— Ты развратила его, проклятая шлюшка! — процедила она сквозь зубы. — Ты соблазняешь его и думаешь, что он клюнет на твою распущенную дырку!

— Как мы заговорили, — сказала я насмешливо. — Да какими словами… Можете оскорблять меня как угодно, благородная госпожа. Но тем не менее, это ко мне бегают по ночам ваш муж и ваш бывший жених. И чтобы оказаться в моей постели, они готовы платить дорого. Очень дорого, — я сделала многозначительную паузу, смерила женщину взглядом и засмеялась: — А заплатит кто-нибудь из них за вашу постель?..

— Негодяйка! — госпожа Сесилия подскочила к постели и влепила мне пощечину.

Совсем не больно, но приятного мало. Как же эти люди любят раздавать пощечину направо и налево. Особенно тем, кто заведомо не сможет им ответить. Я медленно приложила руку к пылающей щеке и спокойно сказала:

— Отвратительные манеры, между нами говоря.

— Оставь моего мужа! — заголосила она.

— Я не забирала его у вас. Успокойтесь, страсть мужчин выдыхается через год и проходит через три. Немного подождите — и он вернётся. Мне он не нужен.

— Ты врёшь! Вцепилась в него зубами и ногтями!

— Не я прихожу к нему, — отрезала я ледяным тоном, глядя ей прямо в глаза. — И не я плачу за ночь золотом.

— Тогда, у Фрэна… — она даже не постеснялась назвать генерала уменьшенным именем, эта чопорная дама, — я сразу поняла, куда ты метишь. Ты захотела получить моего мужа… Сначала совратила Мерсера, а потом сыграла на этом, чтобы Барт заинтересовался тобой. Зачем тебе двое, ведьма?!.

Ох ты, она даже заговорила совсем как Тюн. И начала надоедать. Конечно, в уме ей не откажешь, но если уж начала хорошо, надо было так и продолжать. А не устраивать скандал и не заниматься рукоприкладством.

— Двое, трое, — ответила я, усмехаясь ей в лицо, — это моё дело. Моей любви хватит на всех. Или вы злитесь оттого, что теперь не можете морочить голову двум мужчинам одновременно? А вот у меня это очень хорошо получается. И скажу честно, в отличие от вас я не могу выбрать, кого предпочесть — неистового Фрэна или сумасшедшего фантазера Барта. Они нравятся мне одинаково. Нравятся оба. Слышите? Оба.

— Ты пожалеешь об этом, — пригрозила она мне. — Я тебе устрою, проклятая!

— Попытайтесь, — с издевкой бросила я.

Она попыталась ещё раз ударить меня, но я не позволила ей этого сделать и перехватила её руку за запястье.

Несколько минут мы молча и яростно боролись, повалившись на постель. Взбесившаяся дама схватила меня за волосы, а я вцепилась в ворот ее платья. Кружевной воротник под моей рукой треснул и повис клочьями, а я успела заметить ожерелье с сапфирами — круглыми крупными, как сосновые орехи, и… маленькую родинку между грудями.

Оттолкнув госпожу Сесилию, я поднялась с кровати, отходя к стене на безопасное расстояние и вооружаясь статуэткой голого амурчика, которого схватила с каминной полки.

Это оружие заставило воинственную красотку присмиреть. Она метала молнии глазами, пытаясь поправить разорванный ворот.

— У вас там такая милая родинка, — сказала я, чтобы позлить её сильнее. — Родинки между грудей — это пикантно. Несомненно, госпожа Сесилия — очень красивая и желанная женщина. Теперь я понимаю, почему генерал так долго не мог утешиться.

Она вылетела из комнаты, как ошпаренная, а я прислонилась спиной к стене, отдыхая после короткой, но динамичной схватки. В мои планы не входило воевать с госпожой Сесилией. Но она, видимо, решила, что в её планы война входит.

Я убедилась в этом на следующий же день, когда Тюн уже с утра велел мне принять облик синеглазой брюнетки с родинкой для нового клиента.

— Кого ты обчистил на этот раз? — поинтересовалась я, выполняя заказ. — Мерсера или Бринка?

В отражении в зеркале я увидела, как Тюн быстро шмыгнул глазами туда-сюда. И это мне совсем не понравилось.

— Эй, — обернулась я к нему. — Кто клиент? Предупреждай, а то я попаду впросак — и плакали твои денежки.

— Не Мерсер и не Бринк, — промямлил Тюн, — но заплатили опять золотом. Так что постарайся. Сегодня у тебя сразу двое. Они ждут в комнате.

