Они простились с завучем и вышли в коридор, в котором столкнулись с идущими в спортивный зал ребятами из её класса. Никто из них не узнал Настю, узнали мать, потом Борьку Васильева осенило.
– Надежда Викторовна, это не Настя? – неуверенно спросил он.
– Я это, – ответила за мать девочка. – Неужели так сильно изменилась? Привет, ребята! У вас сейчас физра? Мама, подожди возле раздевалки, я долго не задержусь. Давайте провожу вас до зала, а то опоздаете и влетит от Семёныча. А где девочки?
– Они уже переодеваются, – ответил Николай Поляков – самый высокий и сильный мальчишка в классе. – Это мы немного задержались. А ты откуда свалилась, и почему так изменилась, что трудно узнать?
– Не так уж сильно я изменилась, – ответила Настя. – А о своём отсутствии пока говорить не буду. Нет для этого ни времени, ни желания. Ничего страшного не случилось, просто пришлось какое-то время пожить в другом месте. Доучитесь без меня, а я скоро всё сдам экстерном, так что в восьмом классе будем учиться вместе.
Она дошла с ними до спортзала и простилась. Были желающие задержаться и поговорить, но поторопил звонок, и Настя дополнительно подтолкнула их магией. Когда она возвращалась в вестибюль к раздевалке, почему-то стало так грустно, что на глаза навернулись слёзы. Конечно, мать это сразу заметила.
–Расстроилась? – спросила она, обняв дочь. – Ты очень быстро повзрослела, и теперь будет скучно жить прежней жизнью. Что-то приобрела, чего-то лишилась. Если ты сама за месяц пройдёшь программу седьмого класса, то и в восьмом с ними не усидишь. Позанимаешься месяц-другой и опять подашь заявление на экстернат. И вряд ли тебе будет интересно дружить со школьными подругами: слишком у вас мало общего. Вот когда они повзрослеют...
– Весело, – сказала Настя. – Из детства вытурили, а во взрослую жизнь меня никто не пустит. Сейчас я спешу разделаться со школой, а что потом? Хотя... Один умный мёртвый человек часто говорил о бесполезности для меня что-то надолго планировать.
– Как мёртвый? – испугалась мать.
– Я же говорила о духе паладина, – напомнила девочка. – Жаль, что его забрала богиня. И моему браслету без него скучно. В последнее время он со мной почти не разговаривает. Давай оденемся и уйдём, пока не принесло кого-нибудь из учителей. Нет у меня желания отвечать на их вопросы.
Они оделись и вышли из школы.
– Надо купить тебе пальто, – сказала мать, глядя на шубу. – Не знаю, что это за мех, но видно, что натуральный и очень дорогой, а ты бросаешь его в неохраняемой раздевалке. Девочка в такой шубе может попасть в неприятность. Вот что ты сделаешь, если попытаются из неё вытряхнуть?
– Убивать не буду, – пообещала Настя. – Забудут о моей шубе, а в наказание отдадут всю свою наличность. Карточки, так и быть, забирать не стану. Что ты на меня так смотришь? Считаешь, что таких нужно прощать? Я не могу сдать их в полицию, поэтому накажу по-своему.
– А если запретить им этим заниматься? Ты ведь можешь внушать...
– Внушением не сделаешь подонка порядочным человеком, – объяснила она. – На этом давно обожглись и предпочитают не переделывать преступников, а казнить. Если запретить убийце убивать, а грабителю – грабить, то такой тип просто свихнётся. Для них насилие – как наркотик для наркомана: лишишь – и начнут сходить с ума от ломки. А на безумцев не действует ментальная магия. Они такого натворят...
– Я поняла. Скажи, а чего ты хочешь от жизни? Вот продадим мы этот кинжал или золото, и будет много денег. Деньги или квартира, которую ты хотела купить, – это всего лишь средства, делающие жизнь удобней и приятней. Твой экстернат – тоже средство, которое позволит не потерять год.
– Ты хочешь поговорить о смысле жизни или узнать, чем я хочу заниматься? – с улыбкой спросила Настя. – Если о смысле, то у меня нет своих мыслей, могу повторить чужие. А если о моей профессии... Я пока не знаю, чего хочу. Когда-то хотела стать учительницей, но этого желания давно нет. К власти быстро привыкают, она даёт человеку совсем другие возможности. Меня тяготила власть, хотелось не тратить время и силы на других, а жить своей жизнью. А сейчас я от неё отказалась и как будто лишилась части себя. Образовалась пустота, которую нечем заполнить. Я так привыкла решать за других и обо всех заботиться, что теперешние заботы кажутся мелкими и не достойными внимания. Мне трудно тебе объяснить...
