Затылком чувствую удар об зеркало, а на губах удар упругой плоти языка. Звон ширинки, как предсмертная молния и треск ткани трусов как гром.

И меня уже трясет, когда раскаленная головка касается половых губ. Внутри мокро. Там уже прошелся ливень, а в глазах от переизбытка чувств и эмоций настоящий потоп.

Максим прижимается лбом к моему и хватается за столешницу. Он бы мог трахнуть меня прямо здесь, но слишком щепетильный.

– Блять, Лана, – ноет он мне в губы. – Хочу кончить в твой рот. Хочу видеть, как ты глотаешь мою сперму. Как же по этому скучал.

И целует, целует, целует. Долго, долго. Водит руками по коже, как оголенным электрическим проводом по нервам. Вылизывает вульгарно и губы, и подбородок.

– Блять, хочу, – кладет он в мою руку твердый член. Влажный и горячий. И я вожу по нему рукой, вспоминая, как любила его сосать. – Я всегда тебя хочу.

Качаю головой, кажется, схожу с ума. Отталкиваю! Хватит!

– Нельзя, Максим, пойми ты уже, – пытаюсь его оттолкнуть, но он только протяжно вздыхает и, пригнувшись, закидывает меня к себе на плечо.

– Хватит ныть. Домой приедем, и тогда снова поговорим.

– Макс! Идиот! Я же голая!

– Значит, точно не сбежишь, – говорит он насмешливо, подхватывая сумку, накрывая мою задницу какой-то красной тряпкой. Бросает на блудливый столик пачку денег.

– Транжира, – бурчу я, пока меня несут под пристальным взглядом стольких глаз. Садят на переднее сидение мерседеса последней модели.

– У тебя будет возможность контролировать мой доход, – садится он рядом и тут же срывается с места.

Глава 14.

Ночь окутывает тело прохладой и влажностью. Перед глазами мелькает свет уличных фонарей и иллюминация удаляющегося клуба. А в голове мелькают мысли. Что делать-то? Как убедить этого барана, что подобные отношения просто невозможны, что нам нельзя. Ну нельзя нам быть вместе. Но Максим как таран, он и в юности таким был. Брал нахрапом, не спрашивая. А я что тогда растекалась, что сейчас просто теку.

Кожаные сидения приятно холодят разгоряченную кожу, когда Макс сгружает мою тушку в свою дорогущую тачку.

Я тут же поворачиваюсь к выходу, но щелкает замок. И этот придурок обходит капот, мотая брелок с ключами на палец. Затем садится в машину и вдруг искренне мне улыбается.

Меня даже ток пробивает от энергетики счастья и умиротворения.

– Всегда хотел покатать тебя на такой тачке.

Мне нечего на это сказать. Хочется расплакаться, потому что мои желания всегда уходили далеко за «покататься» на тачке и потрахаться по-быстрому.

Мне хотелось быть с ним всегда. Замуж за него выйти, детей родить. Но уже три года назад, после слов Андронова – отцом я не могу называть его даже мысленно – я очень хорошо осознала. Ни брака. Ни тем более детей у нас с Максимом быть не может.

И если меня это расстраивало, то похоже для Макса «потрахаться» и «покататься» на тачке вполне приемлемо. Даже со своей сестрой.

– Останови машину.

– Не понял, – улыбка такая лучезарная стала напоминать оскал. – Лана, детка, меньше думай. Ты обещала поговорить.

– Я ничего не обещала! – дрожу всем телом от гнева и обиды. Просто дырка. Вот кто я для него. Он даже выслушать меня не хочет, поговорить, понять мои чувства. Давай, давай, быстрее ноги раздвигай.

– Останови машину, – выбрасываю руку на руль, но Макс тут же толкает меня в дверцу. Машина виляет то вправо, то влево, и Макс еле успевает избежать столкновения с другой.

– Угробить нас решила? – взревел он и сбавил скорость, потом резко повернул на перекрестке и снова ее набрал.

– Я не собираюсь…

– Заткнись, Лана, ладно? Ты раньше столько не истерила. Мозгами поехала?

– Поехала, конечно поехала, – шиплю на него. – Меня хочет собственный брат.

– Ну, знаешь, – резко тормозит он у ближайшей обочины. Не заглушает двигатель и почти зверем бросается на меня. Ну что еще? Я разве не права? Разве был у меня хоть шанс противостоять его напору.

