Знать, а с ней и весь Государев двор решились встать на путь примирения, что означало — подчинения. Они обратились к митрополиту Афанасию с молением начать переговоры, показать царю готовность к уступкам.
Летопись сообщает: митрополита упрашивали, чтобы он «умолил» Ивана Васильевича «гнев отвратить», «опалу отдать», дабы царь «государства своего не оставлял» и правил бы державой «якоже годно ему государю; а хто будет государские лиходеи, которые изменные дела делали, и тех ведает Бог, да он, государь; и в животе, и в казни[62] — его государская воля».
Ответное послание царю от митрополита и Боярской думы стало изъявлением покорности: «С опечаленным сердцем и великой неохотой слышат они от их великого и достойного всякой похвалы господина, что на них пала его царская немилость и особенно, что он оставляет своё царство и их несчастных и безутешных, бедных овец без пастыря, окружённых множеством волков — врагов. И они молят и просят его, может быть, он придумает что-нибудь другое. Случалось прежде, что государство было покорено врагом, и несчастный случай оставлял это государство без государя, но чтобы могущественный государь безо всякой необходимости оставил бы верных своих людей и могущественное княжество, — об этом не только никто не слыхал, но и не читал. Если он действительно знает, что есть изменники, пусть объявит их, назовёт их имена; и они должны быть готовы отвечать за свою вину; ибо он, государь, имеет право и силу строжайше наказывать и казнить. И если великий князь охотно согласится с этим, они были бы счастливы передать себя в его полное распоряжение»[63].
В итоге из Москвы в Александровскую слободу поехала огромная «делегация», состоящая из архиереев, «думных» людей, дворян и приказных. В её составе были посланцы митрополита Афанасия, а также виднейшие аристократы князья Иван Дмитриевич Бельский и Иван Фёдорович Мстиславский. Митрополит Афанасий сохранил лицо, не пожелав лично участвовать в этом странном представлении.
После долгих уговоров и «молений… со слезами о всём народе крестиянском» делегация добилась от государя обещания вернуться на царство. Но при этом Иван Васильевич выторговал себе право разбираться с государственными делами «как ему государю годно», невозбранно казнить изменников, возлагать на них опалы и конфисковывать их имущество. Иными словами, он добился того, чего и желал: получил карт-бланш на любые действия от Церкви, до сих пор отмаливавшей тех, кто должен был подвергнуться казням; ему достался также карт-бланш от служилой аристократии, до сих пор сохранявшей значительную независимость по отношению к государевой воле.
Весь этот политический театр одного актёра того стоил!
Итак, введение опричнины датируется январём 1565 года.
До наших дней не дошло самого указа о введении опричнины. Однако летопись приводит подробный пересказ его содержания. Для верного понимания того, что именно и с какими целями вводилось по воле государя Ивана Васильевича, следует прежде всего ознакомиться с этим текстом.
