Впрочем, постепенно ресурсы главных противников Ивана IV также исчерпывались.

Шведы попытались было взять мощную русскую крепость Орешек в истоке Невы, однако её гарнизон отбился. Талантливый шведский полководец Делагарди положил немало своих солдат, пытаясь захватить крепость, стоящую на острове, там, где Нева вытекает из Ладожского озера. Но Орешку вовремя пришла на помощь рать князя Андрея Ивановича Шуйского. Шведам пришлось отступить.

В 1582 году войска Ивана Грозного отправляются против осмелевших шведов на север, за Неву. Передовой полк, где старшим воеводой числился отважный воевода Хворостинин, столкнулся с противником под селом Лялицы и опрокинул его. Эта оплеуха показала: Россия ещё способна сопротивляться!

Шведское наступление затормозилось.

Однако сил, чтобы выбить шведов с занятой ими территории, уже неоткуда было взять. Хуже того, шведы действовали в союзе с поляками. Клещи совместного давления на Россию жестоко сдавливали Русскую державу и не давали перебросить силы с одного фронта на другой. Оборона царских войск держалась из последних сил.

Лишь героическое сопротивление Пскова, в 1581 году осаждённого огромной армией Стефана Батория, предотвратило военный крах.

Старшим среди воевод в Пскове формально считался князь Василий Скопин. Но особое доверие Иван IV оказал опытному воеводе князю Ивану Шуйскому и на него возложил главную ответственность за оборону города. По горячим следам борьбы за Псков местный иконописец Василий создал «Повесть о прихождении Стефана Батория на град Псков». Автор был очевидцем или даже участником главных событий осады, его рассказ подробен и точен. К Ивану Петровичу Шуйскому он относился с великим почтением, подавал его читателям как главного вождя осаждённых и вкладывал в его уста речи, свидетельствующие о храбрости, преданности государю, твёрдости в православной вере. Так, в преддверии осады князь был вызван в Москву Иваном IV. Поездка Ивана Петровича пришлась на февраль или март 1581 года. Именно тогда, по мнению иконописца Василия, царь допытывался, в каком состоянии находятся городские стены и хватает ли для обороны людей. Воевода ответствовал Ивану Васильевичу: «Надеемся, государь… твёрдо на Бога и на истинную Богородицу нашу, необоримую крепкую стену, и покров, и христианскую заступницу, и на всех святых, и на твоё государево царское высокое имя, что град Псков, всячески укреплённый, может выстоять против литовского короля». По словам автора «Повести…», Иван Грозный, услышав такие слова, возложил на Шуйского ответственность за оборону города: «С тебя одного подобает спрашивать мне за всю службу, а не с других товарищей твоих и воевод». Тот сказал: «Если на то благая воля Бога и твоё, государь, изволение, то всё сделаю по повелению твоему, государь, я — слуга твой. И по наставлению Господа и Богородицы всей душою, от всего сердца, непритворно рад буду исполнить порученную службу в граде Пскове». Если слова воеводы автор «Повести…» мог сочинить сам, то слова государя — вряд ли. Шуйский привёз с собой в город государев письменный наказ, из коего, надо полагать, и была взята строгая фраза Ивана IV.

В кремлёвском Успенском соборе, перед чудотворными иконами, князь И. П. Шуйский дал царю клятву «держать осаду и стойко обороняться».

Царский указ давал Шуйскому особые полномочия — решать все важнейшие дела по собственному разумению. Так и происходило на протяжении всей осады.

В час, когда война гибельно взяла Россию в стальной зажим, Иван Васильевич искал надёжности на последних рубежах обороны. И живым символом такой надёжности выглядел в его глазах князь Иван Шуйский — аристократ, выходец из семейства, когда-то столь холодно относившегося к юному наследнику престола, но всё-таки очень опытный полководец, человек, которого уважали в войсках. И умение выбирать людей для самых ответственных поручений не изменило царю. Иван Петрович Шуйский и впрямь был хорош в своём деле.