– Каждый раз, – хватает он мое лицо указательным и большим пальцами. До хруста вжимает голову в стекло. – Каждый раз, когда я к тебе прикасаюсь, ты мокрая. Ты хочешь меня.

– Физиологическая реакция.

– А чего ж ты ни с кем не трахалась? Все три года.

Зато ты я смотрю истрахался весь.

– Что за чушь? – испуганно шепчу я. – У меня было… Было куча мужчин. Через меня целый полк солдат прошел.

Макс прыскает со смеху и обхватывает руками мое лицо. Двумя. Гораздо нежнее. Стирает пальцами дорожки пролитых слез.

– Судя по всему, полк прошел мимо…

– Макс…

– Скажи, что не хочешь меня. Скажи прямо сейчас, что ничего ко мне не испытываешь, и я отвезу тебя в твое общежитие.

– Это не честно. Ты неверно ставишь вопрос, – облизываю я пересохшие губы, с трудом сдерживаю желание обнять его за плечи и прижать к себе. Вжать в себя и пропитаться его уверенностью. Во всем. И в нас в том числе.

– Это ты неверно воспринимаешь ситуацию. Я не собираюсь ждать, когда ты перестанешь себя обманывать. Я ждал три года. Не думай, что хоть что-то, даже ты, смогут мне помешать получить желаемое.

– А как же жена? – напоминаю, когда аргумент про сестру больше не действует.

Глава 15.

Максим закатывает глаза и быстро чмокает меня в нос.

– Погнали домой, там все расскажу. А ты расскажешь, как решила стать стриптизершей.

– Это работа, – пожимаю плечами, плотнее кутаясь в какую-то тряпку. Радует, что он хочет просто поговорить.

– Проституция тоже работа, но ты не…

– И такая мысль была, – говорю спокойно, вывожу его из себя. Открываю зеркало под козырьком, вижу, как Максима тут же начинает бить нервная дрожь. Руками он стискивает руль так, что костяшки пальцев белеют, а скрип зубов слышится даже сквозь звуки двигателя.

Скорость снова набирается просто нереальная. Машины мельтешат перед глазами, как мошки, так что дух захватывает. Но, как и тогда на мотоцикле, мне не страшно. С ним ничего не страшно.

Максим водит очень уверенно. Даже гнев на меня не отвлекает его от дороги. Он как всегда великолепен. В белой потрепанной мной рубашке, со взъерошенными волосами и прямой, как палка, спиной. А если бы я была художником, обязательно отрисовала его профиль, настолько он был идеальным.

Максим бросает на меня взгляд, и скорость машины резко падает, а сам он расслабляется и даже чему-то усмехается.

– Что? Не веришь?

– Полная чушь. Ты бы не пошла в шлюхи.

– Чего это? – бросаю на него взгляд с интересом, приглаживаю кое-как волосы, но Максим словно специально распахивает все окна разом и мне приходится снова бороться с одуванчиком на голове.

– Вот ты придурок.

– А нечего было волосы резать.

– Что хочу, то и делаю. И в проститутки захотела бы и пошла.

– Даже когда тебя хотели трахнуть трое отморозков, ты не пошла на поводу у их силы. Не легла, глотая слезы, не приняла насилие над собой. Ты боролась, ты проткнула одному из них яйца! Ты никогда не идешь легкими путями. Ты никогда не ляжешь под мужика, чтобы что-то получить.

Пока он говорит, водоворот воспоминаний уносит меня далеко в прошлое. Образуется ком слез в горле, и я смахиваю с глаз пару капель. Он так верит. Наивный.

Только вот он не все знает.

Вот он час икс.

Можно прямо сейчас рассказать ему, на что я пошла однажды, чтобы спасти его от тюрьмы.

Увидеть в его глазах презрение, отрицание, неверие, гнев, осознание. Все пять стадий неизбежности нашего разрыва. Прямо сейчас. Просто сказать. Просто разорвать этот узел.

Но как правильно сказал Максим, я не ищу легких путей, а выбираю самый сложный.

Остаться сегодня с ним. В этом высотном здании, где на парковке мы и выходим из машины. Где он берет меня за руку, переплетает пальцы и уверенными движениями поглаживает между ними, имитируя самое грязное и примитивное, самое естественное, древнее как мир действо.