Оставался ужас и безнадёжность.
В своей отчаянной попытке добраться до Тумана, я проходила мимо деревень и мелких городков. Их одичалые жители, словно крысы, передвигались перебежками вдоль стен домов, не выходя на открытое пространство, чтобы не привлечь к себе внимание очумелых от безнаказанности южан из Фавской империи. Пришедшие сюда пару лет назад захватчики не пожелали покидать этих мест. Они продолжали грабить, убивать, насиловать и калечить.
Количество мародёров увеличилось с каждым месяцем. Начался захват поселений, бойня среди южан за территорию побольше и побогаче продолжалась. Всё приходило в запустение. Пшеницу на полях не сеяли и не убирали. Скотину забили на мясо ещё в первый год войны. Везде царил голод. Захватчики перебили всех зверей в округе, не брезговали ни собаками, ни котами.
А потом…
А потом случилось самое страшное. Когда есть, стало совсем нечего, а покидать захваченные территории южане не пожелали, они принялись за детей и молодых женщин.
Каннибализм свирепствовал всю зиму, пока из-за Туманной стены не вернулись звери.
Вот тогда-то, с приходом тёплых дней, к Туманной стене двинулся нескончаемый поток беженцев. Они шли непрерывным ручейком. Люди брели. Кто поодиночке, кто небольшими осиротевшими семьями. В основном мужчины, женщины были редкость, ну а детей не было видно и вовсе. Тех малышей, что чудом уцелели, прятали. Ведь за летом неминуемо придут холода, и тогда снова будет голод, и лучше, чтобы об их существовании не знали и вовсе.
Первые недели я шла с беженцами. Никто не обращал внимания на одинокую тощую фигурку.
Я не выделялась из общего потока таких же потерянных оборванцев. Никто не пытался рассмотреть моё лицо, скрытое под тяжестью капюшона плаща. Никого не смущал удушающий, смердящий запах, идущий от моего тела. Да и походка, шаткая и неровная, не выдавала во мне погибшего тёмного мага. Мой организм только начинал оживать, отзываясь болью в разных частях тела. Тихий стук сердца, словно укол иглой, пронизывал грудь.
Я страдала, молча радуясь тому, что ещё способна чувствовать.
Толпа брела. Кто-то отставал, кто-то более сильный уходил вперёд. Но общая масса безропотно сбивалась в стайки. Люди несознательно искали защиту и поддержку друг в друге.
Но чем ближе мы подходили к Туману, тем чаще случались нападения.
И я снова предпочла одиночество, потому что с одинокого путника много не возьмёшь.
Но дойдя до заветной цели, мы не получили желаемого спасения. Нас ждало разочарование. Северянам, тем, что жили за Туманной стеной, неинтересны наши беды.
Ворота на Север оказались закрыты.
Не пропускали никого: ни больных, ни стариков, ни женщин.
Обессиленным людям некуда было возвращаться. Все оседали прямо здесь, под стенами ворот. Боялись лишь приближаться к Туману. Огромный, на десятки километров, лагерь беженцев не мог вместить в себя всех пришедших.
От безысходности люди сходили с ума. Начались нападения, насилия. Убивали просто так, без причины.
Несколько раз в безумии люди кидались на ворота, пытались взять их штурмом, поджечь, разрубить. Все попытки были смешны и безрезультатны. К северянам взывали, умоляли и угрожали, но стражники лишь безучастно смотрели со стены, примыкающей к воротам.
Но вскоре всё изменилось.
Мужчины стали уходить в Туман и не возвращались. Это давало ложную надежду, что у них получилось, и они прошли. Люди уходили всё чаще и большими группами.
Пока однажды ночью они не вернулись.
Ушли в Туман люди, а выпустил он монстров.
Сотни голодных мертвяков. Следы разложения отчётливо освещала полная луна. Они шли, молча, активно перебирая ногами и руками. Нападая, мёртвые не убивали. Они начинали жрать заживо. Вой и безумный крик будил спящих. В панике беженцы не понимали, откуда угроза. Все метались, затаптывая упавших. Это продолжалось всю ночь.
А утром врата открылись и вышли северяне.
Большой отряд магов, с суровыми безжалостными лицами. Выстроившись в шеренгу, они вызвали пламя. Огонь сжигал мёртвых и раненых. Гнал от стен ещё живых и способных передвигаться.
Я бежала как сумасшедшая.
В ужасе мчалась подальше от ворот. Пока не упала. Не понимая, где я и куда идти.
Так прошли ещё пару дней. Опухшие окровавленные ноги меня не держали. Теперь я ползла.