Псков издревле имел каменные стены. Но лишь часть его укреплений была мощной и современной, в то время как другая часть — старой, недостаточно прочной. Иностранцы, оценивая оборонительный потенциал Псковской крепости, говорили, что местами она сильна, местами же её оборона ограничивается «плохими каменными круговыми стенами». Ничего удивительного: огромный «каменный пояс» Пскова созидался на протяжении многих поколений, были у него и откровенно устаревшие, слабые места. Шуйский знал: мощная артиллерия Стефана Батория быстро разрушит наиболее уязвимые участки стен. Поэтому воевода готовил противнику ряд сюрпризов. Ещё до осады в городе велись масштабные строительные работы: давно воздвигнутые каменные укрепления получили усиление за счёт дополнительных, дерево-земляных. Собственно, для фортификационного искусства тех времён характерна постепенная замена старых цельнокаменных оборонительных сооружений земляными, лишь облицованными камнем. Деревянные кровли над боевыми площадками стен и башен по распоряжению Шуйского разобрали, видимо, не желая подставлять под зажигательные снаряды противника, а предместье (1500 домов) спалили.

Кроме того, по сообщению папского посланника Антонио Поссевино, посещавшего лагерь Батория, И. П. Шуйский «позаботился построить повсюду среди крепостных башен другие… деревянные, предназначенные для того, чтобы поставить на них более крупные орудия, из которых можно было бы вести постоянный обстрел». Ко времени начала осады вождь защитников Пскова хорошенько запасся строительными материалами. Это позволило ему после разрушения каменных стен встречать врага пальбой с земляных насыпей и деревянных помостов, моментально возводившихся позади разбитых внешних сооружений. Артиллерия Батория могла работать хоть на износ: псковичи быстро закрывали любой пролом в постоянных укреплениях новыми, временными.

У Стефана Батория имелась своя причина беспокоиться: он привёз с собой слишком малый запас пороха. На одну хорошую артподготовку перед штурмом хватит, но если он не увенчается успехом, полное преимущество получит артиллерия Пскова: русских пушкарей обеспечили порохом и боеприпасами хоть на десять лет осады.

Войско польского короля насчитывало 25–27 тысяч конников, пехоты и артиллеристов при 20 осадных орудиях. Оно имело пёстрый состав: наряду с поляками и литовцами король привёл под стены Пскова наёмников: немцев, шотландцев, венгров, французов, итальянцев. Шуйский располагал примерно 4500 стрельцов, казаков и конников-дворян, 1500 человек артиллерийской обслуги, всего около шести тысяч бойцов. Им помогали вооружённые горожане. Псковичи горячо откликнулись на призыв Шуйского постоять за отечество, на стены вышли не только мужчины, но и женщины.

Король быстро отыскал уязвимое место в псковской обороне. Южная часть укреплений не была защищена реками. К тому же ключевой пункт, воротную Покровскую башню, королевские артиллеристы могли обстреливать с трёх сторон — фронтально, с фланга и даже с тыла.

7 сентября 1581 года началась бомбардировка города. Оправдались худшие ожидания Шуйского. Польским и венгерским пушкарям, располагавшим современной артиллерией, удалось всего за один день нанести городским укреплениям страшный ущерб. Они буквально снесли своим огнём Покровскую башню, разбили стену на 24 сажени рядом с нею и ещё на 70 саженей — в других местах, сильно повредили Угловую и Свинусскую башни. Громадные проломы как будто зазывали неприятеля совершить дерзкую атаку.

Именно это и произошло: король отдал приказ начать общий штурм на следующий день, 8 сентября. Увидев неприятельских бойцов, дозорные ударили в сигнальный колокол.

Начало штурма принесло новый успех Стефану Баторию. Королевская пехота под огнём, несмотря на потери, добежала до развалин и заняла их, горделиво поставив флаги.

Казалось бы: всё, город взят!

Но тут неприятель обнаружил первый сюрприз, заготовленный для него Шуйским. Путь вражеским пехотинцам преградил ров, вырытый сразу за стеной. А за рвом на высоких земляных насыпях стояли ратники Шуйского с ружьями и пушками. Положив немало бойцов во время штурма, Стефан Баторий ничего не выиграл: новые укрепления из дерева и земли защищали город надёжнее, чем старые, каменные.