"Папа Феликс" вышел из своей комнаты бледный, с решительной складкой на лбу и приказал готовить вездеход высшей защиты: решено было предъявить Ильверду ультиматум; посланца следовало обезопасить.
Но вездеход не понадобился. На рассвете Королевство сделало первый шаг к примирению и прислало парламентера.
Великий герцог Ородорн, представлявший брата своего, короля Ильверда, был пропущен (один, свиту задержали) сквозь защитное поле и предстал перед землянами.
Пышные перья птицы зарреу мягким веером колыхались на шлеме герцога, сверкавшем рубинами, до серебряных шпор ниспадал с его плеч голубой плащ знак высокого рождения, ослепительно блестел на стальном нагруднике золотой олень - герб королевского рода. Рука герцога, в замшевой перчатке с зубчатым раструбом, небрежно лежала на эфесе меча.
- Сегодня - последний День Кометы, - говорил герцог. - Праздник нашего народа завершается. Великий брат мой король просит могущественных друзей забыть о случившемся недоразумении, как сам он о нем забыл,
Черешин заметил, как "Папа Феликс" и Фернандес обменялись быстрыми взглядами. Шарль криво усмехнулся. Шнайдер задумчиво посасывал пустую трубку (аборигены терпеть не могли табачного дыма). Земляне в молчании слушали голос Королевства.
Сбоку послышалось грозное сопение, Свирепого вида полный мужчина, ненавидяще глядя на герцога, сделал попытку протолкаться в первый ряд. Черешин узнал его и плотно взял за руку.
- Спокойно, товарищ Ларсен, - почти беззвучно, но властно прошептал он, не делайте глупостей.
Толстяк раздраженно обернулся, но, увидев нашивки офицера Службы охраны (Черешин оделся по всей форме), обмяк.
- Черешин? - торопливо зашептал он. - Как хорошо, что вы прилетели. Эти убийцы!.. Ненавижу!.. Сотрудники миссии... ни одного решительного поступка... Все потеряли голову... боятся шагу ступить... Вы знаете, нгулу...
- Не знаю, - остановил Виктор. - Потом поговорим.
Ларсен растерянно и с обидой посмотрел на Черешина, но замолк.
- Великий брат мой король Ильверд, - звучно продолжал Ородорн, - говорит моими устами: у каждого народа свои обычаи. Сердца наши полны жалости, что могущественные друзья не пожелали пройти обряд Упрочения, но Мы принимаем ваш отказ с пониманием. Надеемся найти ответное понимание.
Волков мрачно покачал головой.
- Это исключено, сеньор Ородорн. Убийства должны быть немедленно прекращены.
- Убийства?! - мужественное лицо герцога перекосила гневная гримаса, он шагнул вперед, до половины обнажив меч. Черешин напрягся, готовясь к броску, если Ородорн решится напасть, но герцог уже опомнился, меч мягко скользнул в ножны. - Убийства? - с негодованием переспросил герцог. - Кто сказал это слово?! Мои уши его не слышали. Обряд Упрочения завещан нам предками.
- Называй это как хочешь, сеньор, - Волков тоже умел быть резким, - но от названия суть дела не меняется. Пока льется кровь, о союзе между нами не может быть речи, - Ородорн хотел что-то возразить, но консул загремел с новой силой: - Мы слушали тебя, сеньор, теперь говорю я! Передай королю Ильверду - если резня не прекратится, мы заставим вас сделать это. Во имя нашей дружбы, - добавил Волков после паузы. - И это наше последнее слово.
- Мы знаем силу могущественных друзей, - герцог криво усмехнулся. - Но и вы не всегда бываете правы. Ты угрожаешь, сеньор Волков?! Не значит ли это, что мы ошибались и ваша сила - злая? Душа моя полна печали, ибо приказом обычай не переделаешь. Может действительно пролиться кровь, но не будет уже Кометы на нашем небосклоне...
- Кровь льется сейчас, - непреклонно перебил Волков. - И почему-то это кровь народа, а не королевской семьи. Если вы так блюдете обычай...
Ородорн скрестил руки на груди.
- Разные обычаи, разные люди. Не все достойны обряда Упрочения, и герцогов, кроме меня, немало. В конце концов мы не предлагали пройти обряд и тому из вас, кто прибегает, потный, в замок и запрещает охотиться то на голубую лису, то на жемчужную цаплю. Он глуп, а глупость упрочать нельзя.
Ларсен от злости пошел красными пятна-Ми. Черешин почувствовал, что теряет хладнокровие. Отозвать, немедленно отозвать - на Марс, на Землю, смотрителем в Сухумский заповедник! На памяти Виктора впервые инопланетянин открыто назвал землянина глупцом. Кадры для работы на обитаемых планетах отбирались весьма тщательно; как Ларсен прошел через это сито - уму непостижимо. Впрочем, в одном Ородорн ошибся: глупцом Ларсен не был. Он был до глупости, до вредительства предан делу охраны природы. Черешин встречал таких фанатиков: во имя голой идеи они были способны запретить замерзающему срубить дерево для костра, умирающему от голода - застрелить утку. Та же голубая лиса вовсе не входила в перечень редких видов. Волков что-то сказал - Черешин услышал ответ Ородорна:
- Наш спор бесцелен. Сегодня - последний День Кометы. Солнце уже взошло, и обряд Упрочения завершен. Включите чудесный глаз Земли.
Засветился экран визора. Герцог не солгал - резня закончилась. На площади по-прежнему бурлило людское столпотворение, но окровавленный помост исчез. Сквозь толпу осторожно продвигалась пышная кавалькада: над рыцарскими плюмажами торчали копья с разноцветными флажками, пронзительно звенели охотничьи рога. Шлем переднего всадника украшала серебряная корона.
- Король отправляется на большую охоту! - глаза герцога горели, ноздри раздувались. - Во имя постоянства нашей дружбы мой брат приглашает могущественных друзей с Земли разделить с ним этот долг и удовольствие.
- Обряд завершен? - Волков взглянул на хранившего молчание Фернандеса. Тот чуть заметно кивнул. - Что ж... Мы принимаем приглашение короля Ильверда.
- Брат мой король будет счастлив. - Ородорн прижал руку к середине груди.
- Простите, - неожиданно вмешался в переговоры Черешин. - Один вопрос, сеньор герцог.
- Я отвечу, незнакомый могущественный друг.
- Скажите, - Виктор говорил предельно вежливо, - если это не секрет, конечно. Что служит дичью в большой королевской охоте?
- Это не тайна, - любезно ответил Ородорн. - В последний День Кометы король охотится на нгулу, - он похлопал себя по гербу на нагруднике. - На золотого оленя!
