К несчастью для меня, она этого не сделала.

— Уже некоторое время.

— Насколько давно? — спросила я, начиная чувствовать себя наивной из-за того, что не понимала, что это происходило за нашими спинами.

Она положила морщинистую руку мне на плечо.

— Милая, ты и не должна была узнать, — начала она, словно прочитав мои мысли. — Очевидно, мы скрывали это от вас обоих. Мы не хотели, чтобы пари каким-то образом было подстроено. Но мы начали говорить об этом в шутку, когда вы, дети, были еще в начальной школе. "Знаешь, было бы забавно, если бы они оказались вместе", — сказала она, подмигнув, прежде чем хихикнуть. — В какой-то момент, когда вы учились в средней школе, мы начали первое пари.

Я вдруг почувствовала, что мне хочется узнать больше.

— Почему тебе пришлось возобновлять его столько раз?

Она шлепнула нас обоих по рукам и поднялась на ноги.

— Потому что вы слишком долго тянули! Вот почему. Нам пришлось разбивать его на интервалы.

Раздался мой громкий смех. Я ничего не могла с собой поделать.

— Ну, я надеюсь, что пари включает в себя кого-то, кто даст мне жилье, когда мои родители узнают.

Джинни выпятила бедро.

— Если это случится, отправь ко мне своего отца. Я напомню ему, откуда он, — она указала на меня ручкой, прежде чем сунуть руку в фартук и вытащить блокнот. — Итак, вы знаете, что хотите съесть?

Мы даже не открыли меню, но Джеймс все равно заговорил:

— Как сегодня фирменные блюда?

— Они хороши, — объявила Джинни, слегка раздраженная тем, что у Джеймса хватило наглости спросить.

— Тогда мы возьмем их, — сказал он, и она кивнула, уходя.

— Есть идеи, что мы будем есть? — спросила я с тихим смешком.

— Нет, — ответил он.

Я растворилась в его улыбке, прежде чем мой взгляд упал на его идеально подстриженные волосы. Эта проклятая борода действительно может убить меня.

— На что ты смотришь? — спросил он с дерзкой интонацией в голосе.

— На твое лицо.

— О. Тогда продолжай восхищаться.

Я закатила глаза, потянулась за водой и сделала глоток, надеясь утолить свое желание.

— Я закончила.

— Тогда моя очередь, — сказал он, прежде чем посмотреть мне в глаза и облизать губы.

Мое тело задрожало, умоляя меня переползти через стол прямо к нему на колени.

Глупое, глупое тело.

Быть здесь с ним, как сейчас, было слишком для меня, чтобы рассуждать здраво. Мое тело твердо решило выиграть эту войну.

— Нас точно поймают, — сказала я немного более нервно, чем хотела.

Тяжесть моего решения быть здесь с ним, внезапно начала давить на меня. Я была на публике, с Джеймсом, и в настоящее время кусала нижнюю губу, чтобы остановить себя от фантазий о нем.

— Конечно, нас поймают. Это маленький город, Джулия. Все обо всем узнают.

Я быстро втянула воздух, задаваясь вопросом, какую часть этого он, казалось, не понимал.

Как он мог произнести эти слова так, будто они ничего не значат, будто нет никаких последствий?

— Мы не должны быть вместе, и я определенно не должна быть где-либо с тобой.

Как я вообще согласилась на это?

Родители узнают об этом, и отец, скорее всего, уволит меня, как только ступит на калифорнийскую землю, если не отправит кого-нибудь убить Джеймса.

— Почему ты так беспокоишься? — он потянулся через стол к моим рукам, но я положила их на колени. Он выглядел побежденным, когда откинулся назад и наклонил голову, его голубые глаза сверлили меня. — Честно говоря, Джулия, что может случиться плохого? Наши родители разозлятся на нас и скажут нам, что мы не можем быть вместе? Мы больше не дети.

Я чуть не задохнулась от его простоты.

— Ну, для начала, мой отец не только уволит меня, но и вышвырнет из дома и отречется от меня.

— Он бы не стал, — недоверчиво сказал Джеймс, пока не увидел, насколько я серьезна. — Твой отец действительно сделал бы все это?

— А твой нет? — спросила я, когда мои глаза начали затуманиваться.

— Не думаю, — сказал он недоверчиво.

