– Совершенно верно, – услышала я ледяной голос Берта. Он вошел в полицейский участок, и все мы вытянулись в струнку, как и полагается человечишкам перед драконом. Над головой Берта кружилось облако искр, он выглядел настолько грозным и властным, что я невольно залюбовалась им. Впрочем, я почти сразу же дала себе мысленную оплеуху: не время ронять слюни от восторга, у нас полно проблем.

Берт прошел к оторопевшей от изумления Гутте, взял ее под локоть и добавил:

– Эта женщина работает на его высочество Эжена. Я забираю ее и ребенка именем его величества и надеюсь, что вы их больше не потревожите.

Шеф икнул. Он и подумать не мог, что отец-герой, прикативший забирать ненужного ребенка, принесет ему столько проблем. Только дурак встанет на пути дракона – а шеф никогда не был дураком.

– Конечно, ваша милость! – кланяясь, воскликнул он. – Разумеется, ваша милость, забирайте! Чем-то сможем пригодиться, ваша милость, только намекните!

Папаша Пауля побелел – он готов был сражаться с испуганной женщиной, но никак не с драконом. Из дверей кабинетов выглянули офицеры – увидев дракона, они тоже вытянулись в струнку с тем лихим и придурковатым видом, который так ублажает взгляд сурового начальства. Я решила, что нам нужно убираться отсюда, и чем скорее, тем лучше, и потянула Петрову к дверям.

Когда мы оказались на улице, то Гутта просто взяла Берта за руку и прижала ее к губам. Было видно, что она вымотана настолько, что даже плакать не может. Берт со вздохом освободил свою руку, дотронулся до ее плеча и сказал:

– Давайте решим, что вы должны сделать. А потом я подумаю, как вас нужно спасти.

***

Гутта не сразу смогла разжать руки и выпустить Пауля из объятий – но постепенно ей удалось успокоиться, она уложила мальчика спать и пришла к нам. Мы с Петровой и Бертом сидели в крошечной гостиной домика швеи, и мне казалось, что дракону в ней тесно. Сейчас, когда мы были вынуждены ждать, я могла его рассматривать – да, он был красив. Не такой идеальный красавец, как принц Эжен, разумеется: черты его лица были слишком тяжелы, словно невидимый скульптор небрежно вырубил их из мрамора – но за ними чувствовалась та сила и достоинство, которые способны затмить любую красоту.

Конечно, рядом с принцем он выглядел, как гусенок возле лебедя. Но сейчас принца здесь не было.

Наконец, Гутта вернулась, вытирая слезы. Она села в кресло и какое-то время молчала, словно никак не могла прийти в себя. Берт дружески улыбнулся и произнес:

– Я уже велел приставить охрану к вашему дому. Если этот человек хочет испортить вам жизнь, Гутта, то я уверен, что он не сдастся просто так, сразу.

Гутта вздохнула. Маленькая, бледная, с растрепанной светлой косой, она была похожа на мотылька.

– Он всегда говорил, что я от него не убегу, – призналась Гутта. – Что он меня везде достанет. Господи, помоги нам, я так сегодня испугалась…

Петрова накапала в стакан успокоительного, которое дал доктор Хорни, и протянула Гутте.

– Все будет хорошо, – заверила она. – Мы на твоей стороне, принц Эжен и господин Берт тоже. Никто вас с Паулем теперь не тронет, а если захочет, мы ему быстро клыки пообломаем.

Во взгляде Гутты снова сверкнули слезы. Я невольно подумала о том, что было бы, если бы принц Эжен сегодня не пожалел Бекона и не захотел устроить-таки отбор невест. Возможно, маленький Пауль успел бы съесть отцовских сладостей, и все кончилось бы очень плохо.

– Спасибо вам, девочки, – прошептала Гутта. – Спасибо, ваша милость. Так я не поняла, что там с отбором невест?

– Принц Эжен решил жениться, – ответила я. – Нам нужна лучшая швея, которая сошьет уникальные платья для участниц отбора.

Гутта растерянно посмотрела на меня так, словно не могла взять в толк, о чем это я болтаю.

– Лучшая швея? Отбор невест?

– Ты нужна нам, Гутта, – серьезно сказала я. Мои слова прозвучали довольно пафосно, но я подумала, что сейчас это к месту. – Перво-наперво нам потребуются шесть платьев, полностью сшитых из санвинских лилий.

