Королевская пехота пошла на приступ второй оборонительной линии русских.

Русский очевидец рассказывает о бое за земляные укрепления: «Государевы бояре и воеводы и все ратные люди, и псковичи с ними мужественно бились: одни под стеною с копьями стояли, стрельцы стреляли по врагам из пищалей, дети же боярские из луков стреляли, другие же бросали во врага камни. И из орудий непрестанно по врагу стреляли и никак не давали сойти в город. Литовское же воинство упорно и настойчиво со стен, и из башен, и из бойниц беспрестанно стреляло по русскому воинству… И можно было видеть, как христианские воины[78], словно пшеничные колосья, вырванные из земли, погибали за христианскую веру. Другие же изнемогали от многочисленных ран, нанесённых литовским оружием, и ослабевали от усталости — день тогда был очень солнечный и знойный; но все крепились…»

Штурмующим отрядам пришла подмога из королевского лагеря — ещё две тысячи свежих бойцов. Поляки взяли одно из деревянных укреплений.

Настал решающий момент боя. Русских немногое отделяло от поражения. Однако защитников Пскова выручило искусство артиллеристов. Они установили на насыпи, недалеко от пролома, мощное орудие «Барс» и ударили по Свинусской башне, занятой польской пехотой. Ещё один «сюрприз» Шуйского…

Меткая стрельба выбила из строя множество нападающих. Их напор ослабел. Верхняя часть башни, уцелевшая после вражеской бомбардировки, обрушилась на вражескую же пехоту.

Русские заложили пороховые заряды под занятое поляками деревянное укрепление близ Свинусской башни. Там как раз засела свежая группа, недавно прибывшая из расположения королевских войск. В её состав входили высокородные вельможи, решившие поднести королю победу на блюдечке. Серия взрывов разметала бревенчатый сруб и разворотила остатки самой башни. По словам очевидца, польские шляхтичи «смешались с псковской каменной стеной Свинусской башни и из своих тел под Псковом другую башню сложили…».

Псковские священники, желая ободрить русских бойцов, принесли из соборной церкви чудотворную икону Успения Богородицы, иные образы и чудотворные мощи. Монахи, несущие иконы и мощи, встали у самого проломного места, призывая усталый гарнизон биться насмерть. Игумен Мартирий, келарь Печерского монастыря Арсений Хвостов, казначей Рождественского Снетогорского монастыря Иона Наумов, происходившие из дворянских родов, видели, что победа колеблется и может ещё перейти к неприятелю. «Потому, умудрённые Богом благодаря вере и честным своим молитвам, они, прибежав к проломному месту… громкими голосами государевым боярам и воеводам и всему христианскому воинству будто от имени святых икон… милость возвестили: «Не бойтесь, станем крепко и устремимся все на литовскую силу! Богородица с милостью и защитой идёт к нам на помощь со всеми святыми! «…и одновременно с этой вестью осенила Богородица всё православное воинство своей милостью и помощью; и сердца немощных окрепли и стали твёрже алмаза… Также великого заступника псковского князя Гавриила-Всеволода, с ним же князя Довмонта и Николая, Христа ради юродивого, в сердцах своих призвав на помощь, всё христианское воинство в едином порыве устремилось на литовскую силу, на стены города, в проломное место. И так Божьей милостью, молитвою и заступничеством Пречистой Богородицы и великих святых чудотворцев сбили литовскую силу с проломного места, и по благодати Христовой там, где на псковской стене стояла литовская сила, в тех местах вновь христианские воины утвердились и со стены били Литву уже за городом и добивали оставшихся ещё в Покровской башне», — рассказывает очевидец-пскович.

В самом пекле князь Шуйский разъезжал на раненом коне, ободряя своих ратников.

В конце концов неприятель не выдержал и начал отходить в лагерь.