— Ну, мой отец серьезен, когда дело касается этого.

— Чего именно? Разлучить нас? — он выглядел совершенно потрясенным, и я подумала, существуем ли мы в одной вселенной.

— Ты действительно так удивлен?

Он потянулся за стаканом воды и выпил все до дна, прежде чем вытер губы большим пальцем.

— Честно говоря, да.

Раздраженное фырканье сорвалось с моих губ, когда я зажала переносицу двумя пальцами.

— Разве у тебя дома не то же самое? Не могу представить, чтобы твой отец одобрил твою связь с девушкой Ла Белла.

— Да, — начал он, доставая салфетку и разворачивая ее, — ты определенно запретная тема, но мой отец ни разу не угрожал отобрать у меня винодельню. Думаю, моя мама закатила бы истерику, если бы он попытался. Это довольно запутанно, знаешь ли.

— Это держало меня вдали от тебя так долго, — правда сорвалась с моих губ прежде, чем я успела себя остановить.

Я наблюдала, как выражение его лица изменилось, прежде чем он сделал глубокий вдох, и его глаза загорелись, как будто осознание наших прошлых лет поразило его, все разом.

— Вот почему ты всегда держалась от меня подальше, — он сел рядом со мной и взял меня за руку под столом. Когда наши пальцы переплелись, я сжала их крепче, вместо того чтобы отстраниться. — Потому что ты боялась потерять все, а не потому, что тебя это не интересовало.

— Я никогда не говорила, что меня это интересует, — сказала я с усмешкой.

Мне отчаянно хотелось сменить тему, отвлечь его от разговора о нем и обо мне, потому что для меня абсолютно ничего не изменилось, и я не знала, как с этим справиться. Мой отец все равно забрал бы у меня все без раздумий, так что мои чувства к Джеймсу не имели значения.

— Итак, ты слышал о том, как начался пожар?

Он уставился на меня так, будто точно знал, что я делаю и почему. Он сжал мою руку один раз, прежде чем отпустить ее и вернуться на место напротив меня.

— Взорвался трансформатор, и загорелся сухой кустарник.

— Да. Ты поймал его как раз вовремя. Кстати, как ты это сделал?

— Я был в сарае и почувствовал запах дыма.

— Что ты там делал?

Я часто видела, как Джеймс входил и выходил из сарая, когда мы были моложе, но никогда не знала, что именно он там делал. Он заерзал на стуле и выглядел так, словно вел внутреннюю борьбу, хотя я понятия не имела почему.

— Скажи мне, Джеймс. Что ты делаешь в этом сарае все время?

Он побрякивал льдом в пустом стакане из-под воды.

— Ты уверена, что хочешь знать? — он приподнял бровь.

Я поставила локти на стол и положила подбородок на руки в ожидании.

— Расскажи мне все.

Он заколебался, прежде чем странный взгляд, который я не могла определить, скользнул по нему.

— Я боксирую, — небрежно бросил он, слегка пожав плечами.

Откинувшись назад, я повторила:

— Ты боксируешь? Как будто у тебя там целая установка или как?

Услышав, что он сказал, по какой-то причине я не очень удивилась, но теперь все, что я могла сделать — это представить Джеймса, бьющего грушу, без футболки, потного, с рельефными мышцами.

— О, да, конечно, — он снова взял свой стакан и осушил то немногое, что осталось от льда, как будто эта тема его смущала. — Я выбивал дерьмо из своей бедной боксерской груши, когда почувствовал запах дыма.

— Как ты не устал после соревнований?

— Я был слишком зол, чтобы устать.

— Зол на что? — я знала, из-за чего он разозлился — помнила, как он пришел в ярость, когда Тодд пригласил меня на свидание. Я хотела услышать это. Мне нужно было услышать от него, что он ревнует, что у него есть чувства, даже если не могу ответить на них. Это было эгоистично и незрело, но я все равно давила.

— Ты ужинала с этим придурком. Не могу перестать видеть, как он смотрел на тебя, — он начал казаться взволнованным, от одной только мысли, он уже выходил из себя, и я ненавидела себя за то, как сильно мне это нравилось. — Боже, я так рассердился на тебя, — его лицо сморщилось, как будто он испытывал физическую боль от одной только мысли об этом. — Я был так зол, Джулия. И это было так чертовски больно.