Гутта нахмурилась, потом поднялась и вышла из гостиной, чтобы вернуться с толстой растрепанной тетрадью и карандашом. По ее лицу было ясно: Гутта взяла себя в руки, работа началась. Мы с Петровой вздохнули с облегчением.

– Санвинские лилии очень тонкие и нежные, – сказала Гутта. Сейчас, глядя на выражение ее лица, я понимала, почему она стала лучшей швеей в городе и окрестностях – Гутта стремилась работать и делать свое дело как можно лучше. – Да, допустим, их можно как-то скрепить между собой. Придется это делать прямо на девушках. Но вот представьте: они выйдут на улицу, залитую солнцем, эти лилии увянут, и то, что они должны скрывать, будет открыто.

Мы дружно согласились, что ничего хорошего из этого не получится.

– Предлагаю сделать эти лилии из шелка, – продолжала Гутта. – Так их намного проще сшить, они не упадут, не завянут и никуда не денутся. Кстати, почему именно лилии?

– Вообще девушки должны идти обнаженными, – сообщил Берт, – но мне уже сказали, что в этих краях дело может кончиться побоищем.

Гутта неопределенно пожала плечами.

– А если лилии вставить в прически, а в качестве одежды использовать бабочек? Я видела такое на модном показе в Кесадине. Это бабочки сорта фаула, они сидели на девушках, раскрыв крылья. Кожа была смазана кремом на основе ювинского меда, бабочки от него засыпают. Удивительно смотрится!

Берт мягко усмехнулся, представив девушек в бабочках, и я заметила, что ему очень идет улыбка. Сейчас он словно бы смягчился, отстранив свою официальность – из-под брони вечного спутника принца выглянул кто-то живой, настоящий.

– А еще лучше – комбинировать шелковые лилии и бабочек! – предложила Гутта, и ее глаза наполнились энергичным блеском. – Будет изящно, воздушно и очень прилично!

На том и порешили. Берт вынул из кармана чековую книжку и поинтересовался:

– Сколько будут стоить такие платья?

– Бабочек я закажу в Кесадине. Шесть платьев – шесть коробок, – принялась за подсчеты Гутта. – Шелковые лилии куплю на Южном провале. Плюс моя работа… впрочем, ладно, за то, что вы сегодня спасли меня и Паульхена от этого негодяя Ферна, эти платья я пошью бесплатно. Итого двести сорок золотых крон, ваша милость.

Берт задумчиво крутил карандаш в руках, и я понимала, о чем он думает: провинциальный отбор невест для принца грозит оказаться дороже, чем они с Эженом ожидали. Впрочем, он все-таки выписал чек, протянул его Гутте и спросил:

– Хотите, пугну еще этого вашего Ферна? Пролечу над ним в драконьем облике и выстрелю пламенем?

– Не стоит, ваша милость, он и без того уже напрудил от страха, – ответила Гутта. – Еще раз спасибо за вашу доброту. И вам, девочки, тоже. Если бы не вы, Паульхен уже съел бы тот леденец…

Она вздохнула, быстро дотронулась до щеки, стирая сбежавшую слезинку. Я и представить боялась, что чувствовала Гутта, когда у нее отбирали мальчика с полицией. Просто потому, что папаша вдруг вспомнил, что у него есть сын.

– Вас с ним никто не обидит, – произнес Берт. – Заказывайте бабочек и лилии. Девушек на примерку вам приведут завтра.

***

– А его величество уже знает об отборе?

После разговора с Гуттой Петрова отправилась с ней на почту заказывать необходимое, а мы с Бертом пошли в сторону нашей конторы. Мы с Петровой живем там в большой квартире на втором этаже, очень удобно. Все можно делать, не отходя от кассы.

– Разумеется. Я сразу же отправил ему письмо. Моя задача – делать так, чтобы неприятные сюрпризы не перерастали во что-то большее.

Я понимающе кивнула. Друг принца был еще и соглядатаем – впрочем, ничего удивительного. Принц Эжен из тех, за кем нужно постоянно присматривать, это мы уже поняли.

– И что он сказал? Разозлился?

Берт усмехнулся, и я поймала себя на мысли о том, что давно ни с кем вот так запросто не гуляла. Был вечер, мы брели по тихой улице, откуда-то издалека доносилась музыка – в парке играл оркестр. Прохожие косились в нашу сторону с интересом, и я впервые подумала, что, должно быть, действительно безобразна, раз в их взглядах, направленных на Берта, столько сочувствия.