Эта предрасположенность характера казалась ей опасной. Она понимала его чаяния, но страдала от того, что он держал ее в стороне. Обширная программа, которую он для себя определил, требовала, по его понятиям, полной самоотдачи. Она очень сожалела об этом. Между тем, испытав приступ лихорадки, столь неожиданный, сколь и сильный, Менсур вынужден был слечь в постель. Находясь в мрачном расположении духа, он не хотел никого принимать.
Когда же Лорин решила оставить его в покое, то узнала, что Салима находилась у его кровати. Поначалу она видела в этом лишь самое естественное проявление заботы, но когда свекровь срочно вызвала ее, то поддалась чувству гнева.
- Надо предупредить врача, - сказала ей та после традиционного "салям алейкум".
- Вас об этом, мама, Менсур попросил?
- Я уже вызвала доктора Ахмеда, - невозмутимо продолжила Салима. Лорин в бешенстве не знала, как поступить: то ли выйти из себя, то ли поблагодарить ее?
- Ну, тогда в таком случае... - Она сделала безнадежный жест, показав свое безразличие.
Бросив взгляд в комнату, она поняла, что Менсур метался в беспокойном сне. Салима, суетившаяся у постели, повелительным тоном попросила Селима сходить за жаропонижающими отварами.
- Может быть, было бы лучше принять аспирин? - предложила Лорин.
Салима ее просто испепелила взглядом, как будто она сказала что-то неприличное.
К вечеру доктор Ахмед все еще не появился. Теперь Менсур страдал от очень сильной мигрени. Салима следила за ним и повторяла всем, кто хотел ее слушать, что у ее сына голова раскалывалась от мучительной стреляющей боли.
День был крайне жарким - это была влажная и изматывающая жара, приводившая всех в подавленное состояние. Однако Салима, нечувствительная к ней и полная удивительной живости, продолжала без устали сновать по дому.
Лорин сдалась. Находясь во власти полной апатии, она просто ждала.
Когда же, сильно запоздав, пришел доктор Ахмед, Салима понеслась к нему навстречу и принялась, сильно жестикулируя, говорить на урду.
Лорин, удалившись в сумерки благоухающего сада, оставалась в стороне на протяжении всего визита доктора. Ошарашенная этой суматохой, она размышляла о том, что ей предстояло еще многое узнать о нравах этой страны.
После ухода врача холл вдруг наполнился какими-то людьми, которые перешептывались и переговаривались тихими голосами.
Обеспокоенная Лорин отправилась в комнату Менсура.
- Ничего серьезного, - сказал он в ответ на ее вопрошающий взгляд, просто грипп. Он продержится у меня пару суток. Здесь эти обострения достаточно частое явление. Жара опасна для здоровья.
Вздохнув с облегчением, Лорин тем не менее оставалась в некотором смущении. Если этот случай был настолько распространенным, насколько делал вид Менсур, то к чему весь этот ажиотаж?
Вскоре прибыла Фозия со своими двумя детьми. Она принесла пирожные розового и зеленого цвета и растирания.
Находясь в каком-то полуоцепенении, Лорин узнала голос Ашрафа.
- Вы здесь? - бросила она ироническим тоном. - Пришли повидать больного?
- Вовсе нет. Я здесь ради вас.
- Ради меня?
Лорин в замешательстве посмотрела на него.
- А почему?
- Я подумал, что среди этого бедлама вам понадобится поддержка. Лорин бросила на него признательный взгляд.
- Но как вы узнали?
- О! Здесь все узнается очень быстро. Вокруг них суетились домочадцы. Не обращая на них никакого внимания, Ашраф развязал шелковую ленточку на пакете, который он положил перед собой на стол.
- Я принес вам кое-какие сладости, - сказал он. Она ему радостно подмигнула.
- Вы по-прежнему преисполнены внимания. Пока она пробовала финики с начинкой, он не без иронии предложил:
- Поспорим, что Салима и глаз не сомкнет ночью!
- Ну, вы, как всегда, преувеличиваете.
- Нет, нет, вы увидите.
- После всего я задаю себе вопрос, не заболеть ли мне в свою очередь, - Не надо заблуждаться на сей счет, вы не сможете рассчитывать на подобное внимание...
- Вы полагаете? - Лорин в задумчивости покачала головой.
- В любом случае ваши страхи преувеличены. Цвет вашего лица свежее, чем когда-либо.
Она, казалось, оценила комплимент, но воздержалась от какой-либо благодарности.
Ашраф глубоко вздохнул, прежде чем продолжить.
- Мне бы хотелось называть вас Анаркали.
- Анаркали? - От неожиданности она рассмеялась. - Анаркали, - повторила она, словно привыкая к этому необыкновенному имени.
- В этом имени есть большая нежность. Вы знаете, что оно означает?
- Абсолютно не представляю.
- Гранатовый цветок. Оно к вам чрезвычайно подходит.
Лорин рассмеялась от души.
- Не знаю, что сказал бы на это Менсур.
- Я думаю, что он был бы не против. Имя Анаркали дали за красоту Надере Бегум, прелестной девушке, воспитанной в гареме Ахбара.
- Какая честь! Должна ли я так понимать, что похожа на нее?
- Некоторыми чертами - да. У вас такая же пылкость, - Ашраф сделался серьезным. - Вы так же грациозны, как и она, но в остальном я не желал бы вам иметь подобную судьбу.
- О, правда! Почему? Что с ней случилось? Ашраф принял сострадательный вид.
- Прекрасная Анаркали исчезла при драматических обстоятельствах... - Он замолчал. Лорин пришла в нетерпение.
- Вы заставляете меня ждать. Это невежливо. Итак, как же она умерла?
- Из-за государственных интересов и страстной любви.
- А еще из-за чего?
- Ужасный Ахбар приказал заживо замуровать ее в стену.
- Нравы вполне в ваших традициях. И.., я полагаю, вы обожаете этого принца?
Эти слова прозвучали как оскорбление. У Ашрафа появилась шутливая улыбка.
- Это был великий правитель. Он во многом способствовал тому, чтобы сделать Лахор чудным городом.
Лорин не унималась.
- За что ему следует отпустить любые грехи. Но.., объясните, пожалуйста.
- Так вот, эта история несколько запутана. Каждый пересказывает ее по-своему...
- Каков же ваш собственный вариант?
- Говорят, что император Ахбар якобы застиг ее в тот момент, когда она улыбалась его сыну Селиму. И тогда, подозревая ее в некой тайной связи, он приговорил ее к смерти. Когда же шесть лет спустя Селим взошел на престол, то приказал построить в ее честь мавзолей...