«Челобитье… государь царь и великий князь архиепископов и епископов принял на том, что ему своих изменников, которые измены ему государю делали и в чём ему государю были непослушны, на тех опалы свои класти, а иных казнити и животы их и статки имати[64]; а учинити ему на своём государьстве себе опришнину, а двор ему себе и на весь свой обиход учинити особной, а бояр и окольничих и дворецкого и казначеев и дьяков и всяких приказных людей, да и дворян и детей боярских, и стольников, и стряпчих, и жильцов учинити себе особно… да и стрельцов приговорил учинити себе особно. А на свой обиход повелел государь царь и великий князь, да и на детей своих, царевичев Иванов и царевичев Фёдоров обиход, городы и волости: город Можаеск, город Вязьму, город Козелеск, город Перемышль два жеребья, город Белев, город Лихвин обе половины, город Ярославец и с Суходровью, город Медынь и с Товарковою, город Суздаль и с Шуею, город Галич со всеми пригородки с Чюхломою и с Унжею, и с Коряковым, и з Белогородьем, город Вологду, город Юрьевец Поводьской, Балахну и с Узолою, Старую Русу, город Вышегород на Поротве, город Устюг со всеми волостьми, город Двину, Каргополе, Вагу… А учинити государю у себя в опришнине князей и дворян, и детей боярских дворовых и городовых 1000 голов, и поместья им подавал в тех городах… которые городы поймал в опришнину. А вотчинников и помещиков, которым не быти в опришнине, велел ис тех городов вывести и подавати земли велел в то место в ыных городех, понеже опришнину повеле учинити себе особно. На двор же свой и своей царице великой княгине двор повеле место чистити, где были хоромы царицы и великой княгини, позади Рожества Пречистые и Лазаря Святаго, и погребы и ледники и поварни все и по Курятные ворота; такоже и княже Володимерова двора Ондреевича место принял и митрополича места. Повеле же и на посаде улицы взяти в опришнину от Москвы реки: Чертольскую улицу и з Семчинским сельцом и до всполия, да Арбацкую улицу по обе стороны и с Сивцевым Врагом и до Дорогомиловского всполия, да до Никицкой улицы половину улицы, от города едучи левою стороною и до всполия, опричь Новинского монастыря и Савинского монастыря слобод и опричь Дорогомиловские слободы, и до Нового Девича монастыря и Алексеевского монастыря слободы… И которые улицы и слободы поймал государь в опришнину, и в тех улицах велел быти бояром и дворяном и всяким приказным людям, которых государь поймал в опришнину. А которым в опришнине быти не велел, и тех ис всех улиц велел перевести в ыные улицы на посад. Государство же своё Московское, воинство и суд и управу и всякие дела земские, приказал ведати и делати бояром своим, которым велел быти в земских: князю Ивану Дмитреевичу Белскому, князю Ивану Фёдоровичу Мстисловскому и всем бояром; а конюшому и дворетцскому и казначеем и дьяком и всем приказным людей велел быти по своим приказом и управу чинити по старине, а о больших делех приходити к бояром. А ратные каковы будут вести или земские великие дела, и бояром о тех делех приходити ко государю, и государь приговор яз бояры, тем делом управу велит чинити. За подъём же свои приговорил царь и великий князь взяти из Земского приказа сто тысяч рублёв; а которые бояры и воеводы и приказные люди дошли за государьские великие измены до смертные казни, а иные дошли до опалы, и тех животы и статки взяти государю на себя».
Прежде всего: о казнях изменников тут сказано совсем немного. Ни о каких массовых репрессиях речь не идёт. Да, царь получает полную волю в определении того, кто должен пойти на плаху, кто изменник, и даже Церковь теряет возможность «печалования». Но этим правом на протяжении первых лет опричнины монарх пользуется нечасто. Нет никаких «волн казней». Даже после учреждения опричнины, когда, казалось бы, для Ивана IV наступило удобное время, чтобы расправиться с политическими противниками, он отправляет на смерть лишь пятерых аристократов: князя А. Б. Горбатого с сыном его Петром, окольничего П. П. Головина, князя И. И. Сухого-Кашина, князя Д. А. Шевырева. Многие лишились вотчин, отправились в ссылку, некоторых насильно постригли в монахи. Но все эти действия, даже взятые в совокупности, ещё никак не свидетельствуют о том, что опричнине изначально планировалось придать характер «машины репрессий», карательного аппарата.
Что приобретает царь помимо полной свободы казнить всех, кого сочтёт изменниками, не обращая внимания на «печалование» Церкви об осуждённых?
Прежде всего, он отделяет то, что подчиняется непосредственно ему — во всём и без какого бы то ни было исключения, — от того, что подчиняется «Московскому государству» во главе с думными боярами, которые обязаны по важнейшим вопросам советоваться с государем, но в прочих случаях «ведают и делают» земские дела.
Фактически в составе России появляется государев удел, царский домен, полностью выведенный из-под контроля высших родов служилой знати. Прежде всего, из-под контроля «княжат». На территории этого удела царь перестаёт опираться на высшую аристократию, которая прежде, по необходимости, присутствовала везде и во всём. Монарх получает, таким образом, самостоятельный военно-политический ресурс, коим может управлять прямо, без посредников.