– Не старайся, я тебя поняла, – обняла её мать. – Когда-то я, несмотря на юный возраст, была одним из лучших специалистов в своём деле. Из-за вас пришлось бросить работу и посвятить себя семье. Мне ведь тоже пришлось нелегко! Ладно, в четырнадцать большинство подростков не определяются в выборе цели, так что у тебя есть время.
– Я стараюсь не думать о богине, – сказала девочка. – Мысли о ней рождают страх. Я говорю не о судьбе Земли и человечества, об этом вообще не хочется думать, а о своей собственной. Она бросила меня в свой мир и наблюдала, как я в нём барахтаюсь. И хорошо, если только наблюдала, я думаю, что она постаралась, чтобы я не жила спокойной жизнью. И здесь наверняка будет то же самое.
– Отец говорил о том, что ты хочешь сама создавать себе трудности, чтобы это не сделали вместо тебя. По-моему, это глупость. У тебя и так был непоседливый характер, а после той жизни, которую ты вела в другом мире, и этой силы... Девочка моя! Боюсь, что никакой спокойной жизни у тебя не будет, и твоя богиня здесь ни при чём! Знаешь, что такое адреналиновые наркоманы?
– Ну спасибо! – обиделась Настя. – Хочешь сказать, что мне скучно жить нормальной жизнью и я сама обязательно куда-нибудь влезу?
– Ты уже чуть было не влезла, когда решила заняться продажей кинжала, – сказала мать, – так что зря обижаешься на мои слова. Скажи, в том месте, где хранились кинжалы, было очень сухо?
– Большой влажности там не было, но я не назвала бы его сухим. Рядом течёт река, да и дожди идут три-четыре раза в месяц. Это летом, зимой они идут почти непрерывно. А почему ты спрашиваешь?
– Тысячу лет сталь может сохраниться только в очень сухих местах, например, в пустынях Африки, в нашем климате она превращается в труху, а твои клинки как новые. О чём это говорит? Или о том, что в них совершенно необыкновенный металл, или о том, что их что-то сохраняет от разрушения. Может это делать магия?
– Магия может сохранять, но в них её нет. Если она и предохраняла от порчи, это было давно. Ты боишься результатов экспертизы?
– Конечно, – подтвердила мать. – Я не знаю, что в них могут обнаружить, но не сомневаюсь, что будет что-то феноменальное. Экспертизу будут проводить по договору, в котором обычно запрещается разглашать результаты, но в некоторых случаях на это могут наплевать, а я не хочу, чтобы ты связалась с государством. Оно и раньше не больно считалось с теми, кого использовало, а сейчас и подавно, потому что наверху столько дерьма...
Они подошли к дому и поднялись в квартиру. Оля была занята куклами и не отреагировала на их появление, а домовой спал на кровати. Он сделал себя невидимым, за что и поплатился.
– Из-за тебя я стану заикой! – сердито сказала Настя. – Зачем было скрываться от глаз?
– А не надо так падать на кровать! – хныкал придавленный Марк. – Могла бы и пощупать! Я лёг спать, а скоро должна прийти твоя сестра. Ты уж разобралась бы с ней.
– Ты прав, – согласилась девочка, – попробую с ней поговорить. Если не получится, потом можно стереть память.
– Ты меня покалечила, – пожаловался он, – теперь показывай мультик, а лучше два.
– Десять, – ответила девочка. – Разогнался! Вы будете смотреть свои мультики вперемешку с фильмами. Сейчас чего-нибудь найду. А тебя могу подлечить магией.
– Обойдусь, для этого у меня есть своя магия. А ты быстрее ищи свою фильму, а то ужин не скоро, а спать больше не хочется. Когда будет нормальный дом?
– В будущем он будет, – сказала она и включила компьютер. – Не мешай, а то буду долго искать.
Итогом поисков был советский фильм «Кыш и Двапортфеля» о двух первоклашках. Сама она его не смотрела, но решила, что для первого раза сойдёт. Собрав перед экраном изнывающих от нетерпения зрителей, Настя запустила фильм и предупредила, что может быть много непонятного.