Ползла обратно к Туману.
Путь, что занял у меня паническим бегом чуть больше половины дня, теперь растянулся нескончаемыми днями. Ночь сменяла утренняя заря. А я всё пробиралась вперёд, цепляясь руками за жёлтую степную траву, порой впадая в беспамятство.
Я смогу пройти Туман. Я маг смерти, я смогу!
Возможно, я просто тешила себя пустыми иллюзиями и надеждами, но потерять веру – это смерть. Главное, двигаться вперёд. Если бы я сразу поняла, что такое Туман и какая магия его создала, то ушла бы, не раздумывая ни мгновения.
Я бы преодолела его.
Сумела!
Мёртвых не надо бояться, хотя бы потому, что я сама была едва жива. Стук сердца, такой медленный и тихий, гонял кровь по венам, не давая ей свернуться. Но всё же от живого человека во мне осталось мало. Спину жгла рана, оставленная мне в плену. Ободранный живот дурно пах кровью. От меня исходила удушающая вонь, которую я и сама с трудом переносила.
Так что мёртвые мне не страшны, лишь бы живые не поймали.
Впадая в забытье, я теряла часы, а может быть и дни. Там в беспамятстве я видела лица забытых родных. Я уже не помнила, кто эти люди, стёрлись имена. Лишь обрывки знакомых пережитых чувств и эмоций подсказывали, что это было со мной когда-то. Океан и запах свежей рыбы, смех мальчишек и лай собаки. Восторг от пойманной на крючок совсем мелкой рыбки.
И женщина.
Старая с добрым покрытым паутинкой морщинок открытым лицом. Её гордая за меня улыбка и тёплые обнимающие руки. Она учила меня рыбачить на большом песчаном пляже. Хлопья пены лежали у самой воды, кое-где чернели выброшенные на рассвете водоросли. Мокрый песок под ногами, и мы вдвоём закидывающие раз за разом недлинную удочку. И долгожданный улов. Совсем мелкая рыбеха, которую мы тут же выпустили обратно, чтобы росла.
И тепло! Тепло родных объятий.
Видение исчезло из моей головы так же быстро, как и появилось. Тепло развеялось. Закоченевшее тело свела судорога. Сил больше не осталось.
Дождь окончательно размыл землю, вокруг не было ни деревьев, ни кустов. Только степь, покрытая камнями да небольшими скалами, которые мне ещё нужно было преодолеть.
«Не смей сдаваться, – ворчала я сама на себя, – не смей, слышишь! Вон туман впереди, ещё немного и начнётся новая счастливая жизнь. Ползи! Ползи, не жалея себя».
Когда я добралась до заветной дымки, шевелиться у меня уже не было никаких сил. В последнем рывке я проползла ещё пару метров и вплотную легла к большому камню. Вокруг меня был туман. Как ни странно, дождь внезапно исчез, как будто тут не действовали законы природы. Но разбираться я не стала. Нет дождя и ладно. Сухая земля, вообще замечательно.
Прислушавшись, поняла, что вокруг царит неестественно мёртвая тишина: ни ветра, ни птиц, ничего. Но и это уже не смущало. Я ощущала родственную энергию смерти, значит, всё будет хорошо. Я в безопасности. Теперь только отлежаться и набраться сил. Есть хотелось нестерпимо, но и это можно было вытерпеть.
«Главное, я сумела! Я добралась!»
Уснула быстро. Мне снились рыбацкие лодки и деревянные коробы с живой рыбой, которая так и стремилась выскочить. Порою некоторым рыбкам это удавалось. Они, активно дёргая хвостом, добирались до воды. На таких беглецов не обращали внимания. Ну, уплыла и уплыла. Ящиков было очень много. Хороший улов. Мужчины деловито ходили вдоль берега, о чём-то переговаривались. Женщины таскали ящики, обсуждая, какую рыбу посолят и закоптят, а какая будет приготовлена к праздничному ужину.
Хитрые пушистые островные рыжие коты на коротких лапках тут же мешались под ногами.
Кричали чайки. Вскинув голову, я увидела мужчину. Он пристально меня разглядывал. Его прищур был не добрым, а расчётливым. Я знала его. Хотя кто он, не помнила. В спящее сознание врезалась совсем иная картина. Этот же человек, склонившись над растерзанной юной девушкой с посиневшими от синяков ногами, залитыми её девственной кровью, смеялся ей в лицо. Его жертва, словно кукла, брошенная на деревянный корабельный пол трюма, была уже давно мертва, а её все насиловали в безумном пьянстве очумелые мужчины.