19

— Сразу двое? — воскликнула я. — Ты в своем уме, жадина? Я кто, по-твоему? Статуя с каменными дырками? Иди и скажи, что я приму двоих, но по очереди.

— Твой покупатель сегодня — женщина! — огрызнулся Тюн, а я потеряла дар речи от изумления. — И она заплатила, чтобы ты трахнулась сразу с двумя. Тебе какая разница — сразу или по очереди? Их всего двое, а не десять. А ты и по десять в день обслуживала и повизгивала от удовольствия!

— Но не одновременно! — больше всего мне хотелось перегрызть жадному человечишке глотку, как горластому петуху. Но пока моя шкурка у него, я не могу причинить вред этому каплуну в мужском обличии.

— Двое — это не страшно, — заявил Тюн.

— Ты проверял, что ли? — дала я волю голосу.

— Заткнись, — предупредил он, выставив в мою сторону пухлый указательный палец — словно сосиской погрозил. — Клиентка сидит за ширмой и хочет, чтобы ты сначала подошла к ней. Подойдешь и выслушаешь, что она хочет. И не смей капризничать! Ещё слово — и я сожгу твою шкуру. Пусть не будет больше денег, я и так неплохо проживу, но терпеть твои капризы не намерен. Вперёд!

Он схватил меня за плечо, выталкивая из комнаты голую.

— Платье… — попробовала возразить я.

— Не понадобится, — отрезал он. — Тебя купили на два часа, так что рассчитывай силы, чтобы быть поживее. Чтобы и правда не казалась госпоже статуей!

Госпожа… Я не сомневалась, чьи это проделки. Госпожа Сесилия решила претворить свои угрозы в жизнь и пришла мстить. Вот так ведьма! Притащила двух мужиков, чтобы они насиловали меня перед ней, а жадный Тюн и рад…

Хозяин втолкнул меня в комнату и запер двери. Я сразу увидела тех, кому предназначалась — они раздевались у кровати, бросая одежду прямо на пол. Двое дюжих парней — не лишенных миловидности, но грубоватых, с наглыми ухмылками. Когда я появилась, один уже расстегивал штаны. Показалось его мужское орудие — довольно большое, уже нацеленное на меня.

С другой стороны стояла ширма. Она закрывала стену, в которой было зарешеченное окно, через которое можно было подглядывать за тем, что происходит в комнате. Некоторые господа любили платить именно за подглядывание, и Тюн беззастенчиво играл на их похотливых желаниях. Теперь оттуда будет наблюдать госпожа Сесилия. Стыдливая честная жена, которая даже мужу отдается в темноте, не снимая рубашки. Вот оно — человеческое лицемерие.

Встряхнув волосами, я подошла к ширме, чувствуя маслянистые взгляды мужчин, и остановилась, приготовившись слушать.

— Ну что, довольна? — раздался тихий и насмешливый голос Сесилии. — Тебе же нравятся сразу двое? Вот я и привела тебе сразу двоих, чтобы ты наелась мужской любви по макушку, проклятая шлюха. Они лесорубы и не видели женщин полгода. Наслаждайся!

Больше я не стала ничего слушать. Если госпожа Сесилия желает, я устрою ей развлечение. Но не такое, какого она ждет.

— Доброго утра, мальчики! — сказала я громко, поворачиваясь к мужчинам и упирая руки в бёдра, позволяя рассмотреть меня во всей красе. — У нас два часа, и я сделаю всё, чтобы вы запомнили их на всю жизнь.

20

Они уже полностью разделись и готовы были приступить к делу сейчас же. От них исходил крепкий мужской запах, и я только покачала головой.

— Не торопитесь, — сладко сказала я, подходя к ним соблазнительной походкой, призывно покачивая бедрами. — Мы всё успеем, я об этом позабочусь.

Взяв их за члены, я, как охотничьих псов на поводках, повела мужчин в угол, где стоял умывальный таз.

— Вы так и пылаете, дорогие мои, — промурлыкала я, набирая в пригоршню воды и щедро поливая их напряженные мужские орудия. — Эта ароматная вода немного остудит вас и освежит…

Пока я ополаскивала мужские тела, лесорубы не теряли времени — жадно мяли мои грудь и ягодицы. Я позволяла им делать это, подшучивая и мурлыча, успев распалить мужчин почти до края. Но вместе с этим я успела сделать ещё кое-что. Оставив тело прежним, я придала лицу как можно большее сходство с леди Сесилией, не забыв даже родинку между грудей.