Нуда ладно, в Правом Безымянном жил поп расстрига, значит бывший отец Алексий. Но не смотря на это местные бабульки ходили к нему и вроде как какие-то службы проводили.
А в Правом Мизинце обитали шесть сестер Парамоновых. Как звать их никто не знал и держались они всегда вместе, выходит одна так за ней завсегда и остальные выходили. И обращались к ним всегда как бы ко всем сразу. Вот вроде никого не забыл.
Мы с Клавой славно жили, огородом вместе занимались, слушали много музыки. Не понятно от куда у нас на всю деревню был стабильный вайфай, так что проблем с информацией у нас не было. Сексом мы не занимались, еще когда дружили, пробовали несколько раз, но решили, что смешно это и оставили до лучших времен, когда соберемся детей зачинать. Нет, ласкались конечно обнимались по долгу это да, но так чтобы как в фильмах срамных, до этого не доходило, не нужным это все казалось. Прожив года два, я понял что прекрасно слышу и понимаю все то, что думает Клава, а она в свою очередь меня. Но от долгих монологов в ее присутствии и обращенных, главным образом к ней меня это не избавило. Лежим мы так бывало часто около печи, и я играючи какой-нибудь головешкой начинаю разглагольствовать, а она смотрит на меня как бы любуясь и слушает, слушает..
- Вот как ты думаешь, любовь моя, зачем это нам даны возможности разные? И смотреть мы можем и слышать и нюхать и все такое прочее? А вот мне кажется что это совершено не спроста. Некоторые скажут мол что пищу так удобнее было нашим предкам добывать, да от врагов-хищников обороняться..., но по суди сама есть столько существ у которых эти самые человеческие чувства в полной ущербности находятся и ничего дожили до современных времен! Кажется мне, что только в совокупности этих десяти возможностей человека возникает путь, Путь, по которому и надо идти, и что это и есть его предназначение и значит полный смысл жизни во всей его красе. Идти, голуба, надо вот и все, идти, веред или как куда кого этот самый путь ведет. И надо же получается что и путь ведет нас, и дорожку эту мы сами-то и мастырим. И не понятно как это все сочетается... но наверно это и есть та Великая тайна, которую человеку разгадать не дано, потому как нечего, не дорос еще, не образумился. Слышу, что согласно со мной, но и то хорошо, пойдем в Лес, посмотрим что на этот раз Лесушко-батюка нам приготовил.
Так вот и коротали мы дни, а надо еще сказать, что после того как художники наши получили какую-то премию за свои экзерсисы в области документалистики, хлынули в нашу деревню люди. Мы с Клавой сначала называли вновь ожившие дома по названию пальцев на ногах: Левый мизинец Ноги, а потом так много всех стало, что мы плюнули на это и не вспоминали больше. И среди прочих было много забавных персонажей. О первых приехали наши знахарки из общежития и притом количество их во многом увеличилось, если не соврать их было баб около сорока. Они оккупировали четыре двора, разнесли сначала все к чертям собачим, а потом выстроили одно строение и домом то его язык не поворачивается называть, во общем выстроили такой Терем в виде Солнца, в центре значит большая высоченная башня, а по краям от нее расходятся как лучики длинные хижинки. И все так они замечательно устроили, все это сверкало и переливалось на солнце и можно было по долгу смотреть и любоваться и не уставать от этого. Ходить они начали все как одна голышом, зимой только тонкие холщовые балахоны одевали да на ноги что-то в виде лаптей, чтоб снег не приставал. Местные сначала смеялись, а потом как-то вроде так и надо все стало. Среди них женщин много красивых было, но ни один мужик не мог к ним подступиться без их ведома, такую силу все имели!
Еще приехала такая странная особа, Марго ее звали. Одевалась всегда как в европейские барочные времена. И нарядов у нее надо сказать было ужас как много, два грузовика завозили, полный сарай их набилось и как она во всем этом беспорядки что находило. Было не понятно. О держала себя всегда привлекательно и даже немного надменно. Поклонников у нее было еще больше чем нарядов, но она до себя никого не допускала, так только общалась с некоторыми, а других и вообще в дом не пускала. И ставили те подле ее дома палатки в разное время. Одни снимались, другие появлялись. Да баба она была красивая, но вот с причудами это, да.
Лежим мы как то с Клавой на полатях, в окно смотрим, я ее бархатный живот глажу, а он подрагивает, отвечает на мои касания, ластится, чудно это было и запах от него был такой сказочный чарующий, как бы травянистый такой желто-зеленый теплый теплый, почти горячий. Повернулся я и в комнату посмотрел, а там в ярких лучах, похожих на золотые трубы пыль летает и я Клаве так подмигнул иона тоже увидела. А пыль танцевала, они частички разбивались на пары, кружили, то вновь уносились в разнобой во все мыслимые стороны, а то собирались в дружные концентрические хороводы и медленно двигались. Это завораживало и мы чуть было не заснули, глядючи на это, но тут нарастая зазвучала музыка она была везде и было ясно что укрыться от нее невозможно, да и не хотелось этого, потому как она была Вселенским вальсом. Клава подумала мне, что это пылинки поют гимн Солнцу и дню радуются... И так хорошо было и так замечательно, а потом резко все смолкло, тучка закрыло Солнце и пыль исчезла в пасмурном дне.
- Знаешь Клав, что знахарки мне рассказали, ведьмы наши? ...Да они подпускают меня и мы долго говорим порою... да ты не ревнуй, мы так с ними о вечном говорим, о Житии... мне иногда кажется, что все они на одно лицо, на одно красивое правильное, строгое лицо... ворожат поди... Так вот говорят они что в человеках есть орган один, называют они его окном и это окно по всему телу всегда путешествует, никогда подолгу на одном месте не останавливается. И вот например когда мужчина и женщина соитием занимаются, то окна их перемещаются в область гениталий значит и раскрываются и тогда дети зачинаются, а если одного кого-нибудь скажем не открылось окошко, все в пустую выходит, вот ... И еще говорили, что состояний несколько у этих окошек есть , ну понятно первые два оно или закрыто или открыто, а еще, как-то они мудрено описывали... бывает так что окно оно как бы везде, во всем теле. Так вот оно бывает везде во всем теле либо закрыто, это такое обычное состояние человека, а вот бывает, что оно везде, в каждой клеточке и оно открыто и вот тогда говорят все мыслимые и не мыслимые чудеса кудеся возможны. Зачем? Не знаю, но в тот момент человека как бы уже и нет, он все становится и везде... Ладно, голуба, пойду я колодец чистить.
Я еще долго вспоминал музыку и чистил колодец, и чистил я колодец, а казалось чищу себя, вытаскиваю всю дрянь, да мусор, накопившийся за долгие годы бездумно проведенные в непонятных местах с непонятными людьми в ненужных бессмысленных беседах... и как только стал я приближаться к концу, как только студеная вода стала омывать мое израненное сердце, так и музыка недавняя всплыла во мне с новой силой и в новом звучании и понял я ее полностью, глубоко, основательно и навсегда. И вот тогда в пике значит увидел, ответвление, проход бок. Я прошел в него, сначала тесновато было, а потом смотрю потолки расширились и идти стало возможно в полный рост. И ходил так долго и выходил в разных дворах в спрятанных выходах и в Лесу выходил и несколько раз до города доходил и быстро все так получалось дивился этому и молчал. Иногда открывались мне большие дороги под мерцающими сводами, по которым двигались какие-то маленькие людишки и почему-то знал я, что одних их них, те что имеют кожу зеленую, зовутся их Стервецами, а те что желтые на лицо - Смыслами. На одной такой дороге, наших ведьм видел, шли они по трое взявшись за руки. Иногда останавливались, и терли свои уши, потом каждая говорила по слову, Томара, все это записывала и шли они дальше, а потом опять останавливались и опять терли и так далее. Я тоже потер было свои уши и , ух жутко аж стало, услышал как возникать от этого шуршания и шума стали слова и много столько и все такие непонятные. Но слышу, одно Слово, самое главное, просачивается сквозь остальные, заглушает их, потом становиться таким громким, что всего прочего и не слышно уже вовсе. Не могу открыть , что за слово это , так как это тайна моя и меня только касается, не серчайте и не злобтесь на меня за это, лучше сами потрите уши и услышите свое Слово, свое самое главное и самое Верное, а по нему уже и Жизнь свою выравнивать да править можно.
