо, он счел, что одета я подходяще. Подумал, подозвал слугу и что-то сказал ему на ухо, отправив куда-то.

— Придет та женщина, мой господин?..

— Я заплатил не для того, чтобы ты задавала вопросы, — ответил он резко, и я замолчала, покорно опустив голову.

Вернулся слуга, держа продолговатый футляр, и генерал вынул из него ожерелье — довольно крупные жемчужины в три ряда, молочно-белые, приятного перламутрового блеска.

— Это не подарок, — тут же заявил Мерсер. — Хочу, чтобы ты надела ожерелье этим вечером.

— Это был подарок вашей невесте? — я взяла у него из рук жемчуг и повернулась к зеркалу, глядя на отражение генерала.

Желваки на его скулах дернулись, и я поняла, что угадала. Конечно, он хотел позлить свою неверную любовь — показать её замену, да ещё со свадебным подарком на шее.

— Вам не надо волноваться, — сказала я тихо, застёгивая замочек ожерелья. — Я буду смотреть только на вас, и мою любовь к вам не заметит только слепой.

— Любовь… — проворчал он. — Жди, я позову тебя.

— Да, господин, — ответила я, а он уже вышел из комнаты.

Я прождала почти до полуночи, слушая, как внизу играет музыка, и как всё громче становятся хмельные мужские голоса.

Тот же слуга, что принёс жемчуг, отворил двери и передал мне приказ генерала явиться к гостям.

Прежде, чем войти в праздничный зал, я охнула и оперлась о стену:

— Камешек попал, — пояснила я слуге, снимая туфлю и старательно вытряхивая её. — Будьте добры, подождите минутку.

Но дело было совсем не в камешке, которого и не существовало. Задержавшись у входа в зал, я могла видеть гостей через щелку между косяком и дверью. Гостей было немного — человек двенадцать мужчин, три женщины. Одна из них выделялась красотой и статью, и я узнала её сразу, хотя никогда раньше не видела — госпожа Сесилия Бринк. Брюнетка с белой кожей и синими глазами, с родинкой на щеке…

Мне хватило пары секунд, чтобы разглядеть женщину, и пары секунд, чтобы еле уловимо подправить облик шлюшки из борделя Тюна Вудроу. Не изменяя общих черт, я добилась чуть большего сходства с госпожой Бринк, но придала своему лицу больше утонченности и яркости, а фигуре — соблазнительных выпуклостей, потому что госпожа Сесилия была худощава. Такие женщины прекрасно смотрятся в богатых и тяжелых нарядах, но если им придется раздеться…

— Всё, я готова, — сказала я, надевая туфлю и выпрямляясь. — Идемте.

Слуга распахнул двери, и я вошла в зал, поклонившись гостям.

Разговоры немедленно прекратились, и все сидевшие за столом посмотрели в мою сторону.

— Небесные силы! — воскликнул мужчина, сидевший рядом с госпожой Сесилией. — Твоя любовница, Фрэн, — вылитая моя жена! — и он расхохотался — пьяно и вальяжно.

Ясно. Это — господин Бринк. Счастливый соперник и заклятый друг.

Он был совсем не такой, каким я представляла его. Купец — но не похож на купца. Высокий, широкоплечий, со светло-русой пышной шапкой волос, с загорелым лицом. Да, судья говорил, что господин Бринк любит охоту — вот откуда загар. Красивый мужчина. И утонченный. Одет он был очень изящно и со вкусом, и смотрел на меня с веселым любопытством, прищуривая глаза. Скорее всего, госпожа Сесилия выбрала его не только из-за денег. Гораздо приятнее видеть рядом весёлого и улыбающегося мужчину, чем мрачную личность, вроде генерала, который выдает по слову в два часа.

Жена Бринка, наоборот, посмотрела на меня холодно. И то, что она увидела, ей не понравилось. И причиной точно было не жемчужное ожерелье, которое она не получила. Нет, дело бв другом. Какой женщине приятно слышать, что какая-то там любовница похожа на неё, а потом убедиться, что это она сама — бледная копия любовницы.

— Вы звали меня, господин Мерсер? — спросила я, обращаясь к генералу.

— Звал, — ответил он глухо. — Подойди и сядь со мной рядом.

8

— С огромным удовольствием, — улыбнулась я ему, потом гостям, и пошла вдоль стола, провожаемая взглядами.

Я знала, что сейчас видят гости — удивительно красивую женщину, в струящемся синем платье, не скрывавшем ни одного изгиба идеального тела. Я шла танцующей походкой, и чувствовала, как распаляются мужчины, наблюдая подрагивание моих грудей под тонкой тканью.

Мне было приготовлено кресло слева от кресла генерала, и я опустилась на бархатную подушечку, положенную на сиденье, со всем изяществом, на которое была способна. Сложила руки на коленях и посмотрела на Мерсера с восторгом и нежностью.

— Подайте ей всё, что захочет, — велел генерал и заговорил с гостем, сидевшим справа.

— Жареную курицу, пожалуйста, — попросила я слугу, указывая на блюдо с фаршированной курятиной.

Когда передо мной поставили аппетитное кушанье, я взяла вилку и принялась есть, делая вид, что не замечаю ничьих взглядов.

А гости смотрели на меня. Да как!.. Будто я была главным развлечением этого пира. Но, думаю, это именно так и было. Меня позвали сюда, чтобы похвалиться, чтобы уязвить. Чтобы заставить ревновать женщину, которая сейчас сидела за столом, бледная от злости.

— Шутка удалась, — посмеиваясь сказал господин Бринк. — Сесилия, взгляни, она и правда — твоя копия. Даже родинка! Я думал, небеса сделали тебя и разбили форму, но как же я обманулся!

Госпожа Сесилия поджала губы, ей явно не понравилось, что ее сравнили со шлюхой, а я подняла глаза от тарелки с жареной курочкой и сказала с улыбкой:

— Надеюсь, вы не слишком разочарованы, прекрасный господин? Ведь две жемчужины — всегда лучше, чем одна, — и я коснулась жемчужного ожерелья, украшавшего меня этим вечером.