Венгерский отряд, засевший в остатках большой Покровской башни, сопротивлялся дольше всех. Венгры славились тогда на всю Восточную Европу как отчаянно храбрые бойцы. Именно их натиск несколько раз приносил Стефану Баторию победу над русскими войсками, прежде всего крепостными гарнизонами. Венгры пытались форсировать ров и взять приступом вставшие на их пути бревенчатые оборонительные сооружения, покрытые дёрном. Затем, устав и не добившись успеха, они отражали контратаки псковского гарнизона, до 23 часов цепляясь за свою позицию.

Ночь пала на заваленные трупами развалины стен и башен. Под её покровом венгерская пехота небольшими кучками стекалась в лагерь, оттаскивая трупы товарищей. В итоге последней жестокой схватки за полуразрушенную башню остатки неприятельских штурмовых отрядов оказались выбиты за стену, в поле. В качестве трофеев псковским ратникам достались вражеские знамёна, множество брошенного оружия, полковые трубы и барабаны. Несколько знатных пленников предстали перед русскими воеводами, чтобы в подробностях рассказать о королевской армии.

Более с вражеской стороны никто не пытался переломить ход боя и ворваться в город со свежими отрядами.

Днём Стефан Баторий дорогой ценой купил груды камней, которые раньше были стенами и башнями. Но всё это вечером пришлось вернуть бойцам Шуйского.

Псков отдал 863 жизни за победу. Неприятель потерял около 900 человек убитыми. Как признавались поляки, у них погибло множество офицеров. Но более всего изумляло армию вторжения обилие ран, нанесённых камнями, кольями, плотницкими топорами, дубинами. Когда стрельцы и дворяне Шуйского изнемогали под напором королевской пехоты, к ним на помощь пришли «непрофессионалы» — горожане с дубьём. Эти били без разбору — туда, куда удавалось попасть; убили немногих, зато многих изувечили. Псковичи имели полное представление о зверствах королевской армии в Соколе и Великих Луках, а потому не собирались сдаваться себе на погибель.

Ко всему прочему у королевских артиллеристов почти не осталось пороха. Король и крупные военачальники, состоявшие в его войске, подумывали о новом штурме, но выяснилось, что огневую мощь королевских пушек нечем обеспечить.

Баторий, увидев стойкость гарнизона и его командиров, принимается за переговоры. Король угрожает уничтожить защитников Пскова, как только город будет взят его армией. В случае добровольной капитуляции он обещает великие милости воеводам. Из города ему отвечают: «Если Бог за нас, то никто против нас!»

Потерпев поражение на приступе и в переговорах, неприятель сменил тактику. Не имея должной артиллерийской поддержки, Баторий отказался от мысли организовать новый штурм. Шуйский переиграл его по всем статьям: выполняя приказ воеводы, псковичи быстро «закупорили» бреши в стенах. Уже 9 сентября один из польских участников осады пишет: «Русские в проломах, сделанных нами, снова ставят срубы и туры и так хорошо исправляют их, что они будут крепче, нежели были прежде. Мы бы и стреляли в них, да принуждены беречь порох». Таким образом, и тот результат, который дала Баторию бомбардировка городских стен, оказался сведён к нулю.

Здраво рассудив, что в подобных условиях очередная лобовая атака лишь увеличит и без того значительные потери, король решил попробовать «минную войну».

Но и тут его армию ждало поражение. Псковичи взрывали один вражеский подкоп за другим. Долгая подземная война была выиграна ими, что называется, «с разгромным счётом».

Между тем снабжение осаждающих ухудшилось. В лагере начал ощущаться недостаток продовольствия.

Тогда Стефан Баторий всё же вновь призвал своих людей на большой штурм. Это случилось в ноябре.

Любопытно: в польских и русских источниках картины нового приступа, осуществлённого королевской ратью, отличаются разительно. Поляки без особой охоты говорят о нём. Первый штурм, сентябрьский, в их описании — героическая трагедия. Неудача, но весьма достойная, не уронившая чести войска. А вот во всём, что касается штурма ноябрьского, видны какая-то странная вялость и уклончивость. Надо полагать, действия нападающих оказались столь неудачны, вернее, столь нерешительны, что не хотелось о них рассказывать.