– Неладно что-то с нашими проклятыми крейсерами, – единственное замечание, которое позволил себе Вильбуа - Смит.
Положение англичан становилось скверным. В боевой линии из тяжелых кораблей остался один несгибаемый «Инфлексибл[8]». Горящий, но чудом пока не получивший ни одного серьезного попадания и продолжающий стрелять. Казалось, англичанам пора уходить… Однако из тумана наконец-то появились дредноуты вице-адмирала Милна, опоясанные вспышками выстрелов. И теперь уже континенталам пришлось быстро уносить винты, спасаясь от превосходящего противника. Линкоры Милна тотчас устремились вслед набирающим скорость крейсерам Ингеноля, стараясь накрыть их огнем. Получил еще одно попадание, хорошо только, что на излете, «Нахимов». Сбавил скорость после пары близких разрывов за кормой «Фон дер Танн». Легкие крейсера и эсминцы уже готовились к самоубийственной атаке. Казалось, Нептуну мало уже полученных жертв и отряд Ингеноля обречен. Но только казалось. Потому что…
Линкоры Флота Открытого Моря шли на максимально возможной скорости, бросив отстающие броненосцы перестреливаться с отрядом Аткинсон-Уэллса, подстегнутые только что полученным сообщением о появлении нескольких линкоров. Нескольких, а не всего Гранд-Флита! Заветное желание германских адмиралов исполнилось, можно было почти безнаказанно уничтожить часть британских сил…
Германия. г. Кобленц. Здание обер-президиума. Январь 1910 г.
В сравнительно небольшом помещении здания обер-президиума города Кобленц, превращенном в рабочий кабинет Его Величества, собралось небольшое, но весьма представительное общество - начальник Генерального штаба фон Мольтке, начальник оперативного отделения Генштаба полковник Таппен, адмиралы Тирпиц и фон Хольцендорф, канцлер империи фон Бюлов и адъютант Его Величества фон Плессен. Ждали кайзера, который задержался где-то на прогулке. Присутствующие не скучали, обмениваясь свежими сплетнями, привезенными из Берлина и новостями с русских фронтов.
Наконец дверь распахнулась в нее буквально ворвался благоухающий свежестью и морозом Вильгельм. Извинившись за задержку, вызванную, по его словам, тем, что на улице оказалось довольно скользко из-за недавней оттепели, император приказал Таппену доложить обстановку на фронте. Что тот немедленно и выполнил, тем более, что ничего существенного на линии соприкосновения германских войск с англо-французскими не произошло. Если конечно не считать за крупные новости прибавление в английской экспедиционной армии в виде корпуса из двух англо-индийских дивизий, обнаруженное разведкой. В остальном войска по-прежнему стояли на достигнутыми ими к началу декабря рубежах. Причем сплошной фронт тянулся лишь до Лис, а далее до берега моря тянулась цепь кавалерийских дозоров.
- Что известно о русских планах? – требовательно спросил кайзер, смотря на карту.
- Пока никаких новых известий получить не удалось, за исключением точного количества требуемых составов и запросов о запасах фуража и продовольствия на станциях выгрузки, - браво доложил Таппен. – Исходя из маршрута и вместимости вагонов, а также требуемых запасов можно предположить, что они готовятся перебросить не менее двух кавалерийских корпусов. Такое решение русского командования представляется вполне разумным. Вторжение больших и подвижных кавалерийских масс на Венгерскую равнину приведет к дезорганизации тыла австро-венгерских войск. В результате станет возможным прямой удар русских войск на линии соприкосновения в Галиции. Представляется, что результатом русского наступления окажется поражение Австро-Венгрии, а также отказ от планов высадки десанта Антанты на юге России… Поражение же османских войск в битве у Сарыкамыша позволяет предположить, что эти войска могут быть брошены для поддержки разбитых османских войск… либо останутся в Константинополе, как гарантия против возможного десанта русских.
- То есть на французском фронте они в любом случае не появятся, - удовлетворенно констатировал Вильгельм. – А разгром неблагодарных азиатов и австрийцев может быть нам полезен…
Несомненно, Ваше Величество, -вступил в разговор Мольтке - Мы получаем возможность снять с востока еще два корпуса, которые перебросим против Франции. При этом не поднимая оружия недавно бывших нашими союзниками, единых с нами по крови, солдат…
- Да, вы правы, Юлиус[9], - согласился с ним кайзер, непонятно почему вдруг назвавший начальника генштаба шуточным прозвищем. – Мы не поднимем первыми оружия против союзников единой с нами расы, пусть даже они и предали нас. Это все англосаксы! Нация лавочников! Из-за того, что Англия слишком труслива, чтобы вести прямую и честную войну. Из-за того, что она так нам завидует и так нас ненавидит, из-за этого она интригами оторвала от нас единокровных братьев! Из-за этого они сами, тайно, словно воры, несмотря на все заверения данные Маршаллю фон Биберштейну и Лихновскому, напали на нас, чтобы лишить нас флота. Баланс сил! Выдумка! Подумать только, англосаксы в союзе с галлами и немцами против германской нации! И из-за расового предательства этих лавочников и этого австрийского недоумка Карла, по недоразумению ставшего императором, мы вынуждены взять в союзники славян и воевать против родственных народов! Австро-Венгрия, этот «больной человек» Европы своим предательством общегерманских интересов, потаканием своим внутренним реакционным славянским и азиатско-венгерским народам потеряла всякое право на существование. Император Карл, ставший монархом по недоразумению, лишь благодаря проискам англо-саксонской разведки, не может быть нашим союзником и не может считаться легитимным владыкой. Он предатель не только своей нации, своего народа, но и своей династии. Но, - тут кайзер поднял вверх правую руку и резко махнул ей, словно невидимым мечом разрубая нить судьбы, - но, повторю я еще раз, но мы не имеем права бросить наших братьев по крови на произвол славянских, варварских народов! Мы должны защитить немцев и другие культурные нации Цислейтании[10] от варварского господства русских. Для этого Генеральному Штабу необходимо заранее подготовить войска, которые должны при первых признаках развала Дунайской монархии выдвинуться вплоть до Средиземного моря и занять земли, населенные родственными нам по крови народами. Пусть русские забирают себе славянские племена Галиции, даже поляков. Пусть сами решают судьбу венгров и прочих румын. Нам должна достаться земля, населенная нашими родственниками…
- Корона Габсбургов должна перейти к способным править наследникам, - добавил Бюлов.
- Что? … – похоже канцлер сбил императора с мысли, которую он только собирался произнести. Но Вильгельм сразу все понял и отреагировал. – Да, да… вы правы, Бернхард. Для меня не существует разделения на провинции, классы и чины, для меня существуют только немцы. Один народ. Один рейх. Один кайзер. Хорошая мысль… Стоит использовать ее… Что сообщают с моря, Хеннинг? – неожиданно сменил он тему, обращаясь к фон Хольцендорфу.
- Ваше Величество, сражение еще продолжается. По пришедшим сообщениям нами и нашими союзниками уничтожены не менее двух линейных крейсеров, броненосный крейсер и два броненосца противника. Наши потери – бронепалубный крейсер «Любек» и броненосец «Верт». Его Высочество передал, что линкоры при поддержке линейных крейсеров вступают в бой с линкорами неприятеля.
- Сообщайте последние новости с моря постоянно, Хенниг, - благосклонно попросил кайзер, не обратив внимания на сообщение о потерях.
- Так точно, Ваше Величество, - адмирал изобразил из себя тупого солдафона, в душе радуясь, что избежал неминуемой, как казалось, выволочки за потерянные корабли. Впрочем, все могло измениться в любой момент… или кайзер решил отложить разбор на потом, к возвращению флота после битвы.
- Майнен херрен, я надеюсь, что вы все, как и ведущий сейчас бой флот, выполните свой долг перед Империей, -закончил совещание Вильгельм. Когда же, дружно распрощавшись все отправились к выходу, он сказал в спину уходящему Тирпицу